Клайв Касслер - Гонка
Взять с собой в «Томас» телеграфиста — гениальный ход. Гарри Фрост может приказать Дэйву Мэйхью подняться на железнодорожный телеграфный столб, подключиться к проводам, подслушать передачи азбукой Морзе и доложить ему, что диспетчеры станций сообщают о продвижении гонки. Дьявольская хитрость, думал Белл. Фрост использует сотни преданных помощников, чтобы следить за Джозефиной.
Из-за угла показался пьяница, бросил бутылку в канаву и запел:
Вверх, вверх и еще выше
О боже! Луна в огне
Приходи, Джозефина, в мою летающую машину.
Глава 28
Джеймс Дэшвуд догнал Исаака Белла в ста семидесяти милях к западу от Чикаго на берегу реки Иллинойс, на железнодорожной станции близ ярмарочной площади Пеории. Вечер был жаркий и влажный (типичный для штатов Среднего Запада, сообщил Белл молодому калифорнийцу), и в воздухе висела тяжелая смесь запахов угольного дыма, пара, пропитанных креозотом шпал и жарящегося ужина машинистов.
Поезда поддержки забили все боковые пути, отведенные для участников гонки. Поезд Белла стоял ближе всех к главной ветке, если не считать еще одного «особого» поезда из четырех вагонов, выкрашенных в зеленый с золотом; поезд принадлежал лесному магнату, который сделал большие вложения в синдикат Вандербильта и заявил, что не понимает, почему должен бросить гонку из-за того, что его участник разбился о сигнальную башню. В конце концов, Билли Томас поправляется и как истинный спортсмен, желает, чтобы гонка продолжалась и без него.
Желтый поезд из шести вагонов, «особый» Джозефины, стоял по другую сторону от «особого» «Орла»; Белл приказал машинисту поставить поезд так, чтобы оба вагона с бригадами механиков стояли рядом. У обоих вагонов спущены грузовые мостки для автомобилей, на которых механики ездили в магазины Пеории за запасными частями и разведывали маршрут. Из вагона-ресторана Престона Уайтвея доносились смех и звон бокалов.
Дэшвуд застал Белла над крупномасштабными топографическими картами территории от Пеории и Миссури до Канзас-Сити. Эти карты Белл развернул так, что они свисали с потолка.
— Что узнали, Дэш?
— Я нашел книгу по морской зоологии, которая называется «О головоногих». Кальмары и осьминоги — головоногие.
— Это я помню, — сказал Белл. — Что у них общего?
— Способ передвижения.
Белл оторвался от карты.
— Конечно. Оба движутся, выбрасывая воду в противоположном направлении.
— Кальмары — в большей степени, чем осьминоги, которые предпочитают ползать по илу.
— Они движутся, как ракета.
— Но что за двигатель рыбаки могли с ними сравнить?
— Термодвигатель Платова. Он тоже использовал слово «ракета». — Белл задумался. — Итак, ваши рыбаки подслушали, что ди Веккио обвинял Селера в том, что тот жиголо, поскольку взял деньги у женщины, чтобы купить на съезде авиаторов в Париже какой-то двигатель. Реактивный мотор. Очень похоже на термодвигатель Платова.
В бок вагона-ангара постучала тяжелая рука, и на вершине мостков показался обильно потеющий мужчина.
— Старший дознаватель Белл? Я Эсбери, бюро Центрального Иллинойса, работаю по контракту.
— Да, конечно. Входите, Эсбери. — Эсбери, отставной офицер, работал не полный день и обычно занимался расследованиями грабежей банков в окрестностях Пеории. Белл подал ему руку, представил Дэшвуда — «Детектив Дэшвуд из Сан-Франциско» и спросил:
— Что у вас?
— Ну… — Эсбери вытер потное лицо красным носовым платком, обдумывая ответ. — Гонка привела в город много незнакомых людей. Но здоровяков вроде Гарри Фроста я не видел.
— Кто-нибудь все-таки привлек ваше внимание? — терпеливо спросил Белл. Продвигаясь вместе с гонкой на запад, он понимал — здесь он встретит столь немногословных частных детективов и офицеров полиции, что в сравнении с ними констебль Ходж из Норт-Ривер покажется болтуном.
— Есть крупный игрок из Нью-Йорка. С ним пара бандитов. Но я сейчас не служу закону.
— Широкоплечий парень средних лет в клетчатом костюме? Пахнет, как парикмахерская?
— Не то слово! Мухи вьются в этом запахе, как летучие мыши на закате.
— Джонни Масто из Бруклина.
— Что он делает в Пеории?
