Антон Чиж - Холодные сердца
– Давайте вернемся ко вчерашнему пожару.
– Ну, давайте, – без всякого оптимизма согласился Фёкл Антонович.
– Чтобы не утомлять вас, сразу к тому, что происходило. Как, думаете, проник злодей в дом?
– Откуда мне знать! В окно влез…
– Куда проще. Стася его пригласил. Назначая встречу у себя дома, Зайковский рассчитывал, что здесь он в совершенной безопасности. Все-таки родные стены, сестра и кухарка рядом. Он ничем не рискует. И вот приходит некто, кого мы пока не знаем. Стася начинает с ним разговор, пытаясь получить доказательства по убийству Жаркова. Гость в долгие разговоры не вступает, а бьет Стасю по затылку. Затем методично оглушает сестру и кухарку. Такого развития событий никто не ожидает. В первую очередь Стася. Почему?
– Да не знаю я, Родион Георгиевич. Не мучьте своими вопросами.
– Все происходит очень быстро. Стася затихает после удара. Женщины вряд ли могут оказать сопротивление. После чего Стасю кладут на кровать, чтобы изобразить смерть во сне. Где лежат кухарка и сестра, не так уж важно. Из керосиновой лампы поливается дом и поджигается. Огонь уничтожает все следы. Что из этого следует?
– Что я могу тут сказать! Это какой-то кошмар!
– Все же очевидно. Стася ждал хорошо знакомого человека. Поэтому и был уверен, что разоблачит его. Кто это мог быть? Только тот, кто знал и его, и Жаркова. И мог втянуть их в некую подпольную ячейку или организацию.
– Этого только не хватало! – вскрикнул Фёкл Антонович. – Только не надо мне революционеров, умоляю!
– Разве я сказал про революционеров? Я сказал, что Усольцев мог втянуть Стасю и Жаркова в какую-то махинацию.
– То есть вы хотите сказать… – Предводитель замолчал, пораженный открытием.
– Это вероятно. Стася мог шантажировать Усольцева, за что и поплатился. Спросите меня: почему вы так думаете?
– Почему вы так думаете, Родион Георгиевич? – повторил Фёкл Антонович.
– Потому что в карманах Усольцева не нашлось новой записки. Они были мокрые, но пустые. Почему? Логично предположить, что автора двух предыдущих сегодня утопили, и писать было некому.
– Как у вас все просто… Хотя, конечно. У Жаркова была, перед пожаром нашли, а тут… Но позвольте! Как это вообще возможно? Ведь кабинка стояла посреди залива! Кругом вода. Да и сотни глаз на пляже. И никто ничего не видел! Невозможно! Это чудеса какие-то! Иллюзион!
– Проще некуда, даже вы справитесь, – ответил Ванзаров. – Чтобы оказаться в кабинке Усольцева, надо всего лишь подъехать к ней на другой кабинке. Или на лодке. Солнце светит в глаза, что происходит в заливе, тем более в отдалении, мало кто замечает. Из соседних кабинок ничего не видно: каждый в своей купается. Достаточно перейти в кабинку, ударить по затылку Усольцева и подержать его голову под водой. Всех усилий-то минут на пять. При этом свидетелей не будет, никто ничего не увидит. Попробуйте глядеть на солнце и блестящее море. Вот именно: отвернетесь. Никакого волшебства. Люди мало обращают внимание на то, что происходит вокруг. А в солнечный день – тем более.
– Но кто же придумал такую дерзость! – вскрикнул Фёкл Антонович.
– Скорее всего, сам Усольцев. Думал, что выбрал идеальное место: и публичное, кругом много народа, и в то же время уединенное. За что поплатился. Загнал себя в ловушку. Наверно, тоже был уверен в своей безопасности.
– Тогда надо бросить все силы на поиски кабинки!
– Нет, не надо. Я опросил вашего друга Чуркина. Он клянется, что за Усольцевым никто не выезжал. Кроме Катерины Ивановны и господина Ингамова.
– Только не это! – выдохнул Фёкл Антонович. – Их только не впутывайте.
– Как хотите, – мило согласился Ванзаров.
– Лучше бросить все силы на поиски лодки. Я распоряжусь…
– Оставьте городовых в покое, Фёкл Антонович. Лодку искать бесполезно. Даже если найдете какую-нибудь посудину на берегу, как докажете, что в ней был убийца?
– Что же нам делать? Как все это пережить?
– Еще раз вспомнить о пожаре.
Фёкл Антонович поднялся из-за стола.
– Выходит… Выходит, что смерть Жаркова – дело рук господина Усольцева?
– Такая вероятность есть.
– Но кто же тогда убил самого Усольцева?
– Это интересный вопрос, – сказал Ванзаров. – Только я бы спросил несколько иначе: за что именно его убили.
– У вас есть предположения?
