Кэндис Робб - Аптекарская роза
Она кивнула.
— Я хочу послать Оуэна за тетей Филиппой.
— И ты думала найти его здесь? Нет, он ушел из дома с рассветом.
Со второго этажа доносился голос Бесс, отдававшей распоряжения.
— Ты знаешь, куда он ушел? — спросила Люси.
Том поскреб в бороде, потом покачал головой.
— Мне он ничего не говорил. Я думал, он пошел к тебе. Ступай наверх, спроси у Бесс. Может, она что-то знает.
— Похоже, она занята.
— Это точно. Старается привести в порядок комнату Оуэна. Не знать ей покоя, пока не уничтожит все следы пожара. Поднимись к ней. Она будет рада тебя повидать.
Бесс стояла в дверях маленькой комнатушки, подбоченясь и нетерпеливо притоптывая.
— Не знаю, Кит. Просто не знаю, что с тобой делать. Ты такая неловкая. Стоит тебе за что-то взяться девушка, так жди беды.
— Бесс!
Хозяйка таверны обернулась, лицо ее ярко горело, из-под чепчика выбились тугие влажные кудряшки. Закатанные выше локтя рукава открывали мускулистые руки.
— Боже правый, ты застала меня врасплох. Я как раз учила девчонку, как драить пол. Мыслимое ли дело, пятнадцать лет занимается одним и тем же, но до сих пор так ничему и не научилась!
При других обстоятельствах Люси улыбнулась бы такой тираде, но этим утром она была слишком занята своими заботами.
— Ты видела Оуэна?
— Разве он не у тебя? Когда он утром ушел так рано, я подумала, что ты велела ему прийти на рассвете.
Люси отвернулась к лестнице.
— Что за человек.
Плотно сжатые губы подруги, плохое настроение и в сердцах сказанные слова насторожили Бесс. Она поймала Люси за руку.
— Что случилось, милая? Николасу стало хуже?
Люси кивнула.
— И тебе нужно, чтобы кто-то приглядывал за лавкой, пока ты дежуришь у его постели?
— Я хочу послать Оуэна за тетей Филиппой.
— За своей теткой? Зачем это? Неужели ты надеешься на ее помощь? Я сама присмотрю за лавкой.
— У тебя и здесь работы хватает.
— Кит меня подменит.
— Мне нужна тетя. Должна же она помочь!
— Что ж, с этим не стану спорить. Но зачем же посылать Оуэна? Пошли Джона, моего конюшего. Он хороший паренек, ездит быстро, обернется туда и обратно в мгновение ока.
— Не хочу быть тебе обузой, Бесс.
— Никакая ты не обуза. Я сама готова тебе помочь.
Люси посмотрела себе на руки.
— Если бы только ты могла.
Бесс сложила руки на груди.
— Так я и думала. Дело вовсе не в том, что тебе понадобилась помощь тетушки. Давай-ка сейчас мы пойдем вниз и ты расскажешь Бесс все, что наболело.
— Я не могу задерживаться, Бесс, — сказала Люси, спускаясь по лестнице за подругой.
— Тогда поговорим в твоем доме. Мне все равно.
— Нет. Там я не могу разговаривать.
Бесс провела Люси на кухню, посадила на стул и поцокала языком, ощупав ее худые плечики.
— Ты мало ешь, дорогая. Если плохо есть, то беда кажется еще чернее.
Она налила кружку эля для Люси, а вторую для себя.
Люси невольно заразилась убежденностью Бесс, что сейчас она выложит ей всю подноготную. Правда, она не знала, с чего начать и как объяснить свои страхи насчет Николаса. Ей казалось предательством признаться даже самой близкой подруге, что муж, как она опасалась, кого-то убил.
— Я должна поговорить со своей тетей, Бесс. Мне нужно кое-что выяснить, только и всего.
— Только и всего? — Бесс сняла чепчик и заново стянула в узел кудрявую рыжую копну волос, с такой нетерпеливой резкостью заколов его шпилькой, что Люси даже поморщилась. Бесс проверила, надежен ли узел, энергично тряхнув головой, осталась довольна результатом, снова надела чепец и, перегнувшись через столик к Люси, пригвоздила подругу взглядом. — Почему бы тебе не начать с самого начала?
И Люси, вопреки самой себе, все выплеснула — и то, что обнаружил Вульфстан, и то, что она подслушала у двери, и то, что прочла в старых конторских книгах.
— Святые небеса, — пробормотала Бесс под конец рассказа. — Ты несла большой груз забот на своих худеньких плечах. Ну а Николас что говорит по этому поводу?
Люси устало потерла виски.
— Разве я могла его о чем-то спрашивать? Он очень болен. Я бы расстроила его вопросами, которые могли вызвать неприятные воспоминания…
Бесс кивнула.