— Сомневаюсь, что он приехал на воды. Спасибо, Эсбери. Если зайдете в кухонный вагон поезда мистера Уайтвея, скажите, что я просил накормить вас ужином… Дэш, перехватите Масто. Если повезет, он не узнает в вас ван дорна. Вы не из Нью-Йорка, — добавил Белл, хотя на самом деле лучшей маскировкой Дэшвуда была его мальчишеская невинность. — Дайте-ка мне ваш револьвер. Он образует заметную выпуклость под вашим пальто.
Белл убрал кольт с длинным стволом в ящик стола. Потом поднес руку к шляпе и извлек два «дерринджера» на два выстрела каждый.
— Суньте это в карман.
— Все в порядке, мистер Белл, — улыбнулся Дэшвуд. Он резко согнул запястье, и из рукава ему в пальцы скользнул блестящий новый «дерринджер».
На Исаака Белла это произвело впечатление.
— Отлично придумано, Дэш. И пистолет отличный.
— Подарок на день рождения.
— Вероятно, от вашей матушки?
— Нет, я встретил девушку, которая играет в карты. Усвоила эту привычку от отца. Он тоже играет в карты.
Белл кивнул. Он был доволен: паинька отступал.
— Приходите ко мне, когда покончите с Масто, — сказал он и пошел искать Дмитрия Платова.
Он увидел русского на погрузочном трапе вагона-ангара Джо Мадда — он вытирал смазку с пальцев пропитанной бензином тряпкой.
— Добрый вечер, мистер Платов.
— Добрый вечер, мистер Белл. Жарко в Пеории.
— Можно спросить, сэр, не продавали ли вы термодвигатель в Париже?
Платов улыбнулся.
— Можно спросить, почему вы спрашиваете?
— Я узнал, что итальянский конструктор летающих машин по имени Престоджакомо купил на встрече в Париже какой-то тип «реактивного» двигателя.
— Не у меня.
— Он мог назваться другим именем. Селером.
— И опять — купил не у меня.
— А вы знакомы с Престоджакомо?
— Нет. Я вообще о нем никогда не слыхать.
— Он должен быть известен. Он продал моноплан итальянской армии.
— Я не знать итальянцы. За одним исключением.
— Марко Селер?
— Я не знать Селер.
— Но вы знаете, о ком я говорю?
— Конечно. Это итальянец, который строить машина Джозефины и ту большую у Стива Стивенса, над которой я работаю.
Белл намеренно сменил тему.
— Что вы думаете о машине Стивенса?
— Мне не стоит обсуждать ее с вами.
— Почему?
— Вы работать на Джозефину.
— Я защищаю Джозефину, а не работаю на нее. И спрашиваю только о том, что могло бы помочь мне защитить ее.
— Не понимаю, при чем тут машина Стивенса.
Белл опять сменил тактику и спросил:
— Вы когда-нибудь встречались с русским по имени Сикорский?
Широкая улыбка разделила бакенбарды Платова.
— Гениальный соотечественник.
— Я знаю, что у вас серьезные затруднения с вибрацией этого мотора. Мог ваш мотор понадобиться Сикорскому для его машин?
— Может, когда-нибудь. Прошу прощения, Долг зовет.
— Конечно. Простите, что отнял у вас столько времени… Да, мистер Платов… Могу я задать еще один вопрос?
— Какой?
— Кто тот итальянец, с которым вы были знакомы в Париже?
— Профессор. Ди Веккио. Великий человек. Непрактичный, но мысли великие. Не мог их осуществить, но великие.
— Мой моноплан работы ди Веккио — отличная машина, — сказал Белл, удивленный тем, что Даниэлла не упомянула Платова. — Я бы сказал, что эту свою мысль он воплотил.
Платов загадочно пожал плечами.
— Вы хорошо знали ди Веккио?
— Совсем не знал. Слушал только его лекцию. — Он вдруг оглянулся, словно желая убедиться, что они одни, и заговорщицким шепотом добавил: — Насчет двухмоторного биплана Стивенса. Вы правы. Очень сильная вибрация. Разбивает на части. А теперь прошу прощения.
Исаак Белл смотрел, как русский идет по полю, кланяясь дамам и целуя им руки. «Платов, — подумал рослый детектив. — Да ты загадочней своего термодвигателя».
Он не мог поверить, что этот дамский угодник не познакомился с красавицей дочерью ди Веккио.
* * *Белл продолжал изучать топографические карты, чтобы угадать, где нанесет удар Фрост. Вернулся Дэш и сообщил, что видел, как Джонни Масто угощал выпивкой репортеров.
— Законом это не запрещено, — заметил Белл. — Букмекеры живут информацией. Как и детективы.
— Да, мистер Белл. Но я пошел за ним на железнодорожную станцию и видел, что он дает некоторым репортерам деньги.
— Зачем, по-вашему?
— Если он их подкупает, не понятно, что они сделают за эти деньги.
— Едва ли он хочет, чтобы его имя появилось в газетах, — сказал Белл.
