Вторжение - Леонтьев Сергей

– А еще, говорят, свет гас, когда «тарелки» пролетали, – вмешался Николай. – Это почему? Или врут?

– Вполне возможно, – подтвердил Левин. – Сигнал такой мощности вызывает сильные электромагнитные колебания.

– А спутники-то чьи? – задал Коля явно мучавший его вопрос.

– Вот этого я точно не знаю, молодой человек, но думаю, что американские. Они сейчас испытывают новую серию спутников-шпионов «Кристалл». Так вот, эти «Кристаллы» умеют не только фотографировать, но и передавать изображения. На Земле обязательно должен находиться приемник, который, как я понимаю, вам удалось захватить.

– Так надо по этим «Кристаллам» ракетами. – Коля ударил себя кулаком по колену, глаза кровожадно сверкнули.

– Ну зачем сразу ракетами, – улыбнулся доцент. – Есть более дешевые и эффективные способы подавления. Мы над одним сейчас работаем, по заказу не буду говорить кого.

После демонстрации собравшихся на даче профессора Харламповича пригласили к столу. Оксана приготовила традиционные пирожки с мясом, Марина привезла из Таежного деликатесы, которые на прилавках городских гастрономов никто никогда не видел, Олег Маркович достал бутылку коллекционного коньяка. Старшего лейтенанта Воронова решили не ждать.

– Думаю, ему сейчас не до застолий, – сказал Андрей и, помолчав, добавил: – Если бы мы знали столько же, сколько он, нам бы тоже было не до застолий.

– Боюсь, что вы правы, мой друг, – печально вздохнул профессор Харлампович.

Эпилог

Весна пришла, как всегда, неожиданно. Еще ночью столбик термометра за окном опускался до минус двенадцати. А днем, как уверял Павел Геннадьевич, степенный, предпенсионного возраста водитель, было не меньше плюс пятнадцати в тени. Метеонаблюдениям Павла Геннадьевича Андрей доверял. Тот был завзятым садоводом, и от капризов погоды в его подсобном хозяйстве слишком многое зависело. Но и без показаний термометра на улице чувствовалось апрельское тепло, хотя до конца марта еще оставалось целых четыре дня. Белоснежные метровые сугробы стремительно чернели и оседали. По дорогам и тротуарам весело бежали ручьи, соединяясь в бурлящие речки. Дворы домов моментально стали непроезжими, и Андрей с Оксаной добирались до подъездов пешком, старательно обходя месиво из подтаявшего снега и прошлогодней грязи. Оксана переживала за свои югославские зимние сапоги, приобретенные в прошлом году в магазине для новобрачных. Купленные там же пижонские гэдээровские полуботинки Андрея для русской весны тоже не годились, и, поднимаясь в квартиры, доктор останавливался на лестнице, чтобы вылить из обуви воду. Но настроение все равно было весеннее, радостное, под стать сиявшему над городом солнцу. Казалось, что вместе с темными зимними ночами, пронизывающими ветрами и злыми морозами уйдут в прошлое все тревоги и волнения и впереди их с Оксаной ждет только хорошее.

«Надо заканчивать с расследованиями», – думал Андрей, пока Павел Геннадьевич неспешно вел машину на очередной адрес, ругаясь на городские власти, для которых оттепель оказалась, как всегда, неожиданной, и снег с обочин вывезти не успели.

– Теперь грязища начнется, карету, – так водитель называл вверенный ему санитарный автомобиль, – надо будет каждый день по два раза мыть!

Андрей слушал вполуха, кивал и думал, что хватит им с Николаем играть в сыщиков, пора остепениться. «Ты теперь человек семейный, жена на шестой курс переходит, скоро можно и о ребенке подумать. Вот и Коля с Мариной уже о ребенке поговаривают».

В январе Коля с Мариной сыграли свадьбу. Праздник Неодинокий устроил в родной Николаевке, с деревенским размахом: жареным поросенком, томленными в сметане карасями, самогоном, грибочками, разносолами, гармонистом и катанием на тройке. Школьник Вовка под руководством Андрея запустил на свадьбе фейерверк собственного изготовления, после чего его авторитет в глазах николаевских пацанов поднялся на недосягаемый уровень. Правда, участковый Митрич ворчал, что так и избу спалить недолго. Но участковому налили стакан самогонки, и он отвлекся.

