Питер Тремейн - Очищение убийством
Кричал Агато, стоявший прямо позади нее. Нож Гвид торчал из его плеча, и кровь лилась на рясу. Он стоял, глядя на рукоять и не веря собственным глазам. Потом начал стонать и всхлипывать.
Гвид бросилась к двери, но великан Освиу оказался там раньше ее. Он обхватил руками сопротивляющуюся женщину. Гвид была сильна, так сильна, что Освиу оказался отброшен назад, и ему пришлось выхватить меч, чтобы удерживать на расстоянии эту разъяренную фурию, пока он громко звал стражу. Два королевских воина с трудом вытащили вопящую женщину из комнаты. Освиу приказал посадить ее под замок и хорошенько стеречь.
Король постоял немного, с грустью глядя на красные царапины на своем плече, там, где Гвид впилась ногтями в его тело. Потом Освиу подошел к Фидельме, которой Эадульф помог подняться на ноги.
— Здесь многое требует объяснений, сестра, — сказал он и добавил участливо: — Ты не ранена?
Эадульф протянул Фидельме кубок вина.
Она отстранила кубок.
— Ранен Агато.
Все повернулись к нему. Сестра Ательсвит уже была рядом, пытаясь остановить кровь.
Теперь Агато смеялся, хотя нож по-прежнему торчал у него в плече и одежда намокла от крови. Он пел своим пронзительным голосом:
— Кто, кроме богов, может прожить без боли?
— Я отведу его к нашему лекарю, брату Эдгару, — предложила сестра Ательсвит.
— Отведи, — согласилась Фидельма с грустной улыбкой. — Брат Эдгар, возможно, сумеет уврачевать ножевую рану, но боюсь, мало что сможет сделать, чтобы исцелить разум этого несчастного.
Старая domina вывела Агато за дверь, и Фидельма повернулась к оставшимся и поморщилась.
— Я не учла, сколь сильна и стремительна сестра Гвид, — проговорила она, словно извиняясь. — Я никак не думала, что она ответит насилием.
Настоятельница Аббе мрачно посмотрела на нее.
— Верно ли, что ты утверждаешь, будто все эти ужасные убийства были совершены одной сестрой Гвид?
— Именно это я и утверждаю, — подтвердила Фидельма. — Сестра Гвид уже признала свою вину.
— Воистину, — согласилась настоятельница Хильда. Лицо ее все еще хранило изумление. — Но чтобы женщина… обладала такой силой!..
Фидельма глянула на Эадульфа и улыбнулась:
— Теперь я выпью это вино.
Встревоженный брат подал ей кубок. Она осушила его и вернула.
— Я знала, что сестра Гвид обожает Этайн, она даже прихорашивалась, когда была рядом с ней. Я ошиблась, подумав, что она искала дружбы с Этайн из одного лишь благоговейного почитания. Все мы задним умом крепки. Гвид обучалась под руководством Этайн в Эмли. Этайн стала предметом поклонения для Гвид, одинокой, несчастной девушки, которая, кстати, прожила пять лет рабыней в этом королевстве, вырванная из своей страны еще девочкой.
Очевидно, Гвид огорчилась, когда Этайн уехала из Эмли в Кильдар. Она не могла отправиться за ней, потому что должна была остаться в своей обители еще на месяц. Когда она смогла поехать за Этайн, оказалось, что Этайн едет в Нортумбрию, чтобы принять участие в этом диспуте. Поэтому она отправилась из Ирландии на Иону.
Там-то, на Ионе, я и встретила Гвид, и она объявила себя секретарем Этайн, дабы поехать к ней в Стренескальк.
Но признаки того, что происходит на самом деле, были все это время у меня перед глазами. Когда я встретилась с Этайн, она как будто сомневалась, признать ли Гвид своим секретарем. Ательнот отметил, что Гвид последовала сюда за Этайн не потому, что Этайн послала за ней, но по собственному почину. Он решил, что Этайн дала Гвид, когда та приехала, эту работу из жалости. Естественно, он не входил в подробности, объясняя, откуда ему это известно, потому что не хотел открывать свои отношения с Этайн.
Но это было подтверждено Сиксвульфом, который был секретарем Вилфрида. Он прямо сказал мне, что Гвид не была на самом деле доверенным лицом Этайн и не была посвящена в переговоры, которые Вилфрид вел с Этайн. Мы все так ужаснулись, узнав об этих переговорах, что забыли о главном.
Фидельма замолчала. Она налила себе еще вина в кубок и задумчиво отпила глоток.
— У Гвид развилось противоестественное преклонение перед Этайн, страсть, на которую Этайн никогда не смогла бы ответить. И Этайн намекнула мне на это, но я не поняла. Она сказала, что Гвид хорошо изучила греческий, но проводила больше времени, восхищаясь стихами Сафо, чем толкуя Евангелия. Зная греческий, я должна была сразу же понять истинный смысл этого замечания.
Освиу прервал ее:
— Я не знаю греческого. Кто это — Сафо?
— Древнегреческая поэтесса, разумеется, — вставил Эадульф.
