Антон Чиж - Из тьмы
– Аполлон Григорьевич, отправите завтра несколько писем?
– Курьеры в нашем департаменте еще не перевелись!
Найдя нечто похожее на чернильную ручку, Ванзаров написал сообщение, не таясь от криминалиста. Подумав, добавил подпись: «Твой беспощадный братец Р.». И отдал листок.
– «Не успокоюсь, пока не прикончу всех по списку», – сказал Лебедев вслух. – Это что ж такое?
– Семейный юмор – наша давняя традиция, – ответил Ванзаров. – Не заглянете в справочник временно проживающих в столице: где зарегистрирован полковник Миллеров?
Для Лебедева большим трудом было среди беспорядка найти справочник. Оказалось, что полковник снимает квартиру в Нарвской части.
– Что еще прикажете, господин чиновник? – спросил криминалист, зевая. – Не желаете ли прокатиться к актрискам или уснуть у меня на кушетке? Ночь только начинается.
Ванзаров отказался. Он надел пальто, похлопал по карману и вдруг попросил лист бумаги и еще один конверт. В этом ему отказа не было. Он склонился над лабораторным столом и стал быстро писать. Сообщение не предназначалось для глаз Аполлона Григорьевича, как он ни подглядывал. Закончив, Ванзаров аккуратно сложил лист в конверт и тщательно заклеил.
– Прошу вас утром, как можно раньше, отправить ко мне в Управление сыска… – сказал он, вытирая палец, замазанный чернилами.
На конверте значилось: «г-же Заварской лично в руки».
– Что-то вы совсем темните, коллега, – сказал Лебедев, небрежно швыряя письмо, при этом думая: не узнать ли содержание простыми химическими методами? – Отчего сами барышне не отдадите? Опять влюбился беззаветно?
– Я не знаю, где окажусь завтра, – сказал Ванзаров и протянул сложенный вполовину листок. – А эта вещица пусть пока побудет у вас.
Лебедев нахально раскрыл, прочел, и брови его слегка поползли вверх.
– Это… кто же вам… такое… – проговорил он.
– Мир не без добрых людей. Храните, как секрет формулы патентованного аспирина. Еще пригодится…
Ванзаров нацепил шляпу и ушел не прощаясь. А Лебедев еще долго раздумывал, не сунуть ли нос в любовное послание. Но приличия все-таки взяли верх над любопытством. Что случалось нечасто…
• 61 •
К проведению операции жандармский ротмистр Волков подготовился с особым старанием. Все подходы к дому были изучены и возможные пути бегства перекрыты. С собой он взял семь человек. Четверо оставшихся сотрудников летучего отряда были направлены по другим адресам. Волков лично расставил посты. Двое перекрывали черную лестницу. Еще пара была оставлена в засаде во дворе. Они были козырной картой Волкова, если что-то вдруг пойдет совсем не так, как планировали. Вероятность этого была крайне мала, но Волков был предупрежден, что противник исключительно серьезный. Настолько серьезный, что, пожалуй, с таким летучему отряду не приходилось сталкиваться. Преступника требовалось брать живьем, и только людям в засаде во дворе была дана команда стрелять на поражение. Если злодею удастся вырваться, это будет значить, что он не только прорвался через основные силы, но и убил одного или нескольких сотрудников. Иначе его бы не выпустили. На инструктаже Волков особо отметил: если будут слышны выстрелы, не раздумывая занимать огневую позицию и бить наверняка. По ногам, в живот или в грудь – уже неважно, главное – не дать ему уйти. Волков подумал, что от огня его лучших стрелков еще никому уходить не удавалось. А если этот тип и такое сумеет, он будет не человек, а призрак. Человек не может пройти через все заслоны летучего отряда.
Для основного штурма Волков определил трех наиболее крепких сотрудников. Себя назначил номером четыре, который будет занимать позицию на втором рубеже, на лестнице, если первый по невероятной причине будет разгромлен. В своих людях он был уверен до конца. Но неизвестность противника настораживала. Все его офицеры были чуть более собранными и, быть может, встревоженными, чем обычно. Но это было неплохо: намного хуже недооценить врага, тогда сюрприза не избежать точно. А сюрпризы для летучего отряда роскошь недопустимая.
Перед серьезным делом Волков всегда заставлял выспаться. Но в этот раз сон что-то не шел. В тишине полицейской казармы он слышал, что его сотрудники не спят, ворочаются, перешептываются. Сон никому не шел. Сам не сомкнув глаз, он дал команду на подъем в четыре утра. Отряд тщательно размялся, еще раз проверили оружие. К шести ловушка была полностью готова. Оставалось ждать. Волкова уверили, что раньше семи преступник не заявится, а держать людей в напряжении слишком долго тоже не стоит.
