Алексей Поярков - Ликвидация. Книга вторая
Из комнаты, распространяя аромат дорогих духов и счастья, основательно выплыла празднично одетая Циля. Следом, распространяя такой же сильный аромат жареной рыбы и неодобрения, показалась тетя Песя.
— Эммик, и шо вы нашли в том ресторане, да еще днем? — укоризненно произнесла она. — Мне скажи! Вам обязательно надо иметь грязную скатерть, хамство и счет на сто червонцев?!
— Мама, вы не знаете хорошей жизни, — надменно отозвался Эммик, небрежно засовывая пачку денег во внутренний карман и сводя жену под руку по лестнице. — У нас уже столик заказан.
— Так шо, я все ж таки не понимаю, нельзя поесть со вкусом дома?!
— Я умоляю!.. — небрежно вскинул свободную руку сын.
Раздосадованная тетя Песя оглядела пустой двор, ища, с кем бы поделиться очередным горем. Но никого, кроме водителя черной эмки, мрачно курившего, облокотясь на крышу машины, во дворе решительно не было. А делиться горем с таким водителем тете Песе по некотором размышлении почему-то расхотелось. «Ой, вей, — вздохнула она, уходя с галереи в комнату, — как будто удачную сделку нельзя отпраздновать дома, а обязательно тащиться в тот ресторан по жаре…»
Между тем Эммик и Циля выплыли из арки на пустынную улицу. После ночного ливня над городом снова висела одуряющая духота, от которой одесситы спасались как могли. Вот и сейчас на панели не было никого, кроме невысокой брюнетистой дамочки в модном, трофейного покроя летнем пальто и косо сидящей на голове шляпке с фазаньим пером. Дамочка не спеша гуляла себе шагах в двадцати перед Эммиком и Цилей. Со спины вид у нее был явно скучающий.
— Смотри, как приталено… — Циля пихнула Эммика в бок. — Румынское, а может, и итальянское. Я видела такое же у Розы, только гораздо хуже. Ей брат привез с фронта…
— Тебе так нравится? — благодушно осведомился Эммик.
Циля смущенно опустила глаза в знак согласия.
— Я могу купить тебе такое же. — Они были шагах в десяти от женщины, и Эммик перешел на шепот: — Циля, это можно… Я сейчас все разузнаю.
Он решительно выпятил нижнюю губу и, напустив на себя важный вид, шагнул вперед. В этот момент женщина обернулась. У нее было холодное красивое лицо с тонко выщипанными бровями. Правая рука нырнула в широкий левый рукав пальто.
— Мадам, звиняйте, — галантно улыбнулся Эммик, — я бы хотел такое пальто…
Выстрел прозвучал неожиданно и негромко. Можно было подумать, что лопнула автомобильная шина. Вот только автомобилей на улице не было.
Улыбка на лице Эммика сменилась безмерным удивлением. Он мягко повалился в пыль, прямо в новом выходном костюме. Пуля попала Эммику в сердце. Циля, вскрикнув от ужаса, прижала к лицу кулаки и кинулась к мужу. Женщина перевела пистолет на нее. Циля каменным изваянием застыла на месте, не сводя глаз с вороненого ствола. Женщина спрятала пистолет в рукав и так же медленно, прогулочным шагом двинулась дальше. А над улицей несся раздирающий душу вой Цили…
— А потом забрали Нору. При мне. — Кречетов внимательно посмотрел в Мишкины глаза. — Я от нее прямо сюда, к тебе… Вот такая история, Мишка.
Они стояли на улице, рядом с интернатом. Из окон глазели Мишкины приятели, усиленно соображая, что могло потребоваться от Карася майору юстиции.
— А Нору за шо? — посопев, отозвался пацан.
— Че-эс, — отозвался Кречетов.
— Шо?!
— Член семьи, — со вздохом пояснил Кречетов. — Жена шпиона…
— Мой батя — шпион?! — изумленно протянул Мишка, щурясь на майора.
— Ну, так они считают, — пожал плечами Кречетов. — Бред, конечно…
Мишка замер, зло уставился куда-то вдаль.
— Угу… — почти пропел наконец он, не глядя на майора. — Они считают… А ты?.. Ты сам как считаешь?!
Кречетов пожал плечами, попытался потрепать Мишку по вихрам, но тот уклонился.
— Мишка, тут надо разобраться.
— А ты разобрался?
— Пытаюсь, — серьезно произнес Кречетов. Мишка вдруг завертел головой. И с силой потянул Кречетова к скамейке у забора. Тот непонимающе подчинился. А Карась, запрыгнув на скамейку так, чтобы быть на одном уровне со взрослым, наотмашь врезал Кречетову по лицу:
— Сука ты, майор!..