— Поэтесса, родившаяся на острове Лесбос. Она собрала кружок женщин и девушек, и ее стихи полны страстной силы ее любви к ним и их — к ней. Поэт Анакреон говорит, что из-за Сафо название острова — Лесбос — стало обозначать женскую содомию.
Вид у настоятельницы Хильды был подавленный.
— Ты хочешь сказать, что сестра Гвид питала… питала… противоестественную любовь к Этайн?
— Да. Влюблена Гвид была отчаянно. Она высказала свою любовь, переписав для Этайн два стихотворения Сафо. Один из этих пергаментов Этайн отдала своему возлюбленному Ательноту, очевидно, чтобы объяснить ему, что происходит. Об этом он намекнул нам. Второй она сохранила. В какой-то момент, как раз перед открытием синода, Этайн сказала Гвид, что не может ответить на ее любовь — что она любит Ательнота и что после синода они собираются поселиться в совместном монастыре.
— Гвид обезумела, — поспешно вставил Эадульф. — Ты видела, как быстро она выходит из себя? Она сильная, ручаюсь, сильнее многих мужчин. Она напала на Этайн, женщину хрупкого телосложения, и перерезала ей горло. Она взяла обручальную застежку Этайн, подаренную ей Ательнотом, и попыталась забрать два стихотворения, которые отдала Этайн. Но нашла только одно, потому что второе уже было у Ательнота.
— Я помню, что в тот, первый день диспута она опоздала в храм, — сказала Фидельма. — Она спешила, была красная и запыхалась. Она только что убила Этайн.
— Пока Этайн жила в безбрачии, Гвид была более или менее согласна оставаться ее преданной рабыней. Ей, вероятно, было достаточно просто быть рядом. Но когда Этайн сказала Гвид, что любит Ательнота… — Эадульф пожал плечами.
— Нет силы большей, чем ненависть, рожденная отвергнутой любовью, — заметила Фидельма. — Гвид — не только сильная, но и хитрая, — сумела навести подозрения на Ательнота. Потом поняла, что Этайн, очевидно, отдала ему второе стихотворение. И снова ею овладела ярость. Этайн предала любовь и выставила ее посмешищем перед этим человеком! Она даже сказала мне, что эта смерть, как ей кажется, очистила Этайн от того, что Гвид считала ее грехом. Нет, это было сказано не так напрямую, но мне следовало истолковать ее слова правильно.
Освиу был потрясен.
— Значит, Гвид пришлось убить Ательнота?
Фидельма кивнула.
— У нее достало сил после того, как от ее удара он потерял сознание, повесить его на крюке в его келье, и сделать так, чтобы это походило на самоубийство.
— Но, — снова вставил Эадульф, — сестра Ательсвит услышала шум, когда Гвид убивала Ательнота, и подошла к двери. У Гвид хватило времени спрятаться под кровать, прежде чем та вошла в келью. Ательсвит сразу же увидела Ательнота и бросилась звать на помощь. Тогда Гвид пришлось сбежать. У нее не было времени на поиски пергамента со вторым стихотворением.
— А застежка и стихи, которыми завладел Сиксвульф, — это другие? — спросил Вигхард. — Ты сказала, что Гвид сняла их с тела Этайн.
Тут в покои проскользнула сестра Ательсвит, жестом попросив Фидельму продолжать.
— Брат Сиксвульф страдал некоей болезнью. У него были повадки сороки. Он любил красивые вещицы. Он был уличен и выпорот за попытку украсть их из спальни братьев. Вилфрид велел высечь его березовыми розгами. Несмотря на это, Сиксвульф, должно быть, обшарил спальню монахинь. У него был наметанный глаз на красивые безделушки, и он нашел застежку Этайн среди личных вещей Гвид. Она была завернута в греческое стихотворение под названием «Нападение любви». Он взял и то и другое. Стихи заинтриговали его. Он отыскал их в библиотеке и обнаружил, что это стихи Сафо. Он даже спросил у меня об обычае обмениваться подарками между влюбленными. Я тогда не понимала, к чему он клонит, а потом уже было слишком поздно. Сиксвульф, должно быть, заподозрил Гвид. Узнав же, что Ательнот убит, он решил рассказать все мне. Он нашел меня в трапезной, но рядом были другие сестры. Заботясь о том, чтобы его не поняли, он обратился ко мне по-гречески, чтобы договориться о встрече. Он только забыл, что Гвид, которая сидела так, что могла его слышать, знает греческий лучше, чем он. Это была пагубная ошибка. Гвид пришлось заставить его замолчать.
Она пошла за ним, ударила его по голове, а потом утопила в бочке, удерживая его голову в вине. Но я появилась там слишком скоро, и она не успела обыскать тело. Я так удивилась, обнаружив тело, что поскользнулась и упала с табурета и потеряла сознание. На мой крик в винный погреб пришли Эадульф и сестра Ательсвит. Они отнесли меня в мою келью. Это дало Гвид время вытащить тело Сиксвульфа и, проволочив по проходу до отхожего места на краю утеса, сбросить в море. Сперва, конечно, обыскав.
