Сумерки Эдинбурга - Лоуренс Кэрол

Проходя мимо ведущей на второй этаж лестницы, он наткнулся на спускающегося вниз молодого индуса. Темная гладкая кожа поблескивала в свете настенных газовых рожков.

— Вы уж мне сразу скажите, ребята, будете допрашивать или нет? А то у меня экзамен, — в его правильном выговоре был слышен лишь легкий намек на восточный акцент.

— Постараемся вас не задержать, мистер…

— Сингх. Рабиндранат Сингх.

— Минутку, мистер Сингх. — Сержант Дикерсон заглянул в кухню и обнаружил, что детектив Гамильтон сосредоточенно обнюхивает полупустую миску супа, стоящую перед телом миссис Сазерленд.

— Простите, сэр…

Гамильтон оборвал его энергичным жестом, а потом коротким движением подозвал к себе:

— Можно ваш нос, сержант?

— Сэр?

— Интересно, не унюхаете ли что-нибудь?

— Что-то конкретное, сэр?

— Просто попробуйте.

Дикерсон подчинился, подойдя к миссис Сазерленд так близко, что ему стали видны белки ее распахнутых глаз. Наклоняясь над столом, он почувствовал, как ладони взмокли и похолодели, а ноги предательски задрожали. Уильям Дикерсон не любил трупы и отчаянно пытался скрыть от окружающих эту свою слабость. Оставалось надеяться, что он не лишится чувств или как-то иначе не осрамится перед инспектором Гамильтоном.

Когда сержант наклонил лицо к застывшей на поверхности супа пленке, в животе у него угрожающе заурчало. Он потянул носом, ощущая хотя и слабый, но все же явный горьковатый запах миндаля.

— Вроде бы жженым миндалем пахнет, сэр.

— Уверены, сержант?

Наклонившись еще ниже, Дикерсон еще раз понюхал суп:

— Да, сэр, — кажись, он самый. Точно миндаль, только вроде как выветрился уже.

К удивлению сержанта, Гамильтон довольно хлопнул его по плечу:

— Отлично, Дикерсон! Просто замечательно!

— Спасибо, сэр, но я ума не приложу, о чем вы.

— Лишь единицы способны уловить характерный аромат горького миндаля, свидетельствующей об отравлении цианидом. Нам повезло, что вы один из этих немногих.

— Ясно, сэр.

— Я сразу же заподозрил, что миссис Сазерленд стала жертвой преступления, а теперь намерен доказать это с вашей помощью.

Раздался стук, и в дверях кухни показалась голова Рабиндраната Сингха.

— Прошу прощения, сэр, но я хотел бы дать показания как можно скорее.

— Извините, что заставил вас ждать, — сказал Иэн. Триумф обоняния Дикерсона заметно поднял ему настроение, и скованность покинула лицо инспектора. — Заходите, пожалуйста.

Индус зашел в кухню, но в этот момент где-то в глубине дома раздался громкий щелчок, похожий на пистолетный выстрел. Все находившиеся в кухне инстинктивно пригнулись, но, заслышав торопливый перестук когтей по полу холла, сержант Дикерсон понял, что щелчок издала распахнувшаяся дверь постирочной. В дверях кухни появился отчаянно виляющий хвостом виновник произошедшего с болтающимся на шее обрывком перегрызенной веревки. Щенок стал напрыгивать на мистера Сингха, пытаясь лизнуть его в лицо.

Гамильтон взглянул на Дикерсона, но в этом взгляде не оказалось ожидаемого упрека — слишком велика была только что оказанная ему сержантом услуга.

— Идем, — сказал тот псу.

— Куда вы его, сержант? — спросил инспектор.

— Коли он так уж привязался ко мне, сэр, возьму его домой, как и обещал.

— Мы здесь еще не закончили. Верните его пока туда, где он сидел. Наверху, кстати, есть поводок, и потрудитесь на этот раз запереть дверь.

— Да, сэр, — сказал Дикерсон, берясь за измочаленный обрывок веревки, свисающий с ошейника пса. — Пойдем, Принц.

— Его не так зовут, — возразил мистер Сингх.

— Теперь так, — откликнулся Дикерсон, выходя в холл.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

— Да сядьте уже, бога ради, — у меня мурашки от того, что вы торчите там, как статуя. Выпейте со мной.

— Но, сэр…

— Сперва выпьем, а потом уже расскажете, что там у вас стряслось такого неотложного.