Это Фёклу Антоновичу узнать не довелось, потому что пристав, о котором все несколько подзабыли, вскочил и выхватил шашку так, что разлетелись брызги.
– Что ж ты врал мне! – закричал он и принялся тыкать клинком в воздух. – Лжец! Изменник! Негодяй! Порождение хаоса и мрака! Так вот же тебе, гиена злобного гения…
И со всего маха взялся рубить стены и шкаф с бумагами.
Летели щепки и куски штукатурки. Металл вонзался в старое дерево. Сыпались осколки стекла покрошенных дверей. Пристав не сдавался. Перед ним вставала темная сила, которая строила рожи и ухмылялась, нагло приговаривая: «Что, съел, несмышленыш?» Больше всего оскорбляло, что друг оказался предателем. Он так верил его советам, так честно выполнял все, что тот поручал, и вдруг такое. Подвел самым неожиданным образом. Еще на пожаре пристав стал подозревать, что голос им играет. Но вот теперь убедился окончательно. Теперь с ним никаких переговоров. Никакой пощады. Только смертный и беспощадный бой. Ярость и обида овладели приставом. Но так уж выходило, что чем сильней он бился с врагом, тем больше наносил урона себе. И все равно решил сражаться до последней капли крови. Своей или его. Нет, своей, конечно…
Никто не рискнул лезть на рожон. Городовые жались к дверям, а чиновники затихли в своем углу. Фёкл Антонович схватился за сердце, но с места не сдвинулся. Все чего-то ждали. Или когда силы у пристава иссякнут, или когда шкаф разлетится вдребезги.
Выбрав момент, когда клинок застрял в дереве, Ванзаров схватил пристава в захват и сжал с такой силой, что шашка выпала у бедняги из рук. Пристав сразу как-то обмяк, повис в объятиях столичного франта. В этот миг он окончательно проиграл бой. Ему стало все равно, и он сдался. И как только сдался, так сразу полетел в темную сеть, которую расставил голос-обманщик.
Как только опасность миновала, нашлось много желающих помочь. Фёкл Антонович был впереди всех. Пристава приняли на руки, отнесли на диванчик и послали в аптеку за каплями.
Предводитель стал торопливо благодарить, но Ванзаров оборвал его на полуслове.
– Плохо дело, – сказал он. – Кажется, на некоторое время мы лишились помощи господина Недельского.
Очередной удар Фёкл Антонович принял героически. Он только бухнулся в ноги и, рыдая, стал умолять спасти его и весь город от ужаса, что так внезапно напал на них. И все пытался поцеловать руку чиновника сыскной полиции, называя «спасителем» и «заступником». Руку Ванзаров брезгливо одернул, поднял рыдающего предводителя и отвел к креслу.
Еще он приказал городовому срочно найти Асмуса и доставить в участок. Без помощи врача городской власти и полиции было не обойтись. Сам же покинул этот полицейский дом, впавший в безумие. Время поджимало.
– Не оставляйте нас! – истошно закричал предводитель, все еще всхлипывая. – Куда вы, Родион Георгиевич?
Ванзаров остановился в дверях.
– Для начала переодеться, – ответил он. – Не искать же убийцу в мокром костюме. Недельский промок, и вот результат. А нам сходить с ума – непозволительная роскошь.
Часы, что висели над камином в обеденной зале, показывали четверть третьего. Зная привычки Ванзарова никогда не опаздывать, Николя терзался сомнениями. Все казалось ему, что неправильно понял знак и надо быть в другом месте. Он теребил чашку остывшего кофе и посматривал на улицу.
Ожидание было вознаграждено. Двадцать минут третьего Ванзаров вбежал на веранду ресторана Фомана, на ходу бросив официанту: «Чашку кофе».
Гривцов был счастлив уже тем, что угадал. Не извинившись за опоздание, будто так и надо, с него потребовали отчет. Николя предполагал, что так и будет. Он приготовил речь, в которой хотел незаметно подчеркнуть свои заслуги. И начал с характеристики Катерины Ивановны. Договорить ему не дали даже первую мысль. Ванзаров заявил, что на пустяки нет времени, его интересует, как был проведен день.
Николя проглотил легкую обиду и доложил, что после знакомства во «Французском кафе» они немного прогулялись. На этом все.
– Что она делала весь вечер?
Вопрос оказался трудноват. Николя признался, что понятия не имеет. На вечер ему свидание не было назначено. Зато сегодня…
– Очень плохо, Гривцов. Недопустимая халатность, – было заявлено ему с долей свирепости, будто совершен ужасный проступок.
– Но мне казалось, что… – начал он.
– Чиновнику сыскной полиции не может казаться, – заявил Ванзаров. – Вы должны знать точно и четко. Где была ваша Снежная королева весь вечер? Что делала? С кем встречалась? Ничего не знаем! Для чего я вас поставил к ней? Чтобы тенью ее стали. А вы что сделали?
