Паренек из Уайтчепела (СИ) - Бергер Евгения Александровна
Объявилась…
– Прости, парень, не знал, – прозвучало с сочувствием. – Обещаю осмотреть руки кузины. А сейчас возвращайся домой и, если приспичит узнать свежие новости, приходи вечером по этому адресу, – он протянул Джеку визитную карточку. – Там и поговорим. – Рука с перстнями на секунду легла ему на плечо – хлопнула дверь.
Морально опустошенный, Джек стоял какое-то время, не в силах пошевелиться, и, только двинувшись с места, понял вдруг, что так и не рассказал Мейбери о своем бегстве по улицам Лондона, когда ему показалось, что сам Кукловод идет за ним следом…
– Джек, снова ты? – окликнул его девичий голос. – Вот уж не думала так скоро свидеться.
На тротуаре стояла все та же подруга сестры, Ханна с веснушками на носу. Она дружелюбно ему улыбалась, оправляя за ухо прядку волос… – Что ты здесь делаешь?
Джек смутился:
– Да так, проходил мимо, – замялся он, не желая вдаваться в подробности. – Сама-то куда спешишь? – перевел разговор на другое.
Ханна сверкнула улыбкой.
– Держи за меня пальцы, Джек, – попросила она, – нынче я намерена сыскать себе новое место. Уверена, везде будет лучше, чем под началом ненавистной мне миссис Джонсон... Хочешь прогуляемся вместе?
– Почему бы и нет, – сказал Джек. – Помогу донести твои вещи.
С такими словами он подхватил ее сундучок, и они зашагали в сторону парка.
Выходить в сумерках Джеку хотелось меньше всего... Но мать поздно управилась с глажкой, и ему пришлось бежать в Камден, чтобы доставить корзину с бельем, – только после того он направился к Джорджа Мейбери в Кенсингтон.
Где-то на середине пути Джек опять ощутил покалывание в затылке: кто-то за ним наблюдал... Он был уверен. И побежал, выбирая наиболее оживленные улицы...
– Эй, ты! – услышал он окрик. – Надо поговорить.
Ага, нашел дурака – Джек только ускорился и бежал, петляя переулками и дворами, пока не выскочил к Кенсингтону, причесанному и импозантному, словно дядюшка с пышными бакенбардами. Здесь он замедлился, позволив себе, наконец, оглянуться, и, не заметив преследователя, но донельзя перепуганный, постучал в парадную дверь дома мистера Мейбери. Надо было, конечно, пойти с заднего входа, но страх, причесавший его по загривку, оказался сильнее усвоенных с детства устоев. Он по-детски боялся ступить в переулок… Казалось, именно там его ждет Кукловод, притаившись в самом темном углу с ножом и… розой. Глупость, конечно, но цветок алым пятном так и стоял перед глазами…
Наконец, щелкнул замок, и Джек кулем ввалился в освещенный холл, тяжело хрипя и хватая ртом воздух...
– Джек?! – вылупила глаза все та же вездесущая Ханна. – Третья встреча за неполных два дня… Ты следишь за мной, что ли? – улыбнулась она. – Эй, что с тобой? – Она похлопала его по спине. – Выглядишь так себе.
Джек стоял, уперев руки в коленки и пытаясь внятно ответить, но пока не получалось.
Где-то в доме раздались шаги, и на лестнице появился Джордж Мейбери с револьвером.
– Что происходит? – обратился он к Джеку. – Ты словно призрака повстречал… и бежал от него, судя по виду.
– Кукловод, сэр... – с трудом выдохнул Джек. – Кукловод преследовал меня до порога вашего дома.
– Кукловод? – Щелкнул затвор револьвера. – Ты в этом уверен?
– Абсолютно, сэр.
Мейбери отодвинул портьеру и выглянул из окна. Сумерки, рассеянные бледным светом уличных фонарей, казались умиротворяюще-скучными… Мирными.
Но Джек был уверен: во тьме скрывается монстр.
– Ханна, напоите моего гостя чаем, – велел Мейбери, накидывая плащ. И Джеку: – Поговорим, когда я вернусь.
– Будьте осторожны, сэр! – напутствовал его Джек, и тот отозвался молчаливым кивком.
Может быть, следовало отправиться с ним, помочь выследить монстра, но Джек неожиданно оробел: зубы клацали, как кастаньеты, и виной тому вряд ли промозглая сырость позднего вечера, впитавшаяся в одежду.
