Елена Руденко - Незримого Начала Тень
— Это не единственный случай на водах, — улыбнулась Реброва, — пришлось повидать немало подобных любовных драм… Всё слишком одинаково… А вы, мой друг, опасный человек… Вы грозились отомстить, не так ли?
Отвергнутый поклонник виновато опустил глаза.
— Простите, вынужден покинуть вас, — пробормотал Конов.
Неуклюже поклонившись, юноша почти бегом направился к ресторации.
— Да, он опасен, — задумчиво произнесла Нина, глядя ему вслед. — Я бы не осмелилась связать свою судьбу с подобным человеком. Он наверняка ревнив до безумия. Хоть Конов слишком глуп для мести, но его ревности и злости достаточно, чтобы сделать жизнь несчастной. Ничего нового…
Скрывая зевоту, Реброва прикрыла рот ладошкой.
Может, Нина и считает свои выводы очевидными, но я решила рассказать о них Константину, не забыв упомянуть о встрече с Коновым.
Вскоре мы встретили его объект любви. Лизанька Белосельская сразу же поспешила к нам. Умоляюще глядя красными от пролитых слёз глазами, девушка упала мне на плечо и разрыдалась.
— Я отвратительна! — сказала она сквозь плач. — Желала смерти Катерины! Понимала, что она смертельно больна, и с нетерпением ждала того момента, когда она умрёт… Будучи с нею мила и учтива, в мыслях проклинала как соперницу…
"Этого следовало ожидать", — подумала я, но промолчала. Несколько смутило прилюдное выражение чувств застенчивой барышни. Казалось, бедняжка от горя на грани безумия.
— Но я так и не смогла сказать графу о своей любви, — сокрушалась она.
— Он знал о ваших переживаниях, — ответила Нина спокойно.
Лизанька отпрянула, её слёзы высохли.
— Да, граф не любил меня, — она вздохнула, — он ушёл с ней… Я до сих пор её ненавижу… Хотя она не сделала мне ничего дурного…
— Мне очень жаль, — я не находила слов.
— Граф говорил с вами? Что он сказал? — по вопросу стало понятно, почему Лизанька начала эту беседу — интересовал мой дар.
— К сожалению, не удалось получить никаких посланий от графа, — ответила я.
— Но почему? Обычно убитые желают, чтобы их убийцу покарали, и пытаются достучаться до живых!
Ответа не нашлось. Увы, я не почувствовала грядущей смерти графа и не получила никаких посланий и знаков от его души. Может, Константин догадается, в чем причина?
— Граф желает забыть наш жестокий мир, — предположила я, — возможно, он признателен убийце, благодаря стараниям которого ушел вместе с возлюбленной!
Девушка вздрогнула, в синих глазах отразился испуг, она попыталась что-то произнести, но задыхалась от страха. Лизанька не собиралась спорить, она поверила моим словам, испытав панический ужас перед неизбежностью смерти.
* * *Не знаю почему, но я решила довериться Нине Ребровой. У меня давно не было друга, который не испугается и поверит мне. Я пыталась говорить с Ольгой, но мои слова только вызывали у неё беспокойство за моё душевное состояние.
— Иногда я боюсь засыпать, — сказала я Нине.
— Ты не похожа на барышню, которая ещё не избавилась от детских страхов, — удивлённо заметила Реброва. — Чего ты боишься? Это, наверняка, нечто опасное!
Нина с трудом скрывала охвативший ее интерес, опасаясь показаться бестактной, мне ее чувства были вполне понятны.
— Я часто вижу во сне странного человека, но никак не могу запомнить его лица, — мое признание нашло понимание подруги.
— Он молод или стар? — спросила она озадаченно.
— Скорее стар, чем молод, — никогда не задумывалась о его возрасте, — неопределённо… Иногда он выглядит лет на сорок, иногда старше…
— Человек говорит с тобой? Запугивает? — Нина с трудом сдерживала любопытство.
— Этот господин пугает меня, даже не заговорив со мной, — погрузилась я в неприятные воспоминания страха, — Он приходит во сне, молча смотрит на меня, не говоря ни слова. Иногда он неприятно улыбается… У него ужасный леденящий взгляд, от которого замирает сердце.
Подруга поежилась, унимая внезапную дрожь. Она прониклась моим страхом.
— А ты пробовала спросить, что ему нужно? — попыталась посоветовать Реброва.
— Да, я пыталась… Он молчал и жутко улыбался…
Гость ни разу не заговорил со мною, что ему надобно — загадка для меня, остаются только догадки и предположения, пугающие своей неопределенностью.
— Тебе давно снятся эти сны? — беспокоилась Нина. — Вдруг тебя сглазили завистницы?
