Евгений Сухов - Аристократ обмана
Многих из присутствующих Леонид знал по прежним встречам: с одним сидел за карточным столом, с другим по-приятельски распивал марочное вино, с третьим – раскуривал сигару. Одного из играющих Варнаховский знал довольно близко. Это был промышленник из Сибири, торговавший лесом. Едва ли не ежедневно он оставлял в казино по сто тысяч франков, однако это никак не сказывалось ни на его благосостоянии, ни на его настроении.
Едва кивнув в ответ на его любезную улыбку, Леонид распахнул дверь, за которой располагался управляющий казино.
– Здравствуйте, месье, – обратился он к управляющему.
Управляющий внимательно посмотрел на вошедшего. Гость был одет на редкость элегантно, по последней моде. На его плечах был дорогой синий итальянский сюртук из тонкой шерстяной материи в тонкую светлую полоску и остроносые туфли, какие обычно предпочитают щеголи. Даже атласный полуцилиндр он носил с каким-то особым изяществом, чуток наклонив его в сторону.
– Чем могу быть полезен, месье?
– Я сегодня проиграл в вашем казино двести пятьдесят тысяч франков, – продолжал излучать обаяние гость. – Так что могу вас поздравить с весьма солидным заработком.
– Очень сочувствую вам. Но что поделаешь, это казино.
– Но после игры у меня совершенно не осталось денег даже на дорогу. Не могли бы вы мне дать хотя бы три тысячи франков? Ведь я знаю, в казино предоставляется такая услуга для тех, кто проигрался.
Вошедший мужчина держался уверенно, с большим достоинством, какое можно встретить только у людей, привыкших вращаться в высшем свете. На обычного вымогателя или мошенника он никак не походил.
Управляющий развел руками.
– Мне остается только сожалеть. Такая услуга действительно предоставляется… Но самое большее, что я могу вам предложить – это сто франков, максимум сто пятьдесят… Этой суммы будет вполне достаточно, чтобы добраться в любую точку города, и даже останется, чтобы отобедать в хорошем ресторане.
Добродушная улыбка мгновенно спала с лица вошедшего.
– Господин управляющий, похоже, вы просто надо мной потешаетесь. Мне нужны именно три тысячи франков.
– К сожалению, ничем не могу вам помочь. Если бы каждому проигравшему мы выдавали по три тысячи франков на дорогу, как вы изволите выразиться, то наше казино просто вылетело бы в трубу.
– Вы меня раздели до исподнего и не желаете даже помочь! – посуровел Варнаховский.
– Вы решили разговаривать со мной в таком тоне? Тогда наша беседа закончена, всего хорошего, месье! Рад был познакомиться. Вы не получите от меня ни сантима.
– Ах, вот как… Ну что ж, тогда я вынужден сделать то, что со мной сотворило ваше казино.
Расслабив галстук, Леонид снял сюртук, после чего принялся расстегивать рубашку.
– Что вы делаете, черт вас возьми?! – в сердцах воскликнул управляющий.
Варнаховский едко усмехнулся:
– А вы разве не видите, любезнейший? Раздеваюсь!
– Но зачем?!
– Вижу, вы недогадливый. Сейчас я разденусь догола и нагишом войду в зал. Пусть играющие посмотрят, как вы облапошиваете честных граждан и даже не желаете дать им денег на проезд до дома!
Толстые щеки управляющего мелко задрожали.
– Вы не посмеете! – зашипел он, покрываясь пунцовой краской.
– Еще как посмею! В отличие от вас, мне просто нечего терять.
Сняв с себя рубашку, Леонид продемонстрировал атлетическую грудь, на которой висел скромный серебряный крестик на длинной цепочке.
– Я сейчас позову швейцаров, и они вышвырнут вас вон! И наше заведение навсегда будет для вас закрыто!
– Не советую! – вскричал Варнаховский. – Если вы ко мне притронетесь, я подниму такой крик, что из зала к вам сбежится вся играющая публика!
Он уже принялся расстегивать брюки.
– Вы ненормальный!
– Вы меня сделали таким!
– Постойте! – в отчаянии закричал управляющий, понимая, что дело принимает скверный оборот. Этому сумасшедшему ничего не стоит оголить зад и выскочить нагишом в игровой зал. Решительным шагом он подошел к сейфу, стоявшему в самом углу комнаты, открыл его и, вытащив пачку франков, передал Варнаховскому. – Здесь ровно три тысячи франков. Можете не пересчитывать.
– О! – не сумел Леонид сдержать торжествующей улыбки. – Вы очень любезны. К чему же все эти формальности? Я не стану обижать вас недоверием, господин управляющий. Уверен, здесь все в точности. Ведь мы же с вами порядочные и воспитанные люди.
Положив деньги в карман брюк, он принялся застегивать рубашку.
