Николай Анисин - Кремлевский заговор от Хрущева до Путина
В год смерти Сталина, повествовал полковник, студент МГУ Миша Горбачев женился на студентке того же университета Рае Титаренко — провинциалке с Алтая. А она родственников имела в семьях важных особ в столице — в семьях первого зама председателя Госплана СССР Сабурова и первого же зама министра иностранных дел Громыко. Вместе с рукой и сердцем Раи Миша получил возможность проводить выходные на дачах в Серебряном Бору на реке Москве, где уже вселялись потомки пламенных революционеров.
Есть люди, которые в первые лета так называемой хрущевской оттепели видели чету Горбачевых в компании будущих референтов, советников и консультантов ЦК и Совета министров. В компании арбатовых-хренбатовых, ша- талиных-моталиных, бовиных-мовиных. Им розовощекий крестьянский сын Горбачев с орденом за труд на комбайне понравился, и они, ставшие потом агентами влияния Запада, повели его вверх по служебной лестнице.
Горбачев, уверял полковник, своей небывалой для хрущевско-брежневских времен карьерой обязан покровителям из Серебряного Бора — агентам влияния Запада, опутавшим высших чинов СССР.
В 1955-м выпускник Московского университета Горбачев возвратился на родину — в Ставропольский край. Разумеется, не в свое село Привольное. В столице края — Ставрополе — его почти сразу берут не в райком или горком, а в крайком ВЛКСМ. На должность заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации.
Дальнейший путь Горбачева — бег по комсомольским и партийным кабинетам. Бег все выше и выше по служебной лестнице. В 35 лет он, ни дня не руководивший ни колхозом, ни заводом, ни учреждением культуры или образования, возглавляет город Ставрополь, в 39 — становится первым лицом всего огромного Ставропольского края. Ничего выдающегося в крае Горбачев не свершает, но в 47 лет его забирают в Москву, делают Секретарем ЦК КПСС и затем членом Политбюро.
Вступая в должность начальника над всеми начальниками СССР — в должность Генерального секретаря ЦК КПСС — в свои 54 года Горбачев клялся:
— Обещаю приложить все силы, чтобы верно служить нашей партии и нашему народу. И все должны знать, что интересами нашей Родины и ее союзников мы не поступимся никогда.
Партии, заметил полковник, генсек Горбачев послужил так, что теперь в результате его руководства ею в нее готовы плеваться и дворники, и академики. От горбачевской службы народу ему все несносней жить. Верных союзников в мире у нас практически не стало — все дружественные нам режимы Горбачев предал в угоду враждебным к Родине западным странам.
Некогда, вывел полковник ГРУ, Горбачев, вероятно, дал иную тайную клятву. Тем агентам влияния Запада, которые обеспечили ему стремительную карьеру и вручили необъятную власть. Клятву им он выполнил. Ослабил колоссально СССР как конкурента США и НАТО. Но великий Советский Союз сегодня скорее жив, чем мертв. Его надо Западу добить — расчленить на 15 якобы суверенных республик и превратить в свои рынки сбыта, источники сырья и дешевой рабочей силы. Для этой цели Горбачев ни как генсек ЦК КПСС, ни как Президент СССР западным державам уже не нужен. Он, дутая политическая фигура, исполнил все веленое кукловодами и тихо-мирно, подобно спущенному шарику, должен упасть с высоты власти.
"Пятая колонна" Запада, заключил полковник, уже обмозговывает вариант деликатного избавления от Горбачева. А все ее крупные силы и средства бросаются теперь на рост веса руководителей республик — прежде всего Президента РСФСР Ельцина. Он по натуре своей и по статусу подходит на роль политика-бульдозера, который может развалить и снести институты советской государственности. И скоро мы, граждане великого Советского Союза, будем жить в его осколках.
Встреча на Цветном бульваре с полковником-развед- чиком была у меня в конце апреля 1991-го. Его оригинальную информацию я просто принял к сведению и никак не использовал в писанине: ну не верилось во всесилие в СССР "пятой колонны" Запада. Но минуло меньше четырех месяцев, и мне, наблюдавшему по телевизору в Одессе за развязкой дела ГКЧП, пришлось однажды августовским вечером хлопнуть себя по лбу: ба, да ведь сбывается прогноз полковника. В свете его можно было объяснить все — и рождение, и бездействие, и покорную капитуляцию ГКЧП.
Кукловоды Горбачева из "пятой колонны" подкинули ему идею — дабы предотвратить взрыв недовольства вами в партийно-государственном аппарате, надо произвести в нем прополку. Конкретно: надо сымитировать ваше незаконное заточение в Форосе и подобие государственного переворота — кто одобрит то и другое, тех вырубить. Генсек-президент на идею клюнул и поручил лично преданным Янаеву и Крючкову организовать операцию под названием "ГКЧП".
