Евгений Латий - Дело гастронома № 1
Генерал вздохнул. Скачко передал таблетку Култакову. Тот быстро ее проглотил не запивая. Боков по-прежнему молчал.
– Эх, такого свидетеля упустили! – морщась, словно от зубной боли, простонал Култаков. – Такую важную ниточку к главному фигуранту потеряли, вот что обидно! Чем восполнять будем?
– Восполним! – уверенно проговорил полковник и почему-то посмотрел на Бокова. – Лишь бы наши друзья в кавычках наверху крик не подняли: вот, мол, какие злодеи, довели честного человека до точки! Можно ведь и так все повернуть!
Лицо у Култакова вытянулось. До сих пор он как-то не задумывался о том, что горком еще не выплеснул свой хор гневных голосов, и заметно напрягся.
– Тут ты прав, они нас с дерьмом смешают! Где Красавин?! Живо его сюда!
Боков двинулся к выходу, но на пороге возник Красавин – вытянулся по стойке «смирно».
– Я тут!
Все оторопело взглянули на него.
– Опять подслушиваешь?! – помрачнел генерал.
– Прошу прощения, но дверь была неплотно закрыта! Тут я не виноват! Да и свой же я… – пробормотал Красавин.
Култаков, усмехнувшись, взглянул на Скачко. Тот не скрывал иронии.
– Сейчас же позвонишь наверх и передашь ту информацию, какую тебе полковник продиктует! Ты меня понял?!
– Так точно!
Генерал многозначительно взглянул на Скачко, предоставляя ему эту почетную обязанность – сочинить разъяснительное сообщение для горкома. Полковник кивнул.
– Я продиктую послание капитану в приемной, чтоб не мешать вам! Вижу кучу бумаг у вас на столе!
– Да, ты прав! Ступайте! – И Култаков махнул рукой, еще раз сердито покосившись на Бокова.
Понятливый майор тут же поднялся и поспешил следом за полковником.
Беркутов вышел из кабинета в приемную. Люся уже стояла в красном плаще, держа красную сумочку в руках, собиралась уходить. На ногах нарядные красные сапожки.
– Все, Зою мы благополучно отправили! – радостно сообщил Беркутов. – Максимыч посадил ее в вагон! А я подписал все бумаги! Ты-то сегодня почему задержалась? – шутливо-строго спросил он. – Обычно я последним ухожу!
– А я решила вас подождать! – храбро глядя ему прямо в глаза, проговорила она и ничуть не смутилась.
А Беркутов смутился.
– Неужели меня? – подыгрывая ей, удивился Беркутов. – Большая честь!
– А кого ж еще? – Она огляделась и пожала плечами. – Здесь больше никого нет!
Он подошел к Люсе, взглянул на завиток у ее уха, втянул ноздрями сладковатый аромат ее духов.
– «Нина Риччи». Ваш подарок. Я его по торжественным случаям употребляю, – еле слышно напомнила секретарша, но Беркутов пропустил эту реплику мимо ушей.
– Я тут узнал, ты с Костей успела познакомиться?
Люся вспыхнула.
– Да он сам успел познакомиться! – усмехнулась она. – Подошел ко мне, выложил визитку и спросил: не желаю ли я пойти с ним на премьеру во МХАТ? А то не с кем бедняжке!
Беркутов хмыкнул:
– И ты пошла?
Она пожала плечами.
– А почему я должна отказываться? – с вызовом бросила она.
Беркутов пожал плечами.
– Я театр, между прочим, с детства обожаю! А почему вы спрашиваете?
– Как почему?! Видишь ли, это все-таки мой сын… – задумчиво произнес он.
– И что с того? Он мне сразу выложил, что является вашим сыном. Довольно милый юноша. Угощал пирожными и шампанским в антракте, хватал за коленку во время спектакля, а в подъезде моего дома пытался поцеловать взасос, представляете? Прыткий! Вот только в кого, а?.. – И тут же осеклась.
Беркутов невидящим взглядом смотрел сквозь нее. Потом вдруг очнулся.
– Забери у меня документы, утром я задержусь, а часть подписанных бумаг надо с утра отправить!
Он развернулся и пошел к себе в кабинет. Люся двинулась за ним. Едва успела она войти и затворить дверь, как Беркутов вдруг крепко обнял ее и жадно поцеловал в губы. Сумочка выпала из рук Люси. Она растерянно взглянула на него. Но Беркутов тут же резко отстранился, погладил ее ладонью по щеке, шумно выдохнул и смущенно пробормотал:
– Извини! Видно, сынок в меня уродился!
Он усмехнулся, поднял сумочку и передал ей. Люся растерянно взяла ее, затеребила ручку. На лице ее не отражалось ни возмущения, ни обиды. Напротив, она с нежностью и восхищением смотрела на своего директора. На лице же Беркутова, который прошел к своему столу, застыло уже привычное, будничное выражение: доброжелательное и одновременно официальное. Люся забрала папку с бумагами, двинулась в приемную.
– Не уходи! Сейчас Максимыч приедет, я тебя отвезу домой! – бросил ей вслед директор.