— Я не хотел бы…

— Садитесь.

Иэн подчинился, опустив свое длинное тело на стул напротив стола главного инспектора. Выдвинув один из ящиков, Крауфорд извлек бутылку, наполнил два шота и протянул один Гамильтону, тот недоуменно его принял. Участок уже опустел, если не считать дежурного на посту около входа. Тьма накрыла город, словно ниспосланный небесами приговор, а густой ледяной дождь, казалось, не выпустит этим вечером на улицу и самого закоренелого преступника. Крауфорд хлебнул скотча, наслаждаясь ощущением скользнувшего вниз по горлу жара, а потом откинулся на спинку кресла и закинул ноги на стол. Дождь хлестал за окном густыми длинными плетями, которые в блеклом свете газовых фонарей казались хвостами низвергавшихся с неба крохотных комет. Крауфорд поежился и сделал еще один глоток, а потом ткнул пальцем в нетронутый шот Гамильтона:

— Пейте. Нечего добрый виски переводить.

Гамильтон послушно сделал глоток, с его раздражающе привлекательного лица не сходило выражение недоумения. Потом он откинулся на спинку стула и аккуратно взболтнул оставшуюся в шоте жидкость.

— А теперь послушайте, — заговорил Крауфорд, — смерть хозяйки Вайчерли не на вашей совести.

— Если бы вчера вечером вместо тетушки я пошел к ней, сейчас она была бы жива.

— Мы еще не знаем, было ли это преступлением. Разве все признаки не указывают на сердечный приступ?

— Именно затем я и пришел, сэр. Я подозреваю преднамеренное отравление цианидом.

— Основания?

— Отчетливый запах горького миндаля.

— Это вы сами унюхали?

— Сержант Дикерсон его обнаружил.

Кустистые брови Крауфорда нахмурились.

— Дикерсон? А он-то к этому каким боком?

— Лишь малый процент людей способны учуять запах горького миндаля, источаемый цианидом. Дикерсон принадлежит к этому меньшинству, а я, увы, нет.

— Даже если судмедэксперт подтвердит это, вы тут по-прежнему ни при чем, — гнул свое Крауфорд.

Гамильтон провел рукой по лбу.

— Теперь я никогда не узнаю, что она хотела мне сказать.

— Как насчет остальных жильцов? Видели что-нибудь? Слышали?

— Студент, чья комната ближе всего ко входу, говорит, что гостей будто бы было двое. У первого голос вроде как детский.

— Не представляете, кто бы это мог быть?

— Не особо.

— Странно, — заметил Крауфорд. — А вот я, кажется, знаю. Да-да, — ответил он на вопросительный взгляд Гамильтона, — я уже не раз замечал, что он шляется по округе, дожидаясь вас. Я бы не советовал вам доверять таким мальчишкам, как он.

— Мне нет нужды доверять ему, — сказал Иэн. — Достаточно сделать его полезным.

— У вас какое-то романтическое представление о бедном и сломленном судьбой ребенке — причем я-то лично не сомневаюсь, что жизнь у этого парня и правда не мед. Его счастье — дождь да ненастье и все такое, да. И все же лучше быть осторожней и…

— От чего именно вы предостерегаете меня, сэр? — перебил Иэн начальника.

— От ошибки, которая может стоить вам карьеры.

— Вроде той, которую допустил мой отец?

— Я никогда не имел ничего против вашего отца. — Крауфорд одним глотком опорожнил шот и тут же снова наполнил его.

— Тогда вы были в меньшинстве, сэр.

— Послушайте, Гамильтон, не вижу смысла копаться в старых обидах. — Крауфорд покачал головой и потер лоб большим и указательным пальцами. Головная боль с утра мучила его, и теперь усиливалась. — Расскажите-ка о деле.

— Нам известно несколько важных подробностей о нашем персонаже, — сказал Иэн.

— Например?

— Это человек известного статуса и возможностей. Скорее всего, хорошо образован, вероятно, владеет двумя языками.

— Уже кое-что. — Крауфорд сделал еще один глоток.

— Я полагаю, что их отношения с мистером Вайчерли носили весьма личный характер.

— Вы к чему ведете?

— Удушение — это очень личный способ убить человека. Если в деле не было финансовой заинтересованности, которой мы пока не обнаружили, такое убийство наталкивает на мысль о гораздо более неочевидных и глубоких мотивах.