На улице стояла темень. Волков проверил часы: было четверть восьмого. Скоро дом начнет просыпаться и его людей заметят. Он выглянул в лестничное окно и тут же отпрянул: двор быстро пересекала фигура, по описанию схожая с преступником. Волков дал команду на изготовку.
В полумраке лестницы послышались торопливые шаги. Отряд, засевший на этаж выше, не дышал. Человек шел не скрываясь. Он быстро и легко отстукивал ступеньки, пока звук не затих на третьем этаже. Раздался скрип рукоятки дверного колокольчика и тихое треньканье где-то вдалеке.
Волков дал знак приготовиться. Ни в коем случае не брать раньше времени. Дать завязнуть как следует. Он не видел, что происходит на лестничной клетке под ним. Доносились только звуки. Ранний гость позвонил еще раз и еще. После чего повисла упругая тишина. Волкову хотелось выглянуть хоть чуток, чтобы посмотреть, что там происходит. Но слабость могла сорвать всю операцию. Если противник его заметит, дальше все пойдет на усмотрение случая.
Наконец снизу послышался громкий стук в дверь. Внезапно он оборвался. По тихому скрипу Волков понял, что дверь осторожно открывается. Зверь медленно и опасливо заползал в ловушку, из которой ему будет не выбраться. Волков поднял сжатую ладонь и принялся в полной тишине методично выбрасывать пальцы. Как только его мизинец на молчаливый счет «пять» распрямился, отряд пошел на дело.
Трое сотрудников бесшумно спустились на этаж, один из них взялся за ручку приоткрытой двери, напарники его мгновенно рассчитались на «первый-второй». Волков только еще занял свое место, и дверь рывком открылась. В нее бросились двое. Третий, замыкающий, кинулся за ними. Волков считал про себя. На второй секунде послышался шум борьбы, что-то упало тяжелое. Жандармский ротмистр взвел курок револьвера и взял вход на прицел. Из квартиры доносился звук отчаянной борьбы, но пока обошлось без выстрелов. Что-то грохнуло, как будто свалилась мебель. Волкову хотелось кинуться на помощь своим, но делать этого категорически нельзя. Если противник столь силен, что одолел его людей, он может справиться и с ним. Преступников надо брать на дальней дистанции, ранить или как придется. Лезть в квартиру, где непонятно что происходит, нельзя. Волков, не забывая считать, терпеливо ждал. Прошло уже пятнадцать секунд, время недопустимо долгое, а борьба все еще не стихала. Долетел крик, как от боли. Волков узнал голос одного из поручиков. Быть может, в отряде первая потеря. Он дал себе приказ не двигаться и только принял упор на лестничные перила, чтобы уж стрелять без промаха. Что придется стрелять, жандармский ротмистр почти не сомневался. Плохо дело… надо было больше людей сюда ставить.
Он собрал все внимание на двери, когда из квартиры послышались отчаянный крик, жуткий грохот, что-то глухо ударилось об пол и затихло. Еще секунда – и все будет кончено. Настал его черед. Самое худшее оправдалось. Волков приготовился выстрелить.
– Взяли! – долетел крик. – Взяли, господин ротмистр!
Не теряя драгоценных секунд, Волков вбежал в квартиру.
В полумраке предстало зрелище необыкновенное. Огромная дубовая вешалка была вырвана с корнем, под ногами ошметки стульев, тумбочка свернута, в углу стонал поручик Малин, стоя на коленях и прижимая руку. Двое других имели вид такой, словно их кидали по стенам: одежда разодрана, морды в кровавых ссадинах, волосы торчком. Волков видел, что его офицерам пришлось несладко, они были взмылены, раскрасневшись, дышали так, словно пробежали от Москвы до Нижнего. Но они выполнили задачу: скрутив ему руки, они держали злодея головой в пол. Он не сопротивлялся, но Волков видел, чего стоило его взять.
– Здоровый, гад, оказался, – тяжело дыша, сказал поручик Егоров.
– Покидал нас, как щенков, – согласился поручик Четич. – Он Малину руку броском сломал. Почему не предупредили, что он борьбой владеет?
– Думали, все, конец, пришлось об него стул сломать, так ведь еще на ногах стоял, пока на него навалились… – И поручик Егоров мстительно саданул задержанного в бок. А Четич добавил. Человек не произнес ни звука, только дернул головой, как видно, был без сознания. Запястья его сковали французские браслеты[24]. Для верности поручики нацепили каждый свои.
Волков приказал показать задержанного. Поручики встряхнули тело и приподняли. Человек висел у них на руках. Подбородок его упирался в грудь. Волков взялся за вихор и задрал к себе. Злодею тоже досталось примерно. Как видно, поручики немного выпустили пар. На скуле у него расплывался густой синяк, бровь была рассечена, с разбитой губы тянулась кровавая слюна. Преступник был без сознания, зрачки закатились. Это лицо Волкову было знакомо. Что оказалось неожиданностью.
