Макс Коллинз - Проклятые в раю
— Кто это сказал?
— Я, — ответил Чанг.
Он приподнял свою панамскую шляпу и пошел своей дорогой.
Глава 14
Вечером в воскресенье, накануне первого дня суда, мы с Изабеллой погрузились в «дюран» миссис Фортескью с опущенным верхом. Короткие волосы Изабеллы бились на ветру, пока мы объезжали скалистое основание «Алмазной Головы», петляли, поднимаясь вверх по склону мимо маяка, забрались наконец на скалу, остановились и вышли из машины, пересекли застывшую лаву, лежавшую вдоль дороги и встали, держась за руки и глядя вниз, на бившийся о коралловый риф прибой. Бронзовые рыбаки, голые по пояс, в длинных брюках и в башмаках — коралловые рифы очень острые — бродили в воде с ручными сетями и трезубцами, время от времени вытаскивая мерцающий, пытающийся вырваться улов — серебристых, красных, синих рыб, иногда одноцветных, иногда полосатых, а еще угрей. Пока мы наблюдали за этим туземным ритуальным танцем на фоне аметистовой глади океана и белых барашков пены, заходящее солнце начало окрашивать волны в розовый цвет, пока совсем не опустилось за горизонт и пурпурная ночь не упала на воду, как огромная тень. Резко засияла серебряная луна, звезды были огромными, но тьма устрашала, и Изабелла крепко схватила меня за руку, радуясь, что она не одна. И внезапно внизу расцвели оранжевые цветы света и стали метаться, как огненные мухи. Теперь внизу ловили рыбу при свете факелов.
Вернувшись в синий автомобиль, слегка опьяненные очарованием темной ночи, мы начали спуск по другой стороне горы, проезжая мимо дорогих домов и усадеб. Спускаясь, можно было увидеть плавательные бассейны, вырезанные в лаве или в коралловой скале и расположенные выше уровня моря, в них была вода, и содержались они в чистоте. На Кахала-роуд мелкий кустарник сменился экзотической зеленью и кокосовыми пальмами, и мы ехали мимо еще более роскошных домов, пока не добрались до входа в гольф-клуб «Ваиалае», который относился к «Ройял Гавайен» и был открыт для постояльцев этого отеля.
В это время суток играть в гольф было неинтересно, поэтому мы поставили машину и пошли в здание клуба, скрытое пальмами и тропическим кустарником, где нам подали итальянский ужин, сервированный на особой веранде на берегу океана. В этот вечер Изабелла надела белый в синий горох пляжный костюм, а благодаря изящной шляпке вы ни за что не догадались бы, что ее блузка — это верхняя часть белого купальника. Я тоже надел плавки под полотняные брюки, вторым предметом моей одежды была рубашка поскромнее, поскольку в данном заведении на шелковые рубахи крикливых расцветок был наложен строжайший запрет, но и она вызвала несколько взглядов даже у этого случайного туристского сброда. На этот раз я надел темно-синюю с белыми и красными цветами. Может, с моей легкой руки тенденция и поменяется.
После ужина мы уселись в шезлонги тут же на веранде и в свете японских фонариков лениво потягивали фруктовый пунш, вкус которого значительного улучшился путем добавления в него рома из моей фляжки. Поставщиком у меня был коридорный-японец в «Ройял Гавайен», которому я недвусмысленно намекнул, что местное пойло мне не подходит и пусть пеняет на себя, если вернется без «Бакарди».
Изабелла сказала:
— Мы совсем не говорим о деле.
Мы и не говорили, разве что совсем чуть-чуть, моя роль адвоката дьявола выводила ее из себя. Мы проводили вместе вечера и ночи, потом, на рассвете, она бежала к себе в комнату напротив, а через несколько часов я встречал ее внизу за завтраком. Она взяла напрокат маленький «форд»-купе и каждый день ездила в Перл-Харбор, чтобы весь день побыть с Талией и всей честной компанией — у Олдсов и — или — на «Элтоне».
Но вечера отдавались ужину, танцам и прогулкам по белому песку под аккомпанемент шелеста пальмовых листьев и треньканья уку-леле. А потом мы уединялись в моей комнате и забывали обо всем на кровати, обдуваемые ветерком с балкона. Это был медовый месяц, который я никогда бы не позволил себе с женщиной, которая в настоящей жизни никогда меня не получит.
По счастью, это была не настоящая жизнь, это был район Вайкики.
— Что ты хочешь знать о деле? — спросил я, зная, что возможный разговор может стоить мне супружеских прав на вечер.
— Как, по-твоему, пойдет процесс?
— Ну... против К. Д. жюри из присяжных разных рас. Возможно, это было неизбежно, учитывая национальный состав населения. Ему не дали сделать так, как он хотел.
— Они не хотели убивать этого мерзавца.
— Они хотели его похитить. А когда копы включили сирену, миссис Фортескью не остановилась. Полицейским пришлось сделать два выстрела по ее машине, прежде чем она остановилась.
Ее мордашка в форме сердечка была похожа на хрупкую маску, красивую и безжизненную, как личико фарфоровой куклы.
— Знаешь, а мы поедем по той самой дороге. Купаться под луной.
— Я как-то об этом не задумывался, — сказал я, солгав при этом.
Я хотел остановиться, выйти и осмотреться. Они собирались — и неважно, кто это придумал — миссис Фортескью, Томми или один из матросов, все равно ничего не вышло — отвезти тело Кахахаваи к заливу Ханаума и оставить его в месте, которое звучно и зловеще называлось Дыхало кита.
— Они сглупили, да, Нат?
— Не сглупили, Изабелла, а повели себя как последние дураки. Притом самонадеянные.
Она повернула свое нежное личико в стороне океана.
— Теперь я вспомнила, почему перестала расспрашивать тебя о деле.
— Они убили человека, Изабелла. Я пытаюсь помочь им выбраться из этого, но черт меня побери, если знаю почему.
Она повернулась ко мне, ее глаза улыбались, губки сложились в поцелуе, потом она сказала:
— Я знаю почему.
— Неужели?
Чуть кивнула.
— Потому что этого от тебя хочет мистер Дэрроу.
— Потому что мне платят за эту работу.
— Вовсе не поэтому. Я слышала, как вы разговаривали. Ты вряд ли получишь что-то сверх своей обычной полицейской зарплаты и кое-каких денег на расходы.
Я дотронулся до ее мягкой руки.
— Есть и еще кое-какие дивиденды.
От этих слов пухлые губки сложились в едва заметную улыбку.
— Ты же уважаешь его, а, Нат? Ты восхищаешься им.
— Он хитрый старый ублюдок.
— Может, ты хочешь стать именно таким, когда вырастешь.
Я нахмурившись глянул на нее.
— С чего это вдруг ты так поумнела?
— А откуда ты знаешь такого известного человека, как Кларенс Дэрроу?
— Такое ничтожество, как я, ты хочешь сказать?
— Не злись. Ответь на мой вопрос.
Я пожал плечами.
— Они с моим отцом были друзьями.
— Твой отец был адвокатом?
— Какого дьявола! Он был профсоюзным деятелем, держал книжный магазин в Вест-сайде. Они вращались в одних политических кругах. Дэрроу был у него завсегдатаем, покупал книги по политике и философии.
Она смотрела на меня так, будто видела в первый раз.
— Значит, ты знал мистера Дэрроу, еще когда был ребенком?
— Да. Когда учился в колледже, работал у него рассыльным.
— И сколько ты учился в колледже?
— Начал в Чикагском университете, возникли некоторые трудности, и я закончил двухгодичