Александр Асмолов - Шкатулка императора
– Потом очнулась в пещере и отыскала у Вари телефон в кармашке. Свой-то я потеряла… Но ни бабушка, ни Лидия Натановна не отвечали. Вспомнила, как Варя рассказывала о тете Маше. Вот вам и позвонила.
– Зови меня просто Машей, – ласково погладила блондинка растрепанные кудряшки девочки. – Хорошо?
– Вот я балда! – хлопнул себя по лбу бывший десантник. – Бабушка там, наверное, во все колокола бьет.
Он взглянул на девчушку.
– Надо позвонить Софье Львовне. Я правильно помню ее имя?
Малышка только испуганно кивнула в ответ, наблюдая, как Николай достает из кармана сотовый телефон, который она в испуге оставила с Варей, убежав от змеи в пещере. Воспоминания ужасного дня вновь навалились на ребенка.
– Не бойся, малыш, мы с тобой, – пришла на помощь Маша, видя испуганные глазенки. – Все объясним, все уладим.
– Набери-ка бабушкин номер, – как можно спокойнее произнес бывший десантник, протягивая Ниночке серебристый аппарат.
– Это не мой. Это Барин. Я свой потеряла там.
– Найдем, – Николай подтолкнул телефон, – ты только бабушкин номер в контактах найди.
Несколько настойчивых звонков ни к чему не привели. Бабушка не отвечала. Однако, первый же звонок Лидии Натановне был успешным. Маша взяла на себя смелость все объяснить, но разговор получился странным.
– Ты не волнуйся, Нинок, – с опаской смотрела Маша на девочку, – бабушка в больнице. Ей стало плохо сегодня, но Лидия Натановна с ней. Прости, а кто такой Моше Шиман?
– Наш родственник. Ну, мы к ним приехали сначала.
– Это который в Хайфе живет, – догадался Николай.
Девочка утвердительно кивнула.
– Лидия Натановна сказала, что вы с Варей у него дома.
Округленные от удивления глазенки малышки растерянно смотрели на Машу. Потом она тихо прошептала:
– Это он был третьим в той черной машине.
Глава XXIV
Мартинес-младший и Тереса пили кофе на лоджии загородного дома директора «Эсмиральды». Вернее, – кофе с коньяком, а точнее, – растерянный Влахель не выпускал из рук большой коньячный бокал, тупо уставившись на чашечку с остывшим кофе. Его гостья ничего не могла понять, пытаясь вытянуть хоть слово из Хосе-Луиса, но он только отрицательно качал головой, не сводя глаз с яркого солнечного блика в черном круге с кофейной пенкой.
– Все кончено, – бормотал невменяемый хозяин. – Они нашли меня.
– Ты меня пугаешь, дорогой. Объясни, что произошло. Что украли? Что было в сейфе?
Однако, ни слова, ни эротическая небрежность, с которой китайский халатик мельком демонстрировал прелести очаровательной гостьи, не могли вывести Мартинеса-младшего из оцепенения. Время остановилось в тот момент, когда он понял, что зияющая пустота сейфа была единственным напоминанием о шкатулке императора. Осознание этой утраты ввергло Влахеля в ступор.
– Лучше закури свою «Фортуну», – Тереса взяла из безвольной руки коньячный бокал и вложила в нее прикуренную сигарету. – Мне это всегда помогает.
Он глубоко затянулся, и кадык судорожно задергался под небритой кожей. Это было так несвойственно для директора «Эсмиральды», который всегда выглядел подтянутым, строгим и невозмутимым, что у брюнетки защемило сердце. Она вдруг испытала какое-то материнское чувство к этому взрослому мужчине, ей захотелось приласкать и утешить его, как малыша, разбившего коленки или потерявшего какую-то старую игрушку, ничего не значащую для окружающих, но бесценную в его глазах. Тесс тихонько присела на подлокотник его кресла и прижала голову Влахеля к своей груди. Он не сопротивлялся, утонув в ее мягкой, обволакивающей теплоте. Притих, склонившись как-то неуклюже набок и по-детски сжав свои коленки. Сигарета выпала из его пальцев и закатилась под стол. У брюнетки мелькнула мысль, что было бы чудесно вот так по выходным обедать в семейном кругу на веранде большого дома. Она смогла бы стать хорошей хозяйкой, успевала бы вести дела, воспитывать детей, ожидать дома мужа, создавать уют и успокаивать его, если он вдруг набьет себе шишки. У нее хватило бы сил, терпения и нежности на все.
Тереса не заметила, как стала что-то ласково нашептывать воображаемому маленькому мальчику, уткнувшемуся в ее грудь. Заботливо прижимать к себе его голову и гладить по взъерошенным волосам. Смотрите-ка! Да он начинает лысеть. В области темечка волосы явно редели. Ну, надо же! Для мачо будет удар, когда он узнает об этом. Впрочем, и сама Тесс уже начала скрывать свои маленькие проблемки. У любой женщины для этого есть большой арсенал, и время еще долго не будет властно над ее яркой внешностью. Разве что, появятся дети.
Звонок телефона в кабинете прервал ее мысли. Господи, как не вовремя! В их редкие минуты близости, не физической, а именно духовной, когда Хосе-Луис полностью подпадал под ее влияние, она вдруг чувствовала удивительное наслаждение. Не острый оргазм, а ощущение безмерного, осознанного счастья. И почему Господь создал мир таким, что без этих недоразвитых мужчин блаженство не может быть совершенным. Зачем Создателю нужно было привязывать красавиц и умниц к этим грубым мужчинам, захватившим власть и воображающим себя царями. Почему женщине всегда нужно прогибаться и юлить. Ведь она сильнее и умнее. Мягко отстранив Влахеля, Тереса направилась к неумолкающему телефону.
– Здравствуйте, Пилар, – как можно спокойнее ответила Тесс на ураган нескончаемых слов, рвавшихся из телефонной трубки. – Хосе сейчас подойдет. Непременно подойдет.
Она узнала голос матери Мартинеса-младше-го. Несколько раз Тересе доводилось разговаривать с Пилар-Гомес по телефону, но всякий раз брюнетка уклонялась от личной встречи. Все эти посиделки с родителями жениха обычно сводились к жесткой критике претендентки. Особенно трудно было угодить матери взрослого сына. О, эти ревнивицы! Словно львицы, они набрасываются на чужих женщин, видя в каждой угрозу своей счастливой старости. Южанки проходят долгий путь от кроткого повиновения в семье, к демонстративной независимости в расцвете и подавляющему деспотизму в преклонном возрасте. И делиться завоеванной властью они не намерены. В Италии или Испании считается нормой, если сын остается с матерью до сорока лет. Когда матриархат в мире станет возвращать свои утраченные позиции, это непременно начнется с южных стран Средиземноморья. Тяжко вздохнув от этих мыслей, гостья обратилась к потерявшемуся в своих мыслях Влахелю.
– Дорогой, прости, но твоя мать хочет срочно что-то обсудить. Мне не удалось уговорить ее перезвонить попозже, а в кабинете у аппарата короткий шнур. Подойди, пожалуйста, иначе я буду казнена на месте. Ну, не смотри на меня таким осуждающим взглядом. Твою мать вряд ли что-то сможет остановить на этом свете.
Чтобы не стать свидетельницей душещипательной сцены проявления сыновьей покорности и любви, Тереса взяла пачку своих любимых сигарилл и демонстративно отошла к витиеватому решетчатому ограждению лоджии. Спокойное море и неназойливое солнышко всегда благотворно влияли на брюнетку. Она обхватила себя руками, так и не закурив. Внутри клокотало чувство оскорбленной собственницы. Тесс только что размечталась о возможности завести семью с этим лысеющим мужчиной, как его мать тут же встала меж ними. И так будет всегда, согласись она жить в одном доме со свекровью. Ну уж, нет! Этого никогда не будет.
– Тесс, – услышала она за спиной испуганный голос Влахеля, – они ограбили маму!
– Кто? – она бросилась к совершенно растерянному хозяину виллы и помогла сесть в кресло.
– Двое в масках, – едва выдавил из себя Влахель.
– Нужно звонить в полицию. Едем к маме!
Она сама удивилась, что сказала это, но осознание происходящего пришло уже после того, как Тереса буквально силой подняла Хосе-Луиса из кресла и заставила быстро переодеваться. Словно разъяренная пантера, она металась между растерянным мужчиной и зеркалом, в которое смотрелась хорошенькая брюнетка, поправляя свое облегающее платье, прическу и макияж. Эти мужчины так беспомощны, когда нужно действовать!
Всю дорогу в Салоу они молчали. Тереса лихо вела свою «Хонду», подрезая лениво ползущие по шоссе машины. С исчезновением туристических полчищ, которые, словно перелетные птицы, покинули берега Испании, многие добропорядочные граждане впадали в размеренный образ жизни, словно в кому, которая проявлялась и в разговорах, и в застольях, и в вождении автомобиля. Некоторые даже стали ратовать за то, чтобы запретить корриду. Куда катится мир!
У старого, но еще крепкого дома на Сан-Антонио стояли две полицейские машины. Суеты или репортеров не было видно. Похоже, сказывался выходной и то, что все перешли на обычный неторопливый режим жизни.
Хозяйка дома Пилар-Гомес сидела в кресле большой гостиной и отвечала на расспросы человека в светлом летнем костюме. Он что-то записывал в свой блокнотик, стараясь быть учтивым, но это ему плохо удавалось. Возмущенная хозяйка после каждого ответа укоряла человека в штатском за то, что в стране творится такой беспорядок. Да, виданное ли дело, чтобы вот так, посреди бела дня, врываться в дом порядочной женщины.
