Валерий Введенский - Мертвый час
Плешко Василий Иванович, полковник, полицмейстер города Ораниенбаума: Нет, конечно.
Поверенный Тарусов: Почему?
Полицмейстер Плешко: А зачем? Только интерьер графу портить. Когда мы этого мо́лодца (показывает рукой на Урушадзе) обыскали и нашли револьвер, без пули стало все понятно. Спросил лишь: «Ты в Четыркина стрелял?» (Многозначительно.) И Урушадзе повинился.
Барон Константин Оскарович Рауш Фон Третенберг, председатель суда: А почему в протоколе сие не отражено?
Полицмейстер Плешко: Потому что в протоколе одни слова. А слов-то и не было. Молчал Урушадзе.
Судья фон Третенберг: Простите, Василий Иванович, не понимаю…
Полицмейстер Плешко: Русская пословица, господин барон, гласит: Молчание – знак согласия. Посему выходит, что князь сознался.
Судья фон Третенберг (пожимая плечами): Думаю, защита с вами не согласится.
Полицмейстер Плешко: Потому что не закон, а мазуриков защищает.
(Шум в зале)
Судья фон Третенберг (звонит в колокольчик). Тишина! Защита, есть вопросы к свидетелю?
Князь Дмитрий Тарусов: О, да! Вы разбираетесь в оружии, господин полковник?
Полицмейстер Плешко: А как же. И в холодном, и, так сказать, в горячем.
Князь Дмитрий Тарусов: Пулю, что держу в руке, можно выпустить из изъятого вами револьвера? (Указывает на стол с вещественными доказательствами.)
Полицмейстер Плешко: Ну, конечно.
Поверенный Тарусов: А пулю двадцать второго калибра?
Полицмейстер Плешко: Смеетесь?
Поверенный Тарусов: Что вы… Просто я человек штатский, в оружии не разбираюсь. Кстати, и среди присяжных штатских большинство…
Полицмейстер Плешко: Во-во, судят, а сами ни в зуб ногой.
Судья фон Третенберг: Выбирайте выражения, полковник.
Полицмейстер Плешко: Хорошо, объясню для штафирок: пулю двадцать второго калибра выпустить из револьвера 44-го калибра нельзя. Вопросы исчерпаны?
Поверенный Тарусов: Позвольте еще парочку. Цитирую по протоколу: «В кустах смородины был найден халат Урушадзе, в кармане которого обнаружен ключ от комнаты, где князь в ту ночь якобы ночевал».
Полицмейстер Плешко: И каков вопрос?
Поверенный Тарусов: Как, по-вашему, халат очутился в кустах?
Полицмейстер Плешко: Разве непонятно? Князь Урушадзе выпрыгнул из окна, от погони решил спастись бегством, халат ему мешал, он снял его и закинул в смородину.
Поверенный Тарусов: А из окна кабинета халат можно закинуть в кусты?
Полицмейстер Плешко: Теперь ясно, куда клоните… С больной головы на здоровую мечтаете переложить. Мы с прокурором сие предвидели…
Прокурор Михаил Лаврентьевич Гаранин: Василий Иванович, не раскрывайте наших карт. Отвечайте лучше на вопрос.
Полицмейстер Плешко: Михаил Лаврентьевич? Неужели не видите? Адвокат выгораживает мерзавца.
Судья фон Третенберг: Это прямая обязанность поверенного. Отвечайте на вопрос, Василий Иванович.
Полицмейстер Плешко: Ну хорошо… Будь по-вашему. Из того окна в смородину ни халатом, ни чем другим попасть нельзя. Потому что куст с другой стороны дома растет.
Поверенный Тарусов: Ветер мог туда халат переместить?
Полицмейстер Плешко: Нет.
Поверенный Тарусов: Вопросов больше нет.
Полицмейстер Плешко: Правильно в народе говорят: «Адвокат – проданная совесть»!
Граф Волобуев Андрей Петрович, потерпевший: Где я провел ту ночь? А вам какое дело?
Поверенный Тарусов: Я намерен доказать, что ваш зять к ограблению не причастен. Оно совершено другим, не установленным следствием лицом. Пока не установленным. Поэтому необходимо выяснить местонахождение всех причастных.
Волобуев: Вы что? Меня подозреваете?
Поверенный Тарусов: Что я подозреваю – неважно, важно: где были вы?
Волобуев: А то не знаете? Ужинал с вашим тестем.
Поверенный Тарусов (удивленно): Где? Во сколько?