Опасения вполне разумные, завистниц, проклинающих мое имя, я нажила немало.
— Сон повторяется уже много лет, сколько себя помню. В детстве после этого ночного кошмара меня трудно было успокоить, — немного разочаровала я Реброву.
— Доктор Майер увлекается мистикой, — задумалась Нина. — Может, он поможет тебе… Он изучил много книг…
— Я говорила с доктором, чем вызвала у него лишь недоумение… Иногда мне кажется, что неизвестный из кошмара преследует меня и наяву, даже сейчас ощущаю его незримое присутствие… Только в храме чувствую себя защищённой… Поэтому не пропускаю ни одной воскресной службы… Не сочти меня набожной, только там я, действительно, в безопасности…
Реброва не нашлась, что ответить на мои слова… Какое-то время мы сидели молча, погрузившись в невесёлые мысли. Первой очнулась Нина.
— Давай поболтаем о приятном, о поклонниках, — весело предложила она.
Меня всегда поражал её живой ум. Разумеется, страшные сны немедля позабылись, когда мы принялись обсуждать наших ухажёров. К счастью, несмотря на свой пугающий дар и отсутствие умения вести светские беседы, на недостаток мужского внимая мне жаловаться не приходится. Мысленно я благодарила Нину, что они ни разу не упомянула имя князя Долгорукова.
— А жандармский офицер Юрьев нередкий гость в вашем доме, — заметила я Нине.
Она вдруг смутилась.
— Прошу тебя, давай не будем обсуждать Юрьева.
Никогда не думала, что серьёзная Нина может смутиться.
* * *Ближе к вечеру нас навестили доктор Майер и князь Долгоруков. Почему Реброва не предупредила? Верно, опасалась, что немедля сбегу, только узнав о предстоящем визите князя.
— Озеров вызывает беспокойство, — сказал Майер, — вчера он расспросил меня о некоторых редких ароматических маслах, испарения которых вызывают помутнение рассудка… Они опасны для жизни…
— Озеров решил кого-то отравить? — испугалась Нина.
Признаюсь, у меня промелькнула такая же мысль.
— Нет-нет, — доктор запнулся. — Я прочёл много книг по истории колдовства и знаю, эти масла используются для магических обрядов… А сегодня я узнал, что Озеров где-то раздобыл черные свечи, а масла ему продала какая-то эксцентричная дама из приезжих, неравнодушная к магическим увлечениям…
— Насколько опасен этот обряд? — спросила я. — Простите, ничего не знаю о магии.
— Вам и не надо знать, — улыбнулся князь, вызвав мое смущение.
— Все эти шарлатанские штучки меркнут перед твоим даром, — добавила Реброва.
— Позвольте с вами не согласиться, — вежливо возразил доктор, — мне, как врачу, пришлось сталкиваться со многими странными смертями, не поддающимися логическому объяснению…
— Вы думаете, магический обряд на смерть возможен? — спросила Нина.
Князь кивнул, подтверждая слова доктора.
— Увы, все возможно, — печально произнес Долгоруков.
— На моей памяти одна цветущая молодая дама сгорела за месяц. Будто кто-то высосал всё её жизненные силы, как тенец* выпивает кровь, — припомнил Майер. — Виной всему магический обряд на смерть!
Последнюю фразу он произнес нарочно зловещим тоном, от которого Реброва поморщилась.
___________________________
*Тенец — вампир (славянск.)
— Возможно, даму отравили, — неуверенно предположила моя подруга.
Доктор покачал головой:
— Поначалу возникло именно такое предположение, в чём я пытаюсь убедить себя. Надеюсь, причиной смерти послужил какой-то редкий яд, который невозможно определить…
Нина перевела взгляд на закатное небо.
— Скоро стемнеет, — произнесла она, поёжившись.
Нина была не из робких барышень, но даже её слова Майера заставили ее вздрогнуть.
— Озеров, наверно, хочет сделать обряд чёрной магии на соперника, — предположила я. — Доктор, вам надо обязательно рассказать об этом Константину.
— Разумеется, — кивнул Майер, — никогда не знаешь, что пригодится при следствии.
Не знаю почему, но перед моим внутренним взором предстал образ Федулина. Он вдруг схватился за горло и начал задыхаться. Я вздрогнула, но тут же совладала со своими чувствами. Пусть о моём видении Константин узнает первым…
— Доктор, расскажите нам, что вы знаете о чёрной магии, — попросила Реброва.
— Хорошо, сударыня, но вы должны поклясться, что никогда не будете этим заниматься, — произнёс он сурово, — это очень опасно… Можете мне поверить…
