Питер Тремейн - Очищение убийством
Зазвонил колокол, и Фидельма поспешила к вечерней трапезе. И увидела брата Эадульфа, в тревоге поджидающего ее.
— Проримские епископы и настоятели собрали совет, — сказал он. Он был в смущении и старался не замечать, как покраснели ее веки. — Собрались и решили выбрать Вигхарда на место Деусдедита.
Фидельму это не слишком удивило. Они вместе вошли в обширную трапезную.
— Вигхард? Стало быть, он станет следующим епископом Кентерберийским?
— Да. Похоже, его считают единственным возможным преемником — он много лет был секретарем Деусдедита и хорошо осведомлен обо всем, имеющем отношение к Кентербери. Как только синод разъедется, Вигхард отправится в Рим, дабы предъявить свои верительные грамоты Святому Папе и просить его благословения.
Глаза Фидельмы слегка блеснули.
— Рим. Мне бы хотелось повидать Рим.
Эадульф робко улыбнулся.
— Вигхард попросил меня сопровождать его в качестве секретаря и переводчика, ибо, как ты знаешь, я уже провел два года в этом городе. Почему бы тебе не поехать с нами и не увидеть Рим, сестра Фидельма?
Глаза у Фидельмы посветлели, и она всерьез задумалась над этой возможностью. Потом жар бросился ей в лицо.
— Я давно не бывала в Ирландии, — отрешенно сказала она. — Я должна отвезти весть о смерти Этайн моей братии в Кильдаре.
Лицо Эадульфа разочарованно вытянулось.
— А как было бы славно показать тебе святые места этого великого города.
Возможно, именно мечтательность, прозвучавшая в его голосе, вызвала у нее внезапное раздражение. Слишком много он себе позволяет. Но она смирила свой гнев, как только осознала его. Верно, она привыкла к обществу Эадульфа. Странно будет оказаться без него теперь, когда расследование закончено.
Едва они уселись за стол, как вошла сестра Ательсвит и сообщила, что настоятельница Хильда желает видеть их после ужина.
Когда сестра Фидельма и брат Эадульф вошли в комнату, настоятельница Хильда поднялась со скамьи и пошла к ним, простирая руки. Ее улыбка была теплой и живой, но под глазами залегли круги — от напряжения последних дней и горечи от решения синода.
— Меня попросили поблагодарить вас обоих от имени Колмана и короля Освиу.
Сестра Фидельма взяла ее руки обеими руками и склонила голову, а Эадульф нагнулся, чтобы поцеловать кольцо настоятельницы Хильды, как это было принято у сторонников Рима.
Настоятельница Хильда немного помолчала, после чего жестом пригласила их располагаться. Сама же она уселась у огня.
— Мне нет нужды говорить, как обязаны вам обоим и эта обитель, и все королевство.
Фидельма прочла на лице настоятельницы скрытую грусть.
— Услуга невелика, — тихо ответила она. — Жаль, что мы не могли покончить с этим делом быстрее. — Она нахмурилась. — Ты теперь уедешь из Нортумбрии, как и Колман?
Настоятельница Хильда заморгала, услышав этот неожиданный вопрос.
— Я, дитя мое? — переспросила она. — Я провела здесь пятьдесят лет, и это моя страна. Нет, Фидельма, я не уеду.
— Но ты поддерживала устав Колумбы, — заметила Фидельма. — А теперь, когда Нортумбрия обратилась к Риму, разве ты найдешь место здесь?
Настоятельница тихо покачала головой.
— Не сразу она обратится к Риму, нужно время. Но я приму решение синода и последую римскому церковному обычаю, хотя мое сердце прилежит обряду ирландскому. И я останусь здесь, в Стренескальке, в Витби — чистом городе, — и надеюсь, он и останется чистым.
Брат Эадульф смущенно ерзал, не понимая, почему ему так грустно. В конце концов, его сторона выиграла в великом диспуте. Unitas Catholica[24] победило. Теперь римский обряд распространится на все саксонские королевства. Отчего же ему кажется, что что-то утрачено?
— Кто теперь будет епископом вместо Колмана? — спросил он, пытаясь пересилить печаль.
Настоятельница Хильда грустно улыбнулась.
— Туда, хотя он и получил образование в Ирландии, однако принял римский обряд и будет епископом Нортумбрии. Однако же Освиу обещал, что Эта из Мелроуза станет настоятелем Линдисфарна, и так оно и будет.
Эадульф удивился:
— Но Эта тоже держится обряда Колумбы.
Хильда кивнула в знак согласия.
— Ныне он принял Рим в соответствии с решением синода.
— А что же остальные? Что Хад, Кедд, Кутберт и другие? — спросила Фидельма.