Волобуев: У «Кюба». С полвторого до трех ночи. Потом ночевал в гостинице «Лондон».
Поверенный Тарусов: (Указывает на стол с вещественными доказательствами.) Ваш револьвер?
Волобуев: Да, на нем дарственная гравировка. Друзья подарили на именины.
Поверенный Тарусов: Где он хранился?
Волобуев: В столе, ящик я всегда запирал на ключ…
Поверенный Тарусов: …который, насколько мне известно, существует в единственном экземпляре?
Волобуев: Так точно.
Поверенный Тарусов: (Указывает на стол с вещественными доказательствами.) Какого калибра ваш револьвер?
Волобуев: Сорок четвертого.
Поверенный Тарусов: Отлично. Теперь спрошу о другом. Вы заявили на следствии, что ваш зять, князь Урушадзе, страдает сифилисом. Откуда вам сие известно?
Волобуев: Но это… Это очевидно. Внук родился мертвым…
Поверенный Тарусов: И что?
Волобуев: …Уродцем!
Поверенный Тарусов: И какая, позвольте, связь между этим прискорбным событием и сифилисом?
Глеб Тимофеевич Четыркин, свидетель ограбления: Да, я сразу узнал князя. Решил, что он тоже направляется в ретирадник[124], потому за ним и увязался. Я ведь ночевал в доме впервые, где сортир, не знал.
Поверенный Тарусов: Правильно ли я понял, что в коридоре вы видели грабителя только со спины?
Четыркин: Правильно.
Поверенный Тарусов: Но все же умудрились опознать! Каким образом?
Четыркин: Ну… Рост, фигура, халат…
Поверенный Тарусов: То есть решающим фактором был халат?
Четыркин: Разумеется.
Поверенный Тарусов: (Встает, подходит к столу с вещественными доказательствами, берет в руки халат, показывает его зрителям и присяжным, надевает на себя и поворачивается к свидетелю спиной.) Как можно убедиться, халат сильно скрадывает фигуру. А в свете свечи определить рост затруднительно…
Четыркин: Забываете про походку.
Поверенный Тарусов: А вы про нее не говорили. Выходит, по походке грабителя опознали?
Четыркин: Выходит – да. Нет… Я уже в кабинете лицо разглядел…
Поверенный Тарусов: С какого расстояния?
Четыркин: Примерно пять саженей[125].
Поверенный Тарусов: Запомните эту цифру, господа присяжные. Мы к ней вернемся. А сейчас обсудим вот что. Грабитель в вас выстрелил, не так ли?
Четыркин: Меня только что об этом спрашивал прокурор.
Поверенный Тарусов: Но он почему-то не спросил главное. В момент выстрела ящик, где лежал револьвер, был уже сломан?
Четыркин: Ну, конечно. Как иначе?
Поверенный Тарусов: То есть вы видели, как грабитель достал из ящика револьвер?
Четыркин: Не помню. Может, и видел. Все произошло так быстро…
Поверенный Тарусов: Господа присяжные, внимание! Прошу запомнить и это обстоятельство. Потерпевший не уверен, что в него стреляли из того самого револьвера, который обвинение представило в качестве вещественного доказательства.
Прокурор Гаранин: Протестую. Свидетель лишь сказал, что не видел, как обвиняемый достал револьвер из ящика.
Судья фон Третенберг: Протест принят.
Поверенный Тарусов: Последнее утверждение прокурора содержит две ошибки. И одну из них я сейчас объясню. Как видите, свидетель носит пенсне. Постоянно носит пенсне! Потому что близорук и плохо видит вдаль.
Четыркин: Ерунда.
Поверенный Тарусов: В момент, когда в вас выстрелили, на вас было пенсне?
Четыркин: По-моему, да…
Поверенный Тарусов: А свидетели, что прибежали в кабинет князя на ваш крик, уверяют, что нет.
Четыркин: Ах да, точно! Вспомнил. Спросонья его не нашел…
Поверенный Тарусов: Потому что накануне были выпимши?
Четыркин (неохотно): Самую малость.
Поверенный Тарусов: Малость? Говорят, валялись без чувств. Слугам пришлось вас, словно куль с мукой, нести.
Четыркин: Признаться, не помню…
Поверенный Тарусов: Господа присяжные, отметьте тот факт, что обвинение против моего подзащитного строится на показаниях близорукого свидетеля, который видел грабителя будучи с похмелья и без пенсне.
Прокурор: Протестую. Адвокат пытается вызвать у присяжных недоверие к свидетелю.
