Суд - Ардаматский Василий Иванович

— Лично я — нет… но разговор может состояться.

Степовой поднял над головой громадную руку и так защелкал пальцами, что многие обернулись, а официантка возникла перед ним, точно из-под земли выскочила.

— Красавица, будь такая добренькая, дай-ка нам бутылочку коньячку, который получше, и к нему две плитки шоколада, которые побольше.

Игорь Савельевич удержал за руку уже рванувшуюся к буфету официантку и обратился к Степовому:

— Если вы рассчитываете на меня — напрасно, я не пью.

— Да что это с вами? — недоверчиво смотрел на него Степовой.

— Свое выпил, — ответил Сандалов и соврал с печальной улыбкой: — Остался с одной почкой.

— Погляди ты на него, — сказал Степовой официантке.

— Ему пить смертельно, — голосом непререкаемого опыта сказала та, смотря в окно, за которым медленно вращалась земная равнина. — Да и зачем подавать-то? Скоро Симферополь.

— Мне, пожалуйста, сигареты, — мягко попросил Сандалов, отпуская шершавую руку официантки.

Разговор, однако, они продолжили.

— Если вы действительно хотите иметь при себе делового человека и можете его прилично обеспечить, я вам такого человека дам… — сказал Сандалов, глядя в выгоревшие глаза председателя колхоза и совершенно не зная, кого он имеет в виду, просто его безотчетно тянуло к таинственным своей неизвестностью колхозным деньгам.

— Обеспечу по-царски, но только чтоб не проходимец какой.

Сандалов усмехнулся:

— Почему вы решили, что я дружу с проходимцами?

— Да чего там? Дело житейское, всякое бывает, — ответил Степовой и многоопытно глянул на Сандалова. — Тебя бы я взял не разговаривая.

— Какую же вы должность даете? — поинтересовался Сандалов, вдруг подумав, а не рвануть ли в колхоз ему?

— Какую хошь. Кроме председательской, и то только потому, что она выборная. Хо-хо-хо, — хохотнул Степовой, всматриваясь в Сандалова, отчего тот невольно съежился. — Да разве в должности дело? А зарабатывать будет солидно. Подпишем обоюдовыгодное трудовое соглашение. Положение у меня такое: те запчасти стоят сотню рублей, а я готов платить за них тысячу, потому что, имея их, я в срок возьму урожай, а это уже сотни тысяч. Так что я его ласкать буду, как родного сына. Через год ему дом построю — честное слово. И служить-то ему надо не от звонка до звонка, а только когда будут командировки. Такому человеку денег не пожалею — клятву даю.

На вокзале в Симферополе они не расстались. Степовому нужно было ехать в город искать пристанища, а Сандалову нужно было в Ялту, но он решил не торопиться и поглубже залезть в душу Степовому. И сверх всего подумал, сколько раз бывал он в этом Симферополе и все проскоком…

Взяли такси и поехали вместе.

— По гостиницам, — сказал шоферу Степовой.

— Сначала какая самая лучшая, — уточнил Сандалов.

Симферополь только начинал рабочий день под бледно-голубым, сонным с ночи небом. Сандалов с некоторым недоумением глядел по сторонам, не понимая, что цепляет его внимание, но вскоре понял — город как город, а люди на тротуарах не торопились, не бежали, как в Москве, очертя голову. Юг есть юг, глубокомысленно подумал Сандалов и вспомнил про «собственное желание в связи с состоянием здоровья…».

Такси остановилось перед подъездом гостиницы, и Степовой исчез в густых сумерках вестибюля. Сандалов вылез из машины и прохаживался по тротуару. Степовой вернулся:

— Номеров нет, будь они неладны.

— Минуточку… — небрежно обронил Сандалов и вошел в гостиницу. Пробыв там две минуты, не больше, вернулся. — Идите, вас ждут с нетерпением, — весело объявил он.

— Да брось ты, — не поверил Степовой.

— Идите, идите, не теряйте попусту время, оно дорого — утверждают американцы. Я подожду, на всякий случай… — Сандалов залез в машину.

— Получили номер? — удивленно спросил таксист.

— А почему нет? — отозвался Сандалов. — Товарищ — Герой Социалистического Труда.

Таксист рассмеялся:

— Герой не герой, а номер стоит четвертной в паспорте.

— Развратили вы их тут, — засмеялся Сандалов. — Десятки хватило.

