Кэндис Робб - Аптекарская роза
Оуэн пытался сосредоточиться на этом вопросе, но его мысли все время возвращались к Люси. Сегодня он дважды приблизился к ней, ощущал ее тело; теперь даже узнал вкус ее губ. Как она красива, чувственна… Господи, пусть только она не окажется убийцей!
* * *Ансельм закрыл глаза и, взмахнув завязанной узлами плетью, хлестнул себя по обнаженной спине, потом еще раз и еще. Он умерщвлял плоть ради своего Спасителя в обмен на избавление Николаса от того зла, что его теперь окружало. Николас должен жить. Он должен прожить достаточно долго, чтобы признать свою главную ошибку в жизни и вернуться к Ансельму, своему защитнику. Он должен понять, Бог даровал Ансельму назначение. И почему только Николас не мог этого понять? Что стало с его другом? Ансельм избивал себя до тех пор, пока его тело не воспылало божественным светом. Теперь ему все удастся. Бог ему улыбался.
17
ОТЧЕТ
Похороны, допрос, заверение в любви и никаких ответов. Оуэн понял, что в этой новой жизни отнюдь не преуспел. А ведь он сам выбрал легкий путь. Предпочти он службу в Италии, ему бы понадобилось гораздо больше шевелить мозгами. И солдатская выучка тоже пригодилась бы, как и тренированное тело. Возможно, эта миссия шпиона привела к тому, что он совершенно обленился. Но самое отвратительное, что он собирался унести к себе наверх кружку эля и притупить им свои мысли, чтобы уснуть. Потерял всякую совесть. Лучше бы ему в самом деле пойти в ученики к чете Уилтонов. Окунуться с головой в работу, целиком посвятить себя новой профессии. А сейчас сознание того, что это занятие временное, только мешало ему. Ему не хотелось, чтобы Люси Уилтон почувствовала себя зависимой от него, ведь совсем скоро она лишится своего ученика. Как только архиепископ поймет, что толку от него мало. Тогда Торсби отошлет его с поручением куда-нибудь, откуда он уже не вернется. С такими черными мыслями Оуэн вернулся в таверну Йорка.
Бесс поджидала его в нетерпении.
— Явился наконец.
— Надеюсь, сегодня меня не ждут визитеры. Сил не осталось для бесед.
Бесс оглядела его сверху донизу.
— Да, вижу, огоньку в тебе поубавилось. Пока тебя не было, приходил секретарь архиепископа. Потребовал, чтобы ты явился в собор.
— Уже поздно.
— Он сказал, в любое время, как только вернешься.
Может быть, это хороший знак. Вдруг архиепископ велит ему прекратить расследование. И вообще откажется от его услуг. И тогда Оуэн станет настоящим учеником у Люси Уилтон. А когда Николас умрет…
Дверь открыл Йоханнес. Архиепископ уютно расположился возле огня. Оуэн не мог себе представить, чтобы Торсби в чем-нибудь сомневался: упорядоченная жизнь, ясные цели. Такие, как он, взлетевшие высоко, не волнуются за свою жизнь; у таких, как он, не отрывают жизнь кусок за куском — руку, ногу, глаз, — такие, как он, не получают рану в живот, не позволяющую потом даже поесть нормально. Только самые безрассудные из них попадают в рискованные ситуации. Правда, иногда их убивают, зато убийца всегда доводит дело до конца. Смерть, но легкая, без мучений. Разумеется, Торсби чувствовал себя уютно. Ему никогда не придется стоять вот так на ковре, гадая, решена его судьба или нет и что его ждет.
— Что ж, Оуэн Арчер, пришла пора обсудить твои успехи.
Вот так, без всякого предупреждения. Бросил его на произвол судьбы, мол, барахтайся, как знаешь, а потом вдруг требует отчета. Обычная прихоть. Хотя, с другой стороны, возможно, именно теперь он обретет свободу.
— Ваша светлость, признаю, у меня нет точного ответа, каким образом умер Фицуильям. Есть только вопросы.
Торсби знаком предложил Оуэну сесть напротив, незрячим глазом к огню. Какая чуткость с его стороны. Или, может быть, Йоханнес заранее расставил кресла.
Секретарь архиепископа протянул Оуэну бокал вина, который тот поднял, поприветствовав Торсби.
— Большое спасибо, ваша светлость. Это то, что нужно после такого неприятного дня, какой выдался сегодня. Началось все с похорон, а закончилось у постели умирающего хозяина. — Оуэн с наслаждением осушил кубок.
Торсби улыбался. Это была далеко не та дружеская улыбка, которую желал бы видеть Оуэн. Должно быть, архиепископ что-то заподозрил, что-то услышал, и это ему не понравилось. Да, уклончивость тут не поможет.
— Ты сказал, что у тебя появились новые вопросы? — медоточивым голосом поинтересовался Торсби, но его собеседник почуял опасность.
Оуэн отставил кубок и подался вперед.
