Алексей Поярков - Ликвидация. Книга вторая
Ивашечкин, явно озадаченный задиристым тоном командующего, тяжело вздохнул. Моложавый генерал-артиллерист снова взял слово:
— Разрешите ознакомиться со сроками проведения учений, товарищ Маршал Советского Союза?
— Противник уже вторгся на нашу территорию, — заявил Жуков. — Через два дня он будет возле Кишинева… И не дай бог, чтобы он форсировал Днестр!.. — Он снова провел указкой замысловатую линию по карте и воодушевленно закончил: — Учения будут проходить под кодовым названием «Неожиданный удар»!
Лица присутствующих окончательно погасли. Генералы продолжали растерянно переглядываться, чины других ведомств прятали глаза, делая вид, что к ним все сказанное не относится.
— Чего скисли? — продолжал греметь Жуков. — Война всегда так начинается!.. Неожиданно!.. Забыли?!. Так я вам напомню! И посмотрим, на что вы способны, «если завтра война, если завтра в поход»… Предписания получите в штабах своих частей. Железная дорога!.. — Начальник железной дороги директор-полковник Горский торопливо вскочил, одергивая коричневый китель. — Обеспечить бесперебойное движение воинских эшелонов на время учений… 49-я конвойная!.. — Поднялся командир 49-й дивизии конвойных войск МВД. — Обеспечить охрану воинских эшелонов и техники. Еще вопросы?
Сидящий рядом с Мальцевым и Чусовым Кречетов внимательно скользнул глазами по лицам окружавшей его элиты Одесского военного округа. Чусов перехватил его взгляд и ободряюще улыбнулся.
— Разрешите, товарищ Маршал Советского Союза… — скова поднялся начальник Управления МГБ по Одесской области. — Разрешите узнать, учения согласованы с Генеральным штабом Вооруженных сил?
— А как же, — небрежно отозвался Жуков. — Маршал Василевский сегодня утром получил от меня телефонограмму.
— А… а с министром Вооруженных сил? — Полковник МГБ перевел взгляд на портрет Сталина.
— Разумеется, — нетерпеливо бросил командующий.
— Что касается участия в маневрах частей МГБ, то я должен получить соответствующий приказ от министра госбезопасности УССР…
— Получите, — высокомерно усмехнулся Жуков. — Генерал-лейтенант Савченко в курсе… Еще вопросы?!
Неожиданно для всех по-школьному поднял руку Телешко.
— Разрешите, товарищ командующий?.. Вы сказали, что в учениях примут участие все войска области… А… а кто же тогда в Одессе останется?
Жуков снова усмехнулся.
— Вы с Кумоватовым. Что, мало?.. — Он брезгливо скривился и договорил: — Милиция и комендантские роты. Хватит, чтобы отбиться от десятка бандитов? Или вам еще танки оставить?.. Что-то случится в мое отсутствие — первым полетишь с должности ты, — он неожиданно повернулся к начальнику Управления МВД по Одесской области. Полковник дернулся, чтобы вскочить, но Жуков мгновенно утратил к нему интерес и снова посмотрел на Кумоватова.
— Товарищ маршал, — подал тот дрожащий голос, — я не понимаю, чем вызваны ваши нападки на…
— А кто настрочил в Москву доклад о своем решающем вкладе в борьбу с бандитизмом?! — рявкнул Жуков. — А?! Уже и дырочку небось для ордена прокрутил?!
Кумоватов, приподнявшийся было со стула, кулем осел обратно. Жуков остановился, бережно положил на место указку, извлек из кармана платок и прошелся им по мокрому от пота лбу.
— Все! Учения начались! Противник наступает и топчет нашу землю!.. А мы — мы должны всыпать ему перцу под хвост!.. Все свободны!
По дороге, ведущей к морю, неторопливо пылил черный обкомовский ЗИС-101. Перегородка, разделяющая водителя и пассажиров, была поднята, но первый секретарь обкома решительным жестом пресек попытку Кумоватова начать разговор в машине:
— Ты что, спешишь куда?.. Сейчас выйдем, пойдем погуляем на воздухе…
Кумоватов замолчал и, судорожно сглотнув, облизал пересохшие губы. Недалеко от обрыва водитель остановил лимузин. Кумоватов и Кириченко выбрались наружу, с наслаждением подставив разгоряченные лица свежему ветру, дующему с моря.
— Ну что там у тебя стряслось? — широко улыбаясь и не глядя на Кумоватова, поинтересовался Кириченко. — Совсем тебя Жуков за… мучил, а?
Первый секретарь горкома выдавил такую же беспечную улыбку и тоже уставился в морскую даль, будто любуясь ею.
— Именно по этому вопросу и хотел с вами посоветоваться, Алексей Илларионович…
— Ну, советуйся, — хмыкнул тот.
