Стивен Сейлор - Орудие Немезиды
— Почему вы, Марк Красс, думаете, что Дионисия отравил кто-то из рабов?
— Кто еще мог оказаться на кухне, да так, чтобы на него никто не обратил внимания? Видимо, именно там Дионисий хранил свои травы.
— Весь день на кухню ходило много разных людей. Гости едва не умирали с голоду, ожидая обеда. Кухонные рабы сновали туда и обратно, и от них было бы трудно ожидать, чтобы они запомнили всех, заходивших на кухню. К тому же вы ошибаетесь, Красс: Дионисий собирал свои травы сам и хранил их у себя в комнате. Он каждый день посылал очередную порцию на кухню для приготовления отвара. Утром он первым делом отбирал пучок и вручал рабу с кухни, но сегодня послал траву на кухню только после похорон. Это означает, что с травой можно было что угодно сделать утром в комнате Дионисия.
— Откуда все это вам известно?
— Пока вы и ваши люди переносили тело Дионисия сюда, я расспросил девушку-служанку, принесшую ему это питье. Она говорит, что он принес траву на кухню по возвращении с похорон. Смешанная, измельченная трава была в узелке. По-видимому, отмеривание и подготовка травы были для Дионисия своеобразным ритуалом. Она сама добавила туда кресса и виноградных листьев, все прокипятила и процедила отвар перед самым обедом.
— С таким же успехом она могла добавить туда и яд. Вы, Гордиан, наверняка знаете кое-что о ядах. Как вы думаете, какой это был яд?
— Думаю, что аконит.
— «Смерть пантерам»?
— Да, иногда его называют именно так. Говорят, он приятен на вкус, так что его вполне можно было не заметить в отваре. Это один из самых быстродействующих ядов. Симптомы совпадают — жжение языка, удушье, судороги, тошнота, понос, смерть. Но кто, — я повысил голос, — кто мог настолько хорошо все это знать, чтобы раздобыть этот яд, и подобрать правильную дозу?
— Ненавижу похороны. А еще хуже похорон погребальные игры. К счастью, завтра все это закончится. — На лице Красса мелькнула гримаса.
— Если бы только Дионисий успел сказать нам все, что знал об убийце Луция. Мне хотелось бы осмотреть его комнаты.
— Разумеется. — Красс пожал плечами. Как видно, его мысли уже были заняты чем-то другим.
Я нашел в атриуме Метона и велел показать нам комнаты философа. Мы миновали залы, где только что проходил обед. Со смертью Дионисия и уходом хозяина и хозяйки трапеза немедленно прекратилась, но многие все еще толпились среди столов. Я задержался, всматриваясь в толпу гостей.
— Кого вы ищете? — спросил Метон.
— Иайу и ее помощницу Олимпию.
— Художница уже уехала, — сказал он. — Сразу после начала припадка у философа.
— Может быть, просто вышла?
— Нет, уехала из дома, к себе, в Кумы. Я это знаю, потому что она посылала меня на конюшню узнать, готовы ли были их лошади.
— Мне очень нужно было с ней поговорить, — заметил я.
Метон повел нас по коридору и повернул за угол.
— Вот, здесь, — сказал он указывая на дверь, ведущую в комнаты Дионисия.
Апартаменты состояли из двух небольших комнат, разделенных занавеской. На столике у окна стояла глиняная ваза. Подняв ее крышку, я почувствовал смесь запахов руты, сильфия и чеснока. Снадобье Дионисия. Отравлено ли было оно или же нет — его следовало сжечь, чтобы никто больше не пострадал. Во внутренней комнате, обставленной в духе присущего стоикам аскетизма, я увидел лишь ложе, висячую лампу и большой сундук.
— Тут смотреть нечего, — заметил я подошедшему Экону, — если, конечно, что-нибудь не спрятано здесь. — Я попытался открыть сундук, но понял, что он заперт на замок. — Мы можем его взломать, — подумал я. — Вряд ли Красс возразил бы против этого, а у тени Дионисия мы можем попросить прощения. Кажется, его уже кто-то пытался открыть. Нужно найти крепкий стальной прут, чтобы вскрыть сундук.
— А почему бы не воспользоваться ключом? — предложил Метон.
— Потому что у нас его нет, — возразил я.
Метон хитро улыбнулся, потом растянулся на полу, подполз под ложе Дионисия и вылез оттуда, сжимая в крохотном кулачке простой бронзовый ключ.
Мне оставалось только развести руки:
— Метон, да тебе цены нет! В любом доме такой раб, как ты, просто незаменим!
Он весело улыбнулся.
Попытки открыть ящик слегка повредили замок, и он открылся с трудом. Что за сокровища философ считал такими ценными, что так тщательно их прятал, подумал я.
Экон задержал дыхание, а Метон чуть отпрянул назад:
— Кровь! — прошептал он.