— Вкратце, я потерял человека, который помогал мне в расследовании. Я говорю о судебном приставе Дигби. Он утонул. Думаю, не случайно.
Архиепископ приподнял брови, но это не обмануло Оуэна. В глазах Торсби не было удивления.
— Почему пристав? — спросил он. — С какой стати тебе полагаться на человека, которому мало кто в Йорке доверяет?
— Он предложил мне услуги в обмен на сведения. У меня не было причин не доверять ему.
— Большинству людей достаточно того, что он пристав.
Оуэн пожал плечами.
— Я валлиец. Я по своей природе всегда иду против течения.
Торсби едва заметно улыбнулся.
— Ну и что, Дигби был удовлетворен теми сведениями, которые ты ему сообщил?
Разговор не получался.
— Я не совсем так выразился, ваша светлость. Он тоже интересовался смертями в аббатстве. И хотел помочь. Я открыл ему имя умершего паломника. А он сумел мне рассказать, почему тот появился в Йорке.
— И это оказалось для тебя полезным?
— Думаю, эти факты мне еще пригодятся. — Оуэн снова взял в руки кубок, незаметно наполненный секретарем, и начал потягивать вино, пытаясь придумать, как ему повернуть разговор, чтобы защитить Люси Уилтон. Но взгляд Торсби побудил его сказать правду. — Дигби, видите ли, был в аббатстве в тот вечер, когда умер Монтейн.
Теперь во взгляде Торсби действительно появилось удивление.
— Он обнаружил Николаса Уилтона без сознания рядом с лазаретом. Уилтон только что доставил лекарство для Монтейна. — Оуэн помолчал. — Мне бы помогло, если бы вы сразу рассказали о связи Монтейна с покойной леди Д'Арби.
Торсби холодно взирал на Оуэна.
— Я счел, что это неважно для расследования смерти Фицуильяма.
— А вот Дигби посчитал это важным. Он был уверен, что все взаимосвязано, только не знал, каким образом.
— Любопытно, что Дигби заинтересовался этим делом.
— Дигби сам был любопытен.
— Если он так много тебе рассказал, то, вероятно, поведал и причину своего интереса, — заметил Торсби. — Видимо, он тебе доверял.
Архиепископ пытливо вглядывался в лицо Оуэна, словно пытаясь прочесть на нем правду, которую тот пытался скрыть.
«Как он спокоен, — подумал Оуэн. — Как уверенно он себя чувствует в своем мире».
— Я не сомневаюсь, что вы сочтете это правдоподобным, — попытался уклониться он.
— А ты все-таки попробуй рассказать.
Оуэн набрал в грудь побольше воздуха.
— Дигби подозревал архидиакона Ансельма в том, что тот покрывает Николаса Уилтона. Приставу не давала покоя мысль, что архидиакон мог быть замешан в этой истории.
Торсби прикрыл глаза, а когда снова открыл их, то не посмотрел на Оуэна, а хмуро уставился в огонь.
— Опять эта связь. Но что такого совершил Уилтон? Зачем Ансельму понадобилось его защищать?
Оуэн пожалел, что не может подняться и походить по комнате. Отчасти он был сбит с толку. Архиепископ явно знал о близости Ансельма и Николаса. Хорошо бы иметь хоть какое-то представление о том, что еще известно архиепископу. Возможно, теперь уже все. Лучше бы это была дуэль на мечах. А еще лучше сразиться в рукопашном бою. А так Оуэн просто не знал, где находится.
— Что совершил Уилтон? — тихо спросил Торсби.
— Дигби думал, что он отравил Джеффри Монтейна. Любовника леди Д'Арби, приходившейся матерью его жене.
Архиепископ секунду рассматривал пламя, потом со вздохом отставил кубок.
— Итак, он думал, и, возможно, ты тоже так думаешь, что Уилтон отравил Монтейна ради жены, пожелавшей отомстить за поруганную честь семьи, а теперь чувство вины убивает аптекаря?
— Думаю, миссис Уилтон не подозревает, кто был этот пилигрим.
Торсби впился в него внимательным взглядом.
— Тебе нравится жена Уилтона?
У Оуэна внутри все перевернулось. Он почувствовал себя котенком, загнанным в угол, неспособным угадать намерения этого человека из другого мира, державшего в руках его судьбу.
— Она моя хозяйка, ваша светлость.
— Это так. Но она к тому же красива и скоро овдовеет.
— Вы сомневаетесь в моей способности здраво рассуждать. Но выслушайте меня до конца. Тут есть еще одна дополнительная деталь. Ваш архидиакон. Когда-то давно Ансельм и Николас Уилтон были близки, но в течение последних лет Ансельм с ним не разговаривал. На следующее утро после того, как Николас слег, архидиакон явился в его дом, проявляя большое беспокойство о его здоровье. Теперь он регулярно наведывается к Николасу, даже несмотря на то что его визиты расстраивают больного — причем так сильно, что сегодня, например, Уилтон чуть не умер.