Большой цех разрушенной судоверфи снова, как и шесть дней назад, был полон молодых, крепко сбитых людей с военной выправкой. Только теперь они были не в офицерской форме, а в самых разнообразных штатских нарядах — просторных летних костюмах, жакетах, странных в такую жару габардиновых плащах. И полковнику Чусову было немного непривычно обращаться к такому числу штатских зараз…
— Я благодарю! Я благодарю вас всех от своего личного имени, от имени командования Одесского военного округа и от лица всей героической Одессы! Спасибо вам, товарищи офицеры!..
Люди в плащах и костюмах молча слушали речь полковника. Говоря, Чусов вглядывался в лица стоявших перед ним офицеров и видел, как они устали. Слушали внимательно, сосредоточенно и… мрачно. Не было на лицах ни усмешек, ни боевого задора, ни куража, бывшего еще неделю назад.
— Бандиты понесли заслуженную кару, а город получил мир и покой! Как говорится — каждому по заслугам… Кроме того, во многом благодаря именно вам была разоблачена банда фашистских диверсантов-недобитков, крепко засевшая в наших недрах, и ее главарь уже дает показания!.. Это очень большое дело, товарищи офицеры! И сделали его вы!.. По итогам операции восемнадцать человек были представлены командованием округа к правительственным наградам Союза ССР!
Чусов сделал паузу, набирая воздух. Оживления в рядах разведчиков по-прежнему не было.
— В ходе операции геройски погибли пятеро ваших товарищей! Они погибли в бою, защищая мир и покой своей социалистической Родины!.. Это гвардии лейтенант Лапонин, лейтенант Михайличенко, старшие лейтенанты Щуровский и Игнатюк, гвардии капитан Поклонников… Почтим их память минутой молчания, товарищи! Вечная память героям, павшим на боевом посту!..
По толпе прошел шорох. Снимали кепки-восьмиклинки, мягкие фетровые шляпы с шелковыми лентами, лихо заломленные набок картузы… Стоявшая в первом ряду невысокая брюнетка с красивым холодным лицом и тонко выщипанными бровями тоже обнажила голову, сняв модную шляпку с фазаньим пером. Рядом с ней стоял улыбчивый мужчина в кожаном плаще. Лицо его мгновенно стало скорбным, а в руках он комкал нарядную шляпу.
— Операция закончена, — продолжил Чусов, вновь надевая фуражку. — Напоминаю: любые упоминания о ней где бы то ни было категорически запрещаются!.. Награды и денежные премии вы получите позже, по месту прохождения службы. Еще раз всем спасибо!.. Удачной службы, товарищи офицеры!..
За спинами толпы с грохотом распахнулись двери хлебных фургонов. И разведчики по команде взводных начали сдавать оружие и штатские вещи. Без спешки, без сожаления…
На сей раз калитка, ведущая во двор игорного притона, была предупредительно распахнута. Платов с ухмылкой взглянул на ржавую табличку, предупреждавшую о наличии во дворе злой собаки, и, поднявшись на крыльцо, постучал условным стуком.
Через минуту на пороге возник любезно поигрывавший седыми бровками хозяин. Усиленно жестикулируя, проводил гостя в комнату.
— Прошу, прошу…
Платов шагнул вперед, но почувствовал, как в спину ему уткнулся ствол револьвера. Тихий голос сзади произнес:
— Проходим. Только тихо.
Он искоса оглянулся, но услышал такой же негромкий голос из комнаты:
— Даже не думай…
Перед хозяином, закрываясь им, стоял высокий, худощавый человек с наганом в руке. Левый глаз у него был стеклянным, что придавало взгляду худощавого ледяную, жутковатую неподвижность.
— Руки вперед — и шагай в комнату.
Платов удивленно дернул плечами и почувствовал, как напрягся худощавый — еще немного, и выстрелит. Да и ствол, вжимавшийся в спину, тоже усилил напор.
— Ребята, денег у меня нет, — спокойно проговорил Платов, осторожно входя в комнату.
За столом сидел невысокий, кругленький, лысый человечек в военной гимнастерке без знаков различия, тоже с пистолетом в руках. Он радостно, как желанному гостю, заулыбался навстречу Платову:
— Ну вот и здравствуйте! Заждались вас, заждались… Значит, руки кладем на стол, садимся на стул. И не шалим.
Стволы пистолетов бесстрастно отслеживали каждое движение Платова. Не сводя глаз с лысого человечка, он уселся и немного придвинулся к столу. Руки положил на белоснежную скатерть, которой была накрыта столешница.
Лысый бросил быстрый взгляд на хозяина квартиры и поймал утвердительный кивок — он!..
— Ну-с, — весело осведомился лысый, поигрывая пистолетом, — зачем пожаловали?
— А вы, простите, кто? — ответил вопросом на вопрос Платов.