Люся обернулась, она была приятно удивлена и смотрела на Беркутова, не зная, что ответить.
– Если ты не возражаешь, конечно!..
– Ни чуточки даже не возражаю, – немного смутившись, ответила Люся.
Антон старательно пылесосил квартиру. Пропылесосил ковер в гостиной, стал лазить по углам, собирать тряпкой пыль под батареями, под сервантом. Потом бросил нервный взгляд на часы: 21.30. Круглый стол был сервирован на двоих: в центре пять роз в хрустальной вазе, полусладкое шампанское, коньяк армянский пять звездочек, банка красной икры, швейцарский дырчатый сыр, масло, конфеты «Мишка на Севере». Антон выключил пылесос, подошел к телефону, выждал секунду-другую, чтоб успокоиться, затем набрал номер.
– Слушаю? – послышался женский голос.
– Это снова сумасшедший Антон! Ты сегодня придешь ко мне? Я так жду!
– Ты с ума сошел! – прошептала она.
– Умоляю, не бросай трубку! – выкрикнул он, но в тот же миг Маша положила трубку.
Антон снова набрал ее номер. Потянулись долгие гудки, однако на этот раз трубку никто не поднимал.
– Возьми же, возьми трубку! – упрямо повторял вслух Антон, словно заклиная этот проклятый телефон.
Маша была одна в квартире. Телефон звонил, и пронзительные эти звонки разносились по всей квартире. Но ей почему-то казалось, что по всему дому. Щеки пылали. Маша приложила к ним ладони, подошла к телефону, но трубку не брала, ожидая, что он наконец замолчит. Но звонки не стихали. Маша, зажав уши, принялась нервно расхаживать по квартире. Затем, не выдержав, принялась декламировать Пушкина. Почему-то «Мороз и солнце! День чудесный!». Не дочитав первую строфу, сбилась. И телефон, словно по волшебству, затих. Она в упор смотрела на него. Телефон молчал. Маша с облегчением вздохнула. Присела на диван. Телефон молчал. Она встала, потом снова села. Часы показывали 21.45. В квартире стояла мертвая тишина. Маша откинулась на спинку дивана, закрыла глаза, ожидая звонка: «Почему же он не звонит? Передумал?.. Боже, о чем я думаю?! Кажется, сама схожу с ума!» Она открыла глаза, взглянула на фотографию мужа. Тот строго смотрел на нее. Телефон снова зазвонил. Маша вздрогнула, резко поднялась. Даже сделала шаг к телефону, но тут же остановилась, замерла на полпути. Смотрела на аппарат и с места не сдвинулась.
Люся с Беркутовым ехали в машине, оба на заднем сиденье. Максимыч был за рулем.
– Да, забыл совсем! Мне сегодня принесли новый сборник Евгения Евтушенко! Я знаю, ты любишь! – Беркутов ласково покосился на нее. – Жаль, на работе остался!
Люся даже взвизгнула от радости.
– Ой, дадите почитать?! Обожаю Евгения Саныча, – загорелась она.
– Я тебе его подарю. Мы с Лидой больше любим Вознесенского.
– Вознесенский заумный! А вот Евтушенко!..
Люся так и засияла от счастья, схватила Беркутова за руку, крепко ее сжала. Беркутов кивнул, сдержанно улыбнулся.
– А по продовольственной программе мы плохо работаем! – неожиданно встрял в разговор Максимыч. – Заезжал тут к сестре в наш Чехов! Вроде бы рядом! А за суповыми наборами в гастрономе, а это, сами знаете, одни кости, без мяса, стоит очередь, да еще какая! Чуть ли не дерутся люди из-за костей, как собаки какие-то, прости господи! Что ж это такое?! Сестра жалуется, говорит: как жить дальше, не знаю! Я все же думаю, это вредительство, Георгий Константиныч?! У нас же в магазине все есть!
Люся фыркнула:
– У нас все есть, потому что у нас верховодит Георгий Константиныч! Он всех знает, со всеми знаком, и это ему везут оленину из Ханты-Мансийска, севрюгу из Астрахани и Махачкалы, белугу и стерлядь с Волги, сыры с Алтая, из Костромы, медвежатину и глухарей из Томска! Я каждый день рядом с ним и вижу, как он всем названивает, ведет переписку, а когда эти люди приезжают сюда, он им билеты в любой московский театр, Дом кино, итальянскую обувь, французскую парфюмерию и швейцарский шоколад! Вы думаете, все это так просто?! По мановению волшебной палочки делается? Да ничего подобного! Вот поэтому и гастроном наш полная чаша! И все бегут к нам с протянутой рукой! – возмущенным тоном вступилась Люся за Беркутова.
После такой атаки Максимычу нечего было возразить, а сам Георгий Константинович сдержанно улыбнулся.
– Перестань, ты меня перехвалишь!
– Так я о том и говорю! – подхватила неугомонная Люся. – Георгий Константиныч суетится, пашет с утра до вечера, вот у нас и все есть! А остальные директора просто вредители!
