Дмитрий Леонтьев - Петербургская баллада
— Нет времени, — призналась Беликова.
— Жаль. Вас бы порадовали некоторые изменения в нравственности наших доморощенных «бестселлеристок». Я даже…
— Подождите, — остановила его встревоженная Беликова, — бармен, будьте добры сделать погромче радио!
— … полчаса назад, — рапортовал возбужденный голос журналиста, — наша группа успела первой прибыть на место происшествия. Двор дома, где произошло убийство, перекрыт милицией. На место происшествия уже прибыло все руководство Василеостровского РУВД, но от каких бы то ни было комментариев они воздерживаются. Однако нам стало известно, что это еще один случай из ряда серийных убийств, совершенных Критиком, как прозвали маньяка средства массовой информации. То же орудие преступления, тот же почерк и, самое главное, — жертва. Как нам удалось выяснить, убита знаменитая писательница, автор нашумевших бестселлеров Галина Михайловна Сидорчук. Убийца напал на нее в тот момент, когда она направлялась в издательство со своим новым романом…
— Вот вам и алиби для вашего Бортко, — с ледяным спокойствием заметил Смоляков, — лучше и не придумаешь.
— Знаете что, Владимир Иванович, — задумчиво сказала Беликова, — а я ведь начинаю вас бояться…
— Помилуйте, почему же?! — искренне удивился писатель. — Только не говорите, что снова начали подозревать меня в этих убийствах. Если я не ослышался, то инцидент произошел полчаса назад, а я в это время сидел прямо напротив вас. А брата-близнеца у меня нет…
— Меня пугает не это, а ваше отношение к убийствам, — сказала Беликова, — и ваша дьявольская интуиция. Буквально несколько минут назад вы сказали, что будут еще жертвы, и вот… напророчили…
— Отношения своего я и не скрывал, — признал писатель, вытирая губы салфеткой и поднимаясь из-за стола, — а что касается интуиции… Не надо быть Спинозой, чтобы понять: раз невиновный сидит за решеткой, значит, преступник еще даст о себе знать. Кстати, к вопросу об интуиции. Она мне подсказывает, что домой вы уже не поедете, и, следовательно, мне предстоит везти вас на Васильевский остров. Я опять пугаю вас? Если нет — тогда я к вашим услугам…
— Привет энтомологам, — хмуро поздоровался с Беликовой опер Васильевского РУВД Алексеев, — видали, что эта мразь на моей земле натворила? Начальство и так по поводу этих убийств рвет и мечет, а теперь так и вовсе озвереет… Поймаю — собственными руками удавлю ублюдка!
— Что известно? — спросила Беликова.
— В издательство она шла, — раздраженно пояснил Алексеев, — свой новый «шедевр» несла. Издательство в этом доме располагается, под аркой. Он, видимо, шел за ней и, как только свернули во двор, нанес удар в висок заточкой. Скорее всего со спины… И не боялся ведь! Время-то еще не позднее, кругом народ… Правда, толку от этого народа, как от козла — молока, — с досадой добавил он, — только один пенсионер случайно заметил, как из-под арки выбегал высокий мужчина в серой ветровке. Примет не рассмотрел.
— Кажется, его приметы есть у меня, — сказала Беликова, — заедь в наш отдел, там протоколы допроса двух девушек, которые смогли рассмотреть мужчину, увозящего их подруг… Разумеется, проституток. Кстати, тот тоже был в ветровке.
— Что же вы молчали?! — вместо благодарности набросился на нее Алексеев. — Эх, Екатерина Юрьевна, Екатерина Юрьевна!
— Я эту информацию сама несколько часов назад получила, — сказала Беликова, — и сама, между прочим, раскопала. Да-да, инспектор «полиции нравов», старая больная женщина, а не молодые жеребцы из уголовного розыска. Так что свои ахи-охи можешь адресовать по другому адресу.
— Извиняюсь и униженно замолкаю! — склонился в восточном поклоне Алексеев. — Где эти протоколы? Как мне их получить?
— Позвони Григорьеву или Мартынову. А еще лучше возьми у них адреса этих девушек да пообщайся лично. Если произведешь хорошее впечатление, то, может быть, они снизойдут до того, что составят фоторобот Критика.
— Да за такую информацию я на них женюсь! — с энтузиазмом заверил Алексеев.
— На обеих сразу? — с сарказмом уточнила Беликова. — К тому же ты уже женат — не забыл на радостях?
— Разведусь! Разведусь и женюсь на обеих, только бы информацию дали. Я побежал!