– Подите вон из моего кабинета, – прошипел управляющий, багровея от бешенства, – а то я за себя не ручаюсь и распоряжусь спустить вас с лестницы!
Варнаховский накинул сюртук, глянул на себя в зеркало. Нашел, что его наряд безупречно сидит на ладной плечистой фигуре.
– К чему так нервничать? С вами приятно было иметь дело, господин управляющий.
Распахнув дверь, он вошел в игровой зал, переполненный надеждами, разочарованиями и тайным торжеством. Даму, стоявшую прежде у окна, он отыскал у одного из столиков, где оживленно шла игра в баккара. Светившаяся от счастья, она что-то говорила раздающему. Мужчина, сидевший за рулеткой, сейчас был невероятно хмур; фишки перед ним уменьшились вдвое, а его злобный скрип зубов заглушал даже призывы крупье. Судьба – штука капризная, никогда не стоит искушать ее чрезмерными испытаниями.
– Ты быстро вышел, – подскочила к Варнаховскому Элиз. – Администратор тебе отказал?
– Ну что ты, милая, – живо ответил он, уверенно шагая к выходу, прямо на любезно улыбающегося швейцара. Трудно было поверить, что этот добродушный высоченный тип способен вышвырнуть клиента за дверь. – Управляющий оказался прелюбезнейшим человеком! Я объяснил ему нашу непростую ситуацию, сказал, что в настоящее время испытываю некоторые финансовые затруднения, и попросил дать мне три тысячи франков. Он учтиво вошел в мое положение и немедленно их выдал. Он оказался настолько мил, что даже хотел проводить меня до дверей казино, но я отказался от этой чести.
Вышли из казино.
У самого входа в образе двух больших амфор стояли газовые фонари, освещая большую тумбу с георгинами. А далее располагался уютный сквер с лавочками, на которых сидело несколько посетителей. Полумрак и разросшиеся магнолии, обступившие сквер, создавали иллюзию одиночества. Надо полагать, весьма удобное место, чтобы пустить пулю в лоб сразу после того, как проиграешь родовое имение.
За сквером, подсвеченные фонарями, возвышавшимися на аллее, стояли несколько карет, выстроившихся в ряд. Крайняя была золоченая, запряженная шестеркой лошадей вороной масти. Кони, видать, застоявшись, нетерпеливо перебирали ногами, слегка потряхивая длинными гривами.
Обогнув клумбу, Варнаховский с Элиз направились прямо к золоченой карете.
– Куды теперь, ваше благородь? – спросил извозчик, заприметив подошедшего хозяина.
– Сколько ты здесь живешь, Евдоким? – весело спросил Леонид.
– Почитай уже три года.
– Вот видишь, три года… Тебе бы, сударь, вовсю по-французски надобно калякать, а ты все «куды» да «куды»! Вот что, – Варнаховский сделался неожиданно серьезным, – помнишь тот дом, куда ты меня вчера отвозил?
– А то как же, ваш бродь! – энергично отозвался казак. – Там барышня такая полнотелая была, – мечтательно протянул он. – На нашу казачку похожа. Я бы такую…
– Но-но! Ты у меня не очень-то, – погрозил Леонид тростью. – Тут все-таки дама.
– Э-эх!.. Оно как-то само срывается, – обескураженно протянул извозчик.
– Ты бы, братец, хороших манер, что ли, поднабрался. Глядишь, и охмурил бы какую-нибудь графиню, а то и герцогиню, – проговорил Варнаховский, открывая дверцу перед Элиз.
Подобрав полы платья, барышня вошла в карету. За ней взобрался Леонид, расположившись рядышком. Почувствовал, как по телу прошла горячая волна, когда случайно дотронулся до ее колен. В ответ лукавая девичья улыбка.
– Хе-хе! Скажете тоже, – просиял от удовольствия казак.
– Ну, чего стоишь, братец? Трогай!
– Пошли, родимые!
Карета, преодолев полосу света, свернула под тень разросшихся кипарисов и покатилась в сторону городского пляжа. Лошадки, будто разминаясь перед дальней дорогой, высоко подбрасывали ноги, и кучер всякий раз придерживал рысаков, опасаясь, что могут перейти на галоп.
Повозка остановилась около небольшого дома, спрятавшегося в густом саду, через сплетенные ветки яблонь просматривались угловые окна, ярко полыхавшие. За невысоким забором предостерегающе затявкала собака. Леонид сошел с повозки и зашагал к дому. Скрипнула входная дверь, и с керосиновой лампой на высокий порожец вышел лысый худой мужчина в длинной рубахе навыпуск.
– Кто тут? – строго спросил он, осветив керосиновой лампой узкую садовую дорожку.
Рассеивающийся луч упал на стоявшего в саду Варнаховского.
– А я уже думал, ты не подойдешь, – с некоторым облегчением сказал хозяин дома, опуская керосиновую лампу.