Все пощло-поехало как было велено. Государственный комитет по чрезвычайному положению сказал "А": нет прежней горбачевской политике. Говорить же "Б", "В", "Г", "Д" — то есть предпринимать меры по смене курса страны — не спешил. Янаев и Крючков строго следовали угодному Горбачеву сценарию — дразнили москвичей вводом бронетехники и сквозь пальцы смотрели на шум- гам все возраставшей толпы во главе с Ельциным у дворца Верховного Совета РСФСР. Толпа брызгала слюной на ГКЧП и требовала возвращения в Москву Горбачева. Все вроде бы складывалось в его пользу. Как только страсти слегка накалились, Янаев с Крючковым немедля толпе вняли и последний полетел освобождать из Фороса Горбачева. Тот вернулся, казалось бы, на белом коне и с шашкой наголо: народ драл за меня глотку на митингах и я вправе покарать всех чиновных Ляпкиных-Тяпкиных, симпатизировавших ГКЧП. События 19–22 августа состоялись по заявке Горбачева и должны были умножить его политический вес. А вышло наоборот.
В день ареста у Председателя КГБ Крючкова под телекамерой журналиста Молчанова сорвалась с уст фраза:
— Мы с Михаилом Сергеевичем Горбачевым еще вместе поработаем.
Надеялся на это брошенный в тюрьму Крючков не безосновательно — он же все сделал так, как было договорено с шефом, и тому грешно о нем не позаботиться. Горбачев, возможно, и не отрекся бы ни от Крючкова, ни от Янаева, если бы на исходе операции "ГКЧП" не почуял, что от него самого отрекается некогда вручившая ему власть мощная "пятая колонна" Запада.
Она щелкнула по носу Горбачева еще до его возвращения из Крыма. Ее ставленники с капитуляцией гэкаче- пистов сразу нацелили пропагандистскую машину на дискредитацию всего союзного руководства. Горбачев летел с Черного моря, а из телевизоров и радиоприемников по всей стране неслось: ГКЧП — это кровавая коммуно-фа- шистская клика. Высшие чины СССР, не отдавшие приказа ни на один выстрел, представлялись не только злодеями, но и тупыми, корыстными сановниками, которые учредили орган чрезвычайного управления ради удержания своих постов и прилагающихся к ним благ. А каков приход, подсознательно внушалось гражданам, таков и поп — Президент СССР: союзная власть насквозь прогнила и все надежды на лучшее надо связывать с властями республиканскими.
Вернуть себе контроль над проникающим в каждый дом телерадиовещанием Горбачев не мог. Он и вообще по- еле Фороса почти ничего самостоятельно решать был не способен, ибо санкционированную им операцию "ГКЧП" на последнем этапе "пятая колонна" откровенно повернула против него. Сойдя с трапа самолета на московскую землю, Горбачев уже получил не щелчок по носу, а нокаутирующий удар.
План операции "ГКЧП" предусматривал шумную толпу у Верховного Совета РСФСР и исключал ее разгон. Ей надлежало проклясть гэкачепистов и визгами с воплями вызволить из псевдоплена Горбачева. Толпа выполнила предназначенную цель. ГКЧП самоликвидировался, генсек-президент благополучно прибыл в столицу. Толпа победила. Победила входивших в состав ГКЧП руководителей КГБ, МВД и Министерства обороны. Победила их со всем им беспрекословно подчиненным воинством. А это означало, что толпа — единственный силовой субъект власти в Москве.
По плану операции "ГКЧП" толпе следовало дождаться прилета Горбачева, выслушать от него слова благодарности и разойтись по домам, предоставив ему свободу рук — кого карать, кого миловать. Но генсек-президент еще был в воздухе, а толпа получила команду буйствовать в центре Москвы — сносить памятники деятелям Компартии и громить ее штаб — ЦК КПСС.
Ход операции на ее финише "пятая колонна" изменила — разъединила Горбачева и толпу. А поскольку она, толпа, являлась единственным орудием власти и так как ее кумиром был Ельцин, то Горбачев попал под его беспалую, изуродованную в детстве лапу.
Коммунистический расстрига Ельцин запрещает деятельность компартии, и генсек ЦК КПСС Горбачев с кислой миной на лице незаконный запрет одобряет. Под диктовку Президента РСФСР Ельцина Президент СССР Горбачев увольняет одних союзных министров и назначает других, вычищает из армии нелояльных к демократии генералов и крушит КГБ, разделяя его на несколько служб…