Поверх развернутых свитков, уложенных в сундуке плоской стопкой, лежал лист папируса, исписанный мелким, неразборчивым почерком, на котором были видны пятна от брызг крови.
Я снова был в библиотеке у Красса. Тот сосредоточенно изучал один за другим раскатанные листы. Наконец он кивнул:
— Да, это те самые записи, которые я искал. Я должен взять их с собой в Рим после погребальных игр. Здесь в них не разобраться, да и нет времени для тщательного изучения. Может быть, мой главный управляющий сумеет их расшифровать.
— Я заметил, что в документах несколько раз упоминается какой-то «друг», рядом с денежными суммами, часто достаточно крупными. Вам не кажется, что это могут быть записи поступлений и выплат, связанных с тайным сообщником Луция?
Красс бросил на меня недовольный взгляд.
— Что мне хотелось бы знать, так это почему все эти документы находились в комнате Дионисия?
— У меня есть некоторые соображения по этому поводу, — ответил я. — Нам известно, что Дионисий хотел разоблачить убийцу Луция, или во всяком случае произвести на вас впечатление своей проницательностью. Предположим, что он раньше нас обнаружил кровь на статуэтке, которой убили Луция, и еще до моего приезда сделал вывод о том, что его убили в этой комнате. Предположим также, что он что-то подозревал о темных делах Луция. В конце концов они жили в одном доме, и он вполне мог заметить этот поток серебра и оружия, как бы ни старался Луций засекретить эти операции.
— Продолжайте, — кивнул Красс.
— Зная это, он, должно быть, сам выкрал эти документы, прежде чем ими занялись вы, и перенес их отсюда в свою комнату, где мог внимательно изучить их и попытаться установить личность убийцы.
— Возможно. Но как вы объясните вот это? — Он указал на пергамент с пятнами крови.
— Должно быть, Луций читал его в тот момент, когда его убили. Он мог лежать здесь, на столе.
— И убийца был настолько неосторожен, что, перетащив тело Луция в атриум, оставил этот документ для Дионисия? Мне кажется более вероятным, что убийца уничтожил бы документ, чтобы не оставлять такую улику. Это говорит скорее всего о том, что документ не имеет никакого отношения к убийству.
Красс хмуро посмотрел на меня и, когда я не нашелся с ответом, улыбнулся.
— Должен признать, Гордиан, у вас цепкая хватка! Если бы это прозвучало для вас утешением, я сказал бы, что сам я не вполне удовлетворен тем, что мы знаем об обстоятельствах смерти Луция. Из доказательств, обнаруженных вами в воде, и из этих документов следует, что мой безрассудный родственник был вовлечен в контрабандное снабжение, возможно и Спартака, оружием. Но это лишь ослабляет ваши позиции и укрепляет мои.
— Мне так не кажется, Марк Красс.
— Не кажется? Когда стало известно о моем приезде в ближайшее время, Луций запаниковал и попытался прекратить свои контакты с представителями Спартака, покупавшими для него горы оружия. Понимая, что они больше не будут ничего получать от Луция, решили ему отомстить. Кто могли быть этими преступниками, этими агентами Спартака? Да кто же, как не Зенон и не этот фракиец Александрос, которые были в этом доме ни больше ни меньше как шпионами? Под покровом ночи они напали на Луция. Зенон, который помогал своему хозяину вести счета, изготовил эти документы, свидетельствующие о предательстве Луция, и угрожал передать их мне, если он откажется продолжить контрабанду оружия для Спартака. Но Луция не поколебал даже этот шантаж. Он решил разорвать свои связи со Спартаком и не поддавался угрозам. Поэтому-то Зенон с Александросом его и убили статуэткой по голове, как вы и сказали. Чтобы придать этой смерти больший общественный резонанс, они перетащили тело в атриум и принялись выцарапывать на полу имя своего хозяина, Спартака. Дионисий в ту ночь долго не спал, размышляя надо всем тем, над чем размышляют по ночам второразрядные философы. Ему понадобился какой-нибудь свиток или что-то еще из библиотеки Луция. Он, должно быть, вызвал какой-то шум, испугавший убийц, и им пришлось бежать, не дописав до конца имя своего главаря. Дионисий пришел в библиотеку и увидел окровавленный документ. А войдя в атриум, обнаружил и труп. Но вместо того чтобы поднять тревогу, он решил действовать в своих интересах. Он знал, что я приезжаю на следующий день. Без Луция у него больше нет покровителя, но, если бы он смог как-то приблизиться ко мне, все сложилось бы в его пользу. Он думает, что может привлечь мое внимание намерением раскрыть убийство. Изучает окровавленный документ, расшифровывает его содержание и просматривает другие свитки в поисках подобных улик. Забирает все в свою комнату для расшифровки и спокойно соединяет все в единое целое.