Вскоре после свадьбы Марина уволилась из роты охраны, переехала в город к Николаю и стала готовиться к поступлению в юридический институт. Коля выглядел абсолютно счастливым и однажды признался Андрею, что был полным дураком, когда не послушал друга и поперся на эту чертову Лысую горку. Летом, скорый приход которого обещал сегодняшний день, друзья планировали взять отпуск и махнуть на машине в Крым…

– Все, дальше не проеду, – сказал Павел Геннадьевич, тормозя, – иначе застряну, толкать придется.

Толкать машину в грязи совершенно не хотелось, Андрей вышел, взял в салоне тяжелый ящик-укладку.

– Может, посидишь? – предложил он Оксане. – Я один схожу. Чего тебе лишний раз грязь месить.

Оксана посмотрела на квиток вызова.

– Женщина, двадцать девять лет, без сознания…

– Ну вот, ерунда, – сказал Андрей, – обморок или вегетососудистая дистония. Точно не инсульт, я один прекрасно справлюсь.

– Нет, – вздохнула Оксана, – пойду с тобой. Все равно сапоги уже мокрые. Вдвоем быстрее, потом обедать поедем. Кушать ужасно хочется.

Скользя и оступаясь, они пробрались во двор панельной пятиэтажки. Первое, что увидел во дворе Андрей, был милицейский патрульный автомобиль с включенной мигалкой. Машина стояла около подъезда, где, судя по нумерации, находилась нужная им восьмая квартира.

«Что за ерунда, – подумал Андрей. – При чем здесь милиция?»

– Посмотри, – он повернулся к Оксане, – кто скорую вызвал?

– Андрей, здесь прочерк, – проговорила Оксана, разглядывая квиток.

Это было непонятно: диспетчер, принимающий вызов, должен записать, кто звонил по ноль три. Если звонивший не представлялся, так и писали – неизвестный. Но прочерк…

У Андрея нехорошо заныло под ложечкой, и весеннее радостное настроение начало таять, словно снеговик под лучами жаркого солнца. Они зашли в подъезд, показавшийся особенно темным и мрачным после яркого солнечного света, поднялись на второй этаж. В дверях восьмой квартиры стоял мрачный сержант.

– Приехали, – вместо приветствия сказал сержант и внимательно посмотрел на Оксану. – Доктор, ты лучше один зайди.

– Почему? – удивился Андрей.

– Ей, – сержант кивнул на Оксану, – лучше этого не видеть.

– Ну вот еще, – Оксана дернула плечом, – вы даже представить себе не можете, что мне приходилось видеть!

Сержант ничего не ответил, только пожал плечами, сплюнул на пол и освободил проход.

Они вошли, остановились в маленькой прихожей.

– Направо по коридору, в комнате, – донеслось сзади. – Только руками ничего не трогайте.

Андрей сделал два шага по короткому коридору и повернул в комнату. За его спиной вскрикнула Оксана. Сержант был прав: лучше бы она этого не видела.

Примечания. Словарь советского времени, быта и не только

1. «МиГ-29» – советский, а позже российский сверхзвуковой многоцелевой истребитель-перехватчик четвертого поколения, разработанный в 1970-х годах в Опытном конструкторском бюро Микояна – Гуревича (ныне – АО «Российская самолетостроительная корпорация «МиГ»). «МиГ-29» стал ответом на американский F-16. Самолеты были реальными конкурентами истребителям НАТО и по скорости, и по ракетному вооружению.

2. Соответствует общепринятым терминам «ясно или малооблачно».

3. «МиГ-25» – советский сверхзвуковой высотный многоцелевой военный самолет, спроектированный конструкторским бюро Микояна – Гуревича в 1960-х годах. Серийно выпускался в комплектациях истребителя-перехватчика 3-го поколения, разведчика и тактического бомбардировщика. В 1976 году советский летчик, старший лейтенант Беленко, вылетел с аэродрома в Приморье, имитировал аварию и, снизившись до предельно низкой высоты, угнал самолет в Японию. Кроме технологических секретов в руки потенциального противника попала система опознавания «свой-чужой», которую в срочном порядке пришлось менять.

4. «Татра T3» – трамвайные вагоны, изготовлявшиеся в Праге (Чехословакия) с 1960 по 1999 год. Всего было произведено 14 113 вагонов, включая прицепные безмоторные. В основном они использовались в Чехословакии и в СССР. В ограниченных количествах трамваи этой модели поставлялись в ГДР, Румынию и Югославию.