— Все они решили, что их долг остаться в Нортумбрии, и они останутся здесь по решению синода. Кедд уехал в Ластингем со своим братом, настоятелем Хадом. Кутберт должен сопровождать Эту в Линдисфарн в качестве настоятеля.
— Значит, перемены прошли спокойно? — задумчиво сказала Фидельма. — Никакие религиозные распри не угрожают Нортумбрии?
Настоятельница Хильда пожала плечами.
— Пока говорить об этом еще слишком рано. Большинство настоятелей и епископов приняли решение синода. Это к лучшему. Хотя многие предпочли вернуться вместе с Колманом на Иону, и, возможно, дальше, в Ирландию, чтобы основать новые обители. Мне не кажется, что королевству угрожают религиозные распри. Войско Освиу быстро расправилось с мятежниками Альфрита. Хотя Освиу и оплакивает смерть своего сына-первенца, его положение в королевстве ныне прочнее, чем когда-либо.
Эадульф дернул бровью.
— Но угроза все же остается?
— Экфрит молод и самонадеян. Теперь, когда его старший брат Альфрит мертв, он требует, чтобы его поставили королем Дейры, подвластным его отцу. Но глаза его уже смотрят на трон Освиу. И мы окружены врагами — Регед, королевство пиктов — всем не терпится схватить нас за горло. А Мерсия всегда готова к мести. Король Вулфере не забудет, что Освиу убил его отца Пенду. Он уже распространил власть Мерсии на юг от Хамбера. Кто знает, откуда придет гроза?
Фидельма грустно посмотрела на нее.
— Потому-то Освиу и поспешил уехать в свое войско?
Настоятельница Хильда усмехнулась несвойственной ей кривой усмешкой.
— Он отправился в свое войско на тот случай, если Экфрит тоже заберет в голову, что его отец слаб.
Настало неловкое молчание. Потом настоятельница Хильда задумчиво посмотрела на Эадульфа.
— Епископы избрали Вигхарда новым архиепископом Кентерберийским. Насколько я поняла, Вигхард вскоре отплывает в Рим. Ты будешь его сопровождать?
— Ему нужен секретарь и переводчик. Я бывал в Риме и буду рад снова побывать в этом городе. Я действительно еду с ним.
Хильда с любопытством посмотрела на Фидельму.
— А ты, сестра Фидельма, куда едешь ты?
Фидельма помешкала, а потом пожала плечами.
— Вернусь в Ирландию. Мне нужно отвезти в Кильдар весть о смерти Этайн и о решении синода.
— Жаль, что ваши дарования будут разделены, — заметила настоятельница Хильда лукаво, переводя взгляд с Фидельмы на Эадульфа. — Вместе вы составляете великолепную пару.
Брат Эадульф покраснел и нервно закашлялся.
— Дарование принадлежит исключительно сестре Фидельме, — пробормотал он. — Моей заслуги тут нет, я только оказывал помощь, когда это было нужно.
— Что станется с сестрой Гвид? — отрывисто спросила Фидельма.
Взгляд настоятельница Хильды стал твердым.
— С ней обошлись по нашему саксонскому обычаю.
— Что это значит?
— Сестры обители вывели ее из монастыря и забили камнями насмерть, как только Освиу объявил свое решение. — Настоятельница Хильда резко поднялась, прежде чем Фидельма успела облечь в слова свое возмущение.
— Мы увидимся еще раз перед тем, как вы отправитесь каждый в свою сторону. Ступайте с Богом. Benedictus sit Deus in donis Suis.[25]
Они склонили головы и ответили разом:
— Et sanctus in omnis operabus Suis.[26]
Выйдя из покоев настоятельницы, Фидельма повернулась к Эадульфу. Она кипела от гнева. Монах-сакс взял ее за руку.
— Фидельма, Фидельма. Помни, что это не твоя страна, не Ирландия, — торопливо заговорил он, чтобы утишить ярость, переполнявшую ее. — Здесь иные обычаи. Убийцу побивают камнями до смерти, особенно такого, который убил стольких людей по столь позорной причине, как похоть. Так оно и должно быть.
Фидельма закусила губу и отвернулась.
Только на следующий день она увидела брата Эадульфа в трапезной, когда колокол уже отзвонил к завтраку.
Не успела она сесть, как к ней торопливо подошла старая domina, сестра Ательсвит.
— Некий брат из Ирландии только что прибыл и ищет тебя, сестра. Он сейчас на кухне, потому что его путешествие было долгим и он устал и голоден.
Фидельма с интересом подняла глаза.
— Он из Ирландии? Ищет меня?
— Из самого Армага.
Фидельма изумленно уставилась на нее, потом встала и пошла искать этого странника.
Человек этот был изможден и покрыт дорожной пылью. Он сидел в углу монастырской кухни, поглощая ломти хлеба и глотая молоко так, словно не ел много дней.