Они всегда так разговаривали, один на «вы», другой на «ты». Кириченко было всего тридцать восемь лет, но его партийная биография была куда богаче, чем у Кумоватова, а положение — несравненно более крепким: Алексей Илларионович был ставленником Хрущева, первого секретаря ЦК КП(б)У и председателя Совмина УССР. Именно Хрущев вытащил Кириченко в киевский аппарат ЦК в 1938-м…
— Алексей Илларионович,— продолжая улыбаться, будто речь шла о чем-то веселом и приятном, заговорил Кумоватов, — обстановка в городе складывается… невыносимая. Вы же слышали, как он… на военном совете… Обо мне, о всей партии… Без малейшего уважения. С издевкой такой злой… Но это — черт с ним, это не факты, это эмоции…
— А шо, факты имеются? — ухмыльнулся Кириченко.
— Фактов, извиняюсь, как грязи… Вооружил офицеров. В городе творятся просто невероятные вещи… Каждый день хоронят убитых неизвестно кем людей… А потом приезжает военная контрразведка и отпускает задержанных убийц. А что он делает с квартирным вопросом?.. — Кумоватов тяжело вздохнул. — Под предлогом того, что негде квартировать офицерам, создал какую-то специальную жилищную комиссию, которая начала выявлять в Одессе излишки жилья… Домохозяев обязуют принимать войска на постой за чисто символическую плату, гораздо ниже рыночной… Люди в панике, горком завален жалобами… Зато армейские его боготворят…
— Не скажи, — помотал головой Кириченко. — Мне доложили, шо недавно кто-то из военной прокуратуры к нему на доклад пришел. И показалось ему, шо прокурор постучал тихо… Так он ему по-пластунски приказал по кабинету ползать. Боевому офицеру, полковнику…
— Во-во, Алексей Илларионович, — горячо поддакнул Кумоватов. — Значит, и тут свои порядки развел… Это ж диктатура просто какая-то, как вы думаете? Прямое попрание советских законов! А сейчас маневры эти дурацкие… Согласитесь, что при генерале Юшкевиче такого не было…
— М-да, — хмыкнул Кириченко. — А я его недавно просил обкому три трофейные машины продать, взамен этого барахла… — Он кивнул на ЗИС. — Отказал. Причем не мотивировал вообще никак… Нет, и все. — Кириченко покосился на собеседника. — Знаешь, как он меня за глаза называет?.. Одессит в худшем смысле этого слова.
— Ай-ай-ай, — покачал головой Кумоватов. — Ну, надеюсь, такому положению сохраняться недолго…
Кириченко повернулся к коллеге, внимательно посмотрел на него. Лицо Кумоватова покрылось красными пятнами.
— То есть… я хотел сказать… — сипло проговорил он и запнулся, прочищая горло. — Я надеюсь, что вы разделяете мою позицию… Поэтому и попросил встречи с вами, Алексей Илларионович. Вот. И если вы… будете предпринимать какие-то шаги, то я… и весь горком… Чем скорее, тем лучше, — невнятно закончил он свою мысль.
Вместо ответа Кириченко кивнул и, развернувшись, двинулся по направлению к машине. Взялся за ручку дверцы, распахивая ее.
— М-да, — с неожиданной задумчивостью пробормотал он, глядя на Кумоватова. — Он, понимаешь, приехал и уехал… А нам тут жить.
Глава пятнадцатая
Кречетов стоял перед зеркалом, проверяя, как сидит на нем штатский костюм. Недовольно покосился на наваченные плечи — этот писк моды ему вовсе не нравился, но что поделаешь?.. Пробежался глазами по отутюженным стрелкам на брюках, начищенным ботинкам. И тут услышал из соседней комнаты тихий плач. Осторожно ступая, подошел к постели. Тоня, свернувшись на покрывале клубочком, плакала тихо, обиженно. Как ребенок.
— Тонюш, — чуть слышно произнес Кречетов, обнимая ее за плечи. — Что случилось?
Вместо ответа Тоня вскинула на него заплаканные глаза.
— Ты куда?
— По службе, — огорченно пожал плечами Виталий. — Нужно.
Он снова состроил вопросительную физиономию — что стряслось?.. Но Тоня спрятала лицо в подушку.
— Тонюш.
— Ерунда, — прошептала она. — Мне почему-то стало страшно…
— Чего ты испугалась? — Он присел на краешек кровати, погладил ее руку.
— Не надо. Щекотно… Не знаю. Просто страшно, и все…
Он нагнулся, положил голову на подушку рядом с Тоней, заглянул ей в глаза. Она, капризно хмурясь, кулачком вытерла слезы.
— Да ерунда, не обращай внимания… Как во сне — страшно, а отчего, не понимаешь… У нас же все хорошо?
— Конечно, — улыбнулся Кречетов.