– Идем, я налью тебе чаю, – потянула его за рукав бойкая Ханна. – У тебя руки дрожат.
– Холодно, – соврал Джек, чтобы только не признаваться, как ему страшно. И спросил: – Сама что здесь делаешь? Это и есть твое новое место?
– Да, – ответила девушка, снимая чайник с плиты, – мистер Мейбери оказался порядочным человеком и принял меня даже с теми рекомендациями, что даже мне вредная миссис Джонстон. А они, скажем прямо, не лучшие... – Она сморщила нос: – Ненавижу ее!
Кипяток полился в стакан, завиваясь облачком пара. Джек смотрел на него, ощущая, как в животе расслабляется связанный узел… Он едва пригубил ароматный напиток, как что-то ударило в оконную раму.
Ханна вздрогнула.
– Что это было? – пропищала она.
Звук повторился через секунду…
Джек, вскочив из-за стола, схватил кочергу и подкрался к задней двери.
– Не надо, не открывай! – взмолилась Ханна тоненьким голоском. – Это наверняка Кукловод: он убил мистера Мейбери, а теперь явился за нами...
Джек сглотнул вязкий комок. Мысль, зачем бы убийце делать такое, мелькнула и растворилась на периферии сознания. В любом случае прятаться он не собирался: крепче перехватил кочергу, вдохнул поглубже и рывком распахнул дверь.
Боль в голове и мгновенная тьма поглотили его тот же момент…
… Очнулся он в незнакомой комнате на голом полу. В окно лился призрачный лунный свет, и Джек сумел рассмотреть темный зев давно нетопленного камина да кровать с балдахином. Дверь на поверку оказалась ожидаемо запертой.
Боль пульсировала в его голове в унисон с ударами пульса... Он коснулся шишки на лбу, ощутив корку свернувшейся крови. Хорошенько же его приложило! Он попытался припомнить лицо человека, сотворившего это с ним, но видел только размытый в темноте силуэт и… дубинку, летящую в голову.
Где Ханна? Что сталось с Мейбери?
А голос сестры в голове привычно шепнул: «Надо действовать, Джек. Кукловод придет за тобой!».
Джек прошелся по комнате, разгоняя туман в голове, осмотрелся: окна, забранные решетками, дубовая дверь не оставляли надежды на бегство.
Разве что… Джек посмотрел на камин.
Несмотря на солидные штрафы, Джек уже лет в тринадцать подрабатывал уличным трубочистом: будучи от природы проворным и гибким, он легко помещался в печную трубу, где, орудуя ершиком и скребками, выскребал из дымоходов нагар и скопившуюся в них сажу. Правда, мать, наслушавшись страшных рассказав, строго-настрого запретила ему лазать в камины… Сказала, не хочет остаться без внуков и в целом схоронить сына преждевременно. Джек тогда возмутился: мол, деньги для них важнее возможной болезни, но мать плакала, умоляя его не вгонять ее в гроб переживаниями за сына, и Джек забросил это занятие.
Про Клару Огден в Уайтчепеле говорили, что она не от мира сего, за глаза величая «королевой в дырявом платке»: виданное ли дело, чтобы нищим быть разборчивыми сверх меры, а она, родившаяся в деревне, мечтала о чистом воздухе и лучшем будущем для своих детей.
Жаль, Энни так этого будущего и не дождалась…
За этими мыслями Джек заглянул в дымоход, убедился, что шахта прямая, не Г-образная, что сильно бы затруднило подъем, и, памятуя о прошлом, вдохнул чистого воздуха и полез в печную трубу. Ее стенки мгновенно сомкнулись со всех сторон разом, сдавили его, как тисками, а сажа, забившись в нос, легкие и как будто в каждую клеточку кожи, вызвала приступ острого удушения. Джек подумал, что просто-напросто задохнется в этой трубе, умрет как какая-то крыса, застрявшая в мышеловке. Кровь стучала в висках. В глазах потемнело… возможно, от сажи, висевшей вокруг черным облаком.
«Ты сможешь! – произнес уверенный голос в его голове. – Ты сможешь всё, что захочешь. Верь мне!», и Джек усилием воли протолкнул себя по трубе. Раз… другой… третий… Он увидел край мутного неба, который, несмотря на отсутствие звезд и висевший в воздухе смог, все-таки был много ярче его узкого ада, забитого сажей. Еще один последний рывок – и он вывалился наружу, распластавшись на крыше и отплевываясь от сажи.