— Подожди, — остановила его Екатерина Юрьевна. — Вот еще что… Попытайся порыскать кругом и найти свидетелей, видевших черную, потрепанную «копейку». Она должна быть где-то поблизости. Вернее, была. Скорее всего, именно на этой машине приехал и уехал убийца.
— С завтрашнего дня подаю рапорт на перевод в «полицию нравов», — истово перекрестился Алексеев, — и иду к вам подмастерьем… А что это с вами за старичок такой бодренький, Екатерина Юрьевна? Аль секрет?
— Писатель… Так получилось…
— Писатель, — скривился Алексеев, — у меня на них скоро аллергия выработается.
— Беги, беги, — отпустила его Беликова и медленно побрела во двор, туда, где у дверей издательства остывало тело женщины, с которой она говорила еще утром. Постовые, видимо, знали ее в лицо и пропустили беспрепятственно. Не отвечая на приветствия многочисленных знакомых и коллег, подошла к трупу, близоруко щурясь, вгляделась в искаженное смертью лицо…
— Прости, — едва слышно прошептала она, — утром я плохо о тебе подумала… А видишь, как все обернулось… ты уж не обижайся на меня, старуху…
И, ссутулившись, по-старчески шаркая ногами, побрела прочь.
Всю обратную дорогу они молчали. У самого дома Смоляков не выдержал:
— Объясните! Объясните мне, Екатерина Юрьевна, что вы так переживаете? Да, я — циник! Жестокий и бездушный циник, но ведь и вы не мать Тереза, а жертвы не ваши дети и внуки! Я понять хочу!
— Опять сегодня не засну, — отвлеченно посмотрела на него Беликова. — Пью, пью снотворное, а все маюсь бессонницей… Объяснить? Сложно это. Я могла бы рассказать вам одну историю, но она очень длинная — утомлю.
— Ничего, — решительно сказал Смоляков, — я сова, работаю ночами, а у вас, как сами признались, — бессонница. Так куда нам спешить?
— Ну, хорошо, — сказала Екатерина Юрьевна, — только давайте уж войдем в квартиру, а то в машине как-то неудобно… Да и не один час мой рассказ займет. Он тяжелый и жестокий — вы к этому готовы?
— Не в институте для благородных девиц воспитывался, — по-стариковски брюзгливо ответил писатель, — как-никак бывший оперативник — всякого навидался.
— Тогда пойдемте, — кивнула Беликова и первая выбралась из машины. Заждавшиеся собаки встретили ее радостным лаем, но, почувствовав настроение хозяйки, разом смолкли и посмотрели на нее так жалобно, словно сами были в чем-то виноваты.
— Присаживайтесь, — указала Екатерина Юрьевна писателю на диван, — я пока заварю чай и начну рассказ… К нам в отдел иногда приходят журналисты, написать статью, снять передачу. Им кажется, что наш отдел — Клондайк жареных новостей… Как-то одна девчушка с телевидения попросила меня: «Расскажите о самом страшном случае в вашей работе». Я даже опешила. Потом задумалась и вспомнила. Правда, совсем не то, что она ждала… Вот эту историю я и хочу вам рассказать. Это было давно. Очень давно… Я только окончила институт и работала инспектором в отделе по делам несовершеннолетних, тут же, в Октябрьском РУВД, у полковника милиции Леонтьева Ивана Сергеевича. Его внук, кстати, ваш коллега, писатель. Тоже когда-то был опером… Вы простите, я рассказываю несколько сбивчиво — волнуюсь… Воспоминания «давно минувших дней»… И довелось именно мне опрашивать одну молоденькую девочку, которую местные оперативники привезли с преступления по тем временам страшного и невообразимого. Она была несовершеннолетней и по закону… Нет, я опять неправильно начала рассказ. Это — предыстория. А сама история случилась много позже… Ее звали, как и меня, — Катериной. И история ее началась лет десять назад, в самый разгар гласности и перестройки.
Часть 2
Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить; а ты кто, который судишь другого?
Соборное послание Св. Ап. Иакова. 4. 12.Катерина махала рукой вслед автобусу до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.
— Ты словно не на три месяца с ней прощаешься, а на тридцать лет, — улыбнулся муж, — не в первый и не в последний раз она в пионерский лагерь едет. Уже через месяц на родительском собрании увидитесь.
— Прости, — виновато улыбнулась она, — ничего не могу с собой поделать, когда ее или тебя рядом нет, страшно становится…
— Мнительная ты, — ответил он, приобнимая жену за плечи, — куда же мы от тебя денемся? Такую жену и мамку еще поискать надо… Я даже удивляюсь иногда: что же ты со мной делаешь — почитай тринадцать лет женаты, а я все, как мальчишка, влюбленный. Может, ты — колдунья и привороты какие знаешь?