— По крайней мере, ты об этом подумала. Вот что я тебе скажу: у тебя в доме есть тот, кому следовало бы все это выслушать. Уверена, он смог бы тебе помочь.
Люси отодвинула кружку в сторону и поднялась.
— Ты снова подталкиваешь меня к Оуэну. Ты когда-нибудь думаешь о чем-то другом, Бесс? С какой стати мне откровенничать с собственным учеником? Да он почти чужой. Откуда мне знать, можно ли ему доверять?
— Я это знаю, дорогая. Я вовсе не говорю, что беру на себя роль свахи, только не сегодня; тем более у тебя такая беда.
— Я сама обо всем позабочусь.
— Джон поедет за твоей тетей.
— Нет. Я пошлю Оуэна.
— Прошу тебя, милая. Гораздо разумнее послать Джона. Он знает дорогу и помнит те места, где путников подстерегают шотландцы. Мы часто посылаем его то туда, то сюда за припасами, и он еще ни разу нас не подвел. Он молод и бесстрашен. Для него это забава. Люси поняла, что аргументы Бесс не лишены здравого смысла.
— Так и быть. Пусть едет. И спасибо тебе, Бесс.
— Ты для меня все равно что собственный ребенок. Разве я могу не помочь тебе?
Люси обняла подругу.
— Прости мою вспыльчивость.
— У тебя есть весомая причина не сдерживать чувства. Я не обиделась.
— Если увидишь Оуэна Арчера, пришли его в лавку. Он уже совсем припозднился.
* * *Оуэну пришлось ждать, пока Магда перебинтует рану пришедшему к ней мужчине. С каждой минутой ожидания он все больше опаздывал в лавку, и это его расстраивало. Но если уйти сейчас, значит, он только зря потратил время на дорогу. Люси все равно на него рассердится, так пусть хотя бы визит его не будет напрасным. Наконец Магда отпустила больного и присоединилась к Оуэну, сидевшему у окна. Потирая руки, она кивала с довольным видом.
— Славно пришлось потрудиться с утра. Спасла Керби. Отличный рыбак. Лучший ловец угрей на всем побережье Уза.
— Как он умудрился так пораниться? — У рыбака был располосован живот.
— Они приходят к Магде, потому что она никому не расскажет об их грехах. Этот порезал себе кишки вот и все, остальное тебе знать не обязательно. — Она отрезала кусок хлеба от черствой буханки на столе и намазала зрелым сыром, от запаха которого Оуэна чуть не вывернуло. — Ну так что у тебя за дело ко мне?
— А я могу надеяться, что вы будете о нем помалкивать точно так же, как о деле ловца угрей?
— Ага. Ты ведь дружил с Поттером. Друг Поттера — друг Магды. Если не считать того, которого он считал другом, хотя на самом деле им не был. Архидиакона. Стервятник. Это он убил мальчика Магды.
— Вы точно знаете?
Она сплюнула в огонь.
— У Магды много друзей. Кое-кто из них оказался возле башни в ту ночь и видел, как стервятник столкнул Поттера с обрыва. Слишком о многом догадывался мой мальчик. Ну вот Ансельм и рискнул.
— Но зачем?
— Сам знаешь зачем. Чтобы защитить своего разлюбезного. Этого светлоглазого, Уилтона.
— Вам известно, что, по мнению Поттера, совершил Николас?
— Еще бы мне не знать. Мальчик мой слишком близко подобрался к правде. — Старуха вытерла руки о юбку, отрезала еще один кусок хлеба и намазала его сыром. — Хороший сыр. А ты дурак, что воротишь нос. — Она ухмыльнулась.
— Какая связь существовала между Николасом и Джеффри Монтейном? С чего бы Николасу убивать его?
— Златокудрый ухажер дамочки как-то раз попытался убить Николаса. Вот аптекарь и струхнул, что он попытается это сделать еще раз. Или захочет разворошить старое дело, которое давным-давно быльем поросло.
— Мне нужно знать об этом деле, матушка Дигби. Мне нужно знать, кого еще Ансельм захочет устранить.
Старуха пожала плечами.
— Магду. Сэра Роберта Д'Арби и леди Филиппу. А может даже, молодуху Люси. Она ведь замужем за светлоглазым? Филиппа сглупила, что согласилась на этот брак. А ведь Магда ее предупреждала, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Почему?
Старуха уставилась на него.
— Глубоко копаешь, Птичий Глаз. Зачем лучнику знать такую древнюю историю?
— Поттер рассказал вам, с какой целью я здесь.
— Всемогущий Торсби хочет узнать всю правду?
— Выходит так, что вся эта история привела к смерти Фицуильяма. Торсби намерен разобраться.
— С самого начала, от Каина и Авеля? Но Фицуильяма уже не вернуть.
— В любом случае, он не этого хочет. Его подопечный доставлял ему много неприятностей. Но он должен удостовериться, что лично ему ничего не грозит.
— Пусть не боится, он в безопасности.