Вышел из гостиницы Степовой, просунул свои богатырские плечи в машину, стиснул руку Сандалову:

— Ну, брат, ты же сила! Иди ко мне в колхоз — дело говорю. Давайте ваш адрес. Если человек, о котором я думаю, согласится, он вам напишет…

— Хоть шерсти клок. Пиши адрес… — Потом к шоферу: — Сколько там накрутил?

Сандалов стал возражать, но Степовой выхватил из кармана какую-то купюру, бросил ее шоферу и захлопнул дверцу машины.

— Трогай! — крикнул он так громко, что проходившая мимо женщина с собачкой шарахнулась в сторону, а собачка захлебнулась лаем.

Шофер стеснительно взял лежавшую на сиденье купюру, но его настиг строгий голос Сандалова:

— Дорогой мой, сумма вполне достаточная для того, чтобы мы с вами расстались друзьями в Ялте. Не так ли?

Шофер не ответил, только поддал газу…

Глава пятнадцатая

Таксист, конечно, был недоволен, что ему надо везти этого разбитного типа в Ялту за десятку, которую дал ему оставшийся в Симферополе золотозвездный великан. К тому же, когда они садились к нему, о Ялте и речи не было. Но таксист злился не очень, он был из ялтинского парка, так что ему все равно туда возвращаться, и десятки за рейс до Ялты было достаточно. И, наконец, к сидевшему рядом пассажиру он испытывал уважение — сам он тоже не был дурак, умел при случае обвести кого можно вокруг пальца.

— Вы случайно не с Севера будете? — начал таксист осторожный зондаж.

— Не задавай глупых вопросов, по отношению к Крыму все сюда приезжие — люди с Севера, — засмеялся Сандалов. У него было хорошее настроение, какое всегда бывало, когда он приезжал на юг. Черт побери, в кармане у него лежало три аккредитива на такую сумму, что, узнай о ней таксист, он стал бы перед ним на колени. В Ялте он, однако, шиковать не будет, только, пожалуй, снимет хороший номер в гостинице. И то: посмотрим — увидим…

— Вот тут, по преданию, был ранен Кутузов, — скучным голосом сообщил таксист, показывая на каменную скалу у самой дороги.

— В Отечественную? — спросил Сандалов, подавляя смех.

— Кутузов жe когда, а Отечественная только что, — робко усомнился таксист.

— Тогда, наверно, в первую Отечественную, когда к нам французы пожаловали, — предположил Сандалов, задыхаясь от смеха.

— Ну да, ну да, — обрадовался таксист.

— Только непонятно, как поспел Кутузов сюда переметнуться из-под Москвы?

Таксист почувствовал неладное, сказал обиженно:

— Ладно, мы университетов не кончали.

— Надо бы, — жестко заключил Сандалов. — Хотя бы свой Крым, где вы чаевые огребаете, знать надо.

Таксист молчал.

— Расскажи-ка лучше, чем ваша Ялта сейчас живет? Что в ней особенно интересного? — спросил Сандалов, ему было скучно ехать молча.

— У нас, таксистов, одна новость — помер директор нашего таксопарка. Хороший мужик был. Справедливый, дело вел знаючи, хотя был безногий инвалид. Вот мы теперь и думаем: почему в нашем парке дела пошли хуже, хотя у нового директора все ноги на месте?

Сандалов рассмеялся:

— Что жe он, новый-то? Отменил чаевые или, чего доброго, приказал вносить их в фонд мира… А?

— Тогда бы я сбежал, — невесело рассмеялся таксист.

В это время дорога повернула, и Сандалов увидел море — в сияющем мареве какое-то темное, оно расплеснулось в стороны и слилось с небом, ушло в него.

— Вот оно… Черное море мое, — песенно проговорил Сандалов, и с этой минуты на него сошло эдакое элегическое настроение.

— Кому море, а кому горе, — язвительно проговорил таксист.

— Кому же это оно горе? — поинтересовался Сандалов.

— Мне, к примеру.

— Это ж каким образом?

— Очень простым. Прет сюда к морю всякий, а я за угол полсотни плачу.

— А ты, значит, не всякий?

— Я-то сюда для дела прибыл.

— А кто тебя сюда звал?

— Здравствуйте-пожалуйста. Я сам прибыл. Здесь же тепло, и курортник — денежный клиент, не то что у нас в Свердловске.