Джанет Глисон - Чаша Бланшара
Внезапно на щеках экономки появились два алых пятна. Агнесс вспомнила о смущении миссис Тули, когда она расспрашивала ее о Роуз и письме. Роуз явно не любила, когда лезли в ее личные дела.
Агнесс поерзала на стуле:
— И что он сказал, когда увидел шкатулку?
— Он долго ее рассматривал и объявил, что, хотя работа высшего качества, он не думает, что видел эту вещь раньше, и, насколько ему известно, никто из его друзей тоже. Лорд Кэрью предположил, что эта вещь вряд ли является подарком прежнего хозяина Роуз, скорее, это подарок любимого, и я должна поговорить с девушкой насчет ее связей с представителями противоположного пола.
— Понятно, — задумчиво сказала Агнесс. — И сколько времени прошло после этого до того момента, когда обнаружилось, что рекомендательное письмо поддельное?
— Месяц или два. Наверное, шкатулка и ощущение, что с ней связано что-то необычное, заставили меня заняться этим вопросом.
— И когда вы обнаружили подделку, вы снова поговорили с лордом Кэрью?
— Естественно, я бы обязательно поговорила, но в тот момент он был в отсутствии: уехал куда-то на север, насколько я помню. Когда он вернулся, ее уже и след простыл.
ГЛАВА З6
Когда Агнесс вернулась на Фостер-лейн, у нее едва хватило времени, чтобы переодеться и умыться. Пришлось срочно браться за дело. Мистер Мэттью громко жаловался на исчезновение серебряной винной бирки, пропавшей из столовой, одновременно поучая Джона, как следует чистить кувшины для кларета, смешивая мелкие кусочки бумаги с теплой мыльной водой и небольшим количеством золы.
— Мистер Бланшар ждет вас в час в библиотеке, — крикнул он, когда заметил Агнесс, проходящую мимо двери в буфетную.
— Какая бирка потерялась? — спросила Агнесс, вспомнив про бирку, которую она нашла в кармане Дрейка и которая теперь лежала в ее кармане.
— От «Нектара», — ответил Джон. — Со вчерашнего дня не можем найти. Вам она нигде не попадалась?
— Я буду иметь в виду, — ответила Агнесс, стараясь не покраснеть, и поспешила на кухню.
Агнесс предполагала, что Теодор пригласил ее, чтобы поблагодарить за возвращение чаши и денег. Приглашение наверх — исключительное событие, но она восприняла это как знак его признательности, ведь возвращение не только чаши, но и денег должно было превосходить его самые смелые ожидания. Теперь, без сомнения, будущему Бланшаров ничего не угрожает. Однако эта встреча через полчаса не оставляла ей времени заняться своими прямыми обязанностями. Миссис Тули написала обеденное меню на дощечке, и ничего из этого не только не было сделано, но даже и не начато.
— Очень хорошо, миссис Тули, — пробормотала Агнесс, изучая надпись на дощечке.
Первое блюдо: суп с луком-пореем, отварной угорь, салат, шотландские гребешки.
Второе блюдо: тушеная баранина с овощами, жаркое из телячьей печени, желе.
Третье блюдо: пудинг с фруктовым соусом, абрикосы в коньяке, испанское печенье.
Агнесс оглядела стол и печь, заглянула в кладовку. Миссис Тули не сделала ничего, только поставила отмокать абрикосы и приготовила желе. Если верить Филиппу, в данный момент она была занята пересчетом постельного белья вместе с прачкой, приходящей раз в неделю. Дорис чистила противень, на котором пеклись булочки для завтрака, содой и водой. Буфет и кухонный стол были отдраены и пол подтерт, но ей уже пора было начать чистить овощи. Агнесс не испытывала своего обычного энтузиазма к работе. Ее руки-ноги будто налились свинцом, шея, покалеченная Питтом, болела при каждом движении головы.
Она устало велела Дорис вымыть лук-порей, артишоки и почистить картошку. Решив заняться бараниной, Агнесс открыла ящик, где хранилось мясо, развернула окровавленную тряпку, вынула баранью ногу и поместила ее в кастрюлю для жаркого. Туда же добавила лук, морковь, сельдерей, тимьян, несколько горошин перца и замоченные заранее бобы. Затем налила в кастрюлю воды и подвесила ее на низкий крючок над самой жаркой частью очага, чтобы вода побыстрее закипела.
Страшная находка обезглавленного трупа Дрейка, нападение Питта, визит в дом лорда Кэрью — все эти события отвлекали Агнесс. Она сделалась рассеянной и суетливой, нечетко соображала, что говорит Дорис, а когда приходилось за что-то браться самой, даже за самые пустяковые дела, становилась непривычно неуклюжей. Шинкуя лук для баранины, Агнесс порезала большой палец, и он так сильно кровоточил, что ей пришлось перевязать его, а это, в свою очередь, еще больше затруднило ее работу. Она даже умудрилась уронить миску, с яйцами на пол. В более привычных обстоятельствах Агнесс отругала бы себя за такую небрежность. Но сейчас, вытирая скользкую лужу, она сказала себе, что полдюжины яиц — пустяки и не стоит из-за этого расстраиваться.
Филипп стоял в холле, снимая нагар со свечей, когда там появилась еле волочащая ноги Агнесс для встречи с мистером Бланшаром.
— Вижу, вы уже вернулись после своих утренних приключений, — приветливо сказал он. — И как я понял, чашу для охлаждения вина вернуть удалось.
— Верно, — подтвердила Агнесс. — И деньги тоже. Полагаю, именно из-за этого хозяин и пригласил меня в библиотеку.
— Разве? Тогда вам придется подождать. Он еще не появлялся.
Агнесс вошла в библиотеку. Темно-красные бархатные шторы с золотыми кистями были раздвинуты. Внизу виднелась туманная зимняя улица. Рамы были влажными от сырости, и сквозь них были смутно видны сосульки, которые таяли и роняли капли, звучно ударявшиеся о карниз. На улице кипела привычная жизнь: мальчишка катил тачку с капустой, проехала запряженная мулом телега с бочками с водой и еще одна к рынку — с гомонящей птицей, пронеслась карета, запряженная четверкой лошадей, отворачивающих морды от ветра, причем кучер был так закутан в шарф и пальто, что виднелись лишь красный нос и брови.
Агнесс стояла, разглядывая коричневые полосы, оставленные колесами в раскисшем снегу; внезапно ей стало зябко, и она подвинулась поближе к огню. Агнесс посмотрела на большой письменный стол, чья кожаная поверхность была стараниями Филиппа и Нэнси покрыта несколькими слоями лака, присмотрелась к полкам красного дерева с аккуратно расположенными на них книгами. Вспомнив о Питере, Агнесс прикинула, заплатит ли ей мистер Теодор обещанные двадцать фунтов. Эти деньги она отложит на обучение сына. Ей нужно будет попросить миссис Шарп оставить Питера у себя. Нет никакого смысла отправлять его назад в Туикенхэм, если oн может жить рядом, а у нее появится возможность навещать его три или четыре раза в неделю. Почему она раньше не подумала о том, чтобы поселить его где-нибудь поближе?
Агнесс сунула руку в карман и потерла большим пальцем бирку, найденную у Гарри Дрейка, — по-видимому, ту самую, которая пропала из дома вчера. Как так вышло? Дрейк был известным вором. Либо он незадолго до смерти каким-то образом проник в дом, либо кто-то дал ему эту бирку. Но зачем? Не из-за этого ли он умер? Нужно ли ей отдать ее мистеру Мэттью или упомянуть о ней мистеру Бланшару?
Подняв глаза, Агнесс увидела свое отражение в зеркале. Глаза темные, как орехи, под глазами круги, кожа белая, как мел, — явное напоминание о недавних событиях. «Я уже не та, какой была раньше, — подумала Агнесс. — Я ступила на незнакомый путь. Мой мир стал ненадежным, опасным и сложным, но я неотъемлемая часть его».
Все еще не согревшись, она принялась рассматривать украшения на каминной доске. Серебряные подсвечники, украшенные ракушками, напомнили ей о чаше для охлаждения вина. Ей очень хотелось попросить Томаса найти способ изучить клейма на чаше и узнать, не перенесены ли они. Если да, то за этим мошенничеством наверняка стоит Теодор. Но для чего это было ему нужно? Агнесс слышала, что между Теодором и его отцом существуют разногласия: Теодор хочет переместить мастерскую в западную часть города, а Николас противится, хочет, чтобы мастерская оставалась на старом месте. Достаточная ли это причина для Теодора, чтобы обманывать собственного отца?
Агнесс задумывалась об этом и раньше. Но теперь это предположение стало казаться ей еще менее реальным. Она вспомнила: Томас сомневался, полагая, что смошенничать с таким большим предметом сложно. Теперь, когда Агнесс увидела чашу собственными глазами, она была с ним согласна. В нынешнем положении Бланшарам выгодно афишировать этот заказ, а не держать его в тайне. В этом же случае невозможно не заплатить положенный налог.
Но полностью от этой мысли Агнесс не отказалась. Она всегда уделяла внимание деталям. Томас был уверен, что на поднос перенесли клейма. Значит, кто-то на этом нажился. И поскольку всеми бумагами, где перечислялись маркированные изделия, занимался Теодор, весьма вероятно, что именно он виновник. И если он увяз в таких мелких преступлениях, не может ли он быть способен на преступление покрупнее? Предположим, Теодор, которому надоело довольствоваться крохами, получаемыми в результате ухода от налогов, затеял дело помасштабнее. Сам организовал кражу чаши для охлаждения вина, чтобы получить долю вознаграждения за ее возврат за спиной Николаса и, таким образом, иметь основания для перемещения мастерской на запад без отцовского одобрения. Это означало, что мысль, от которой она отказалась как от невероятной, вполне может оказаться верной, и тогда получается, что Теодор совершил все три убийства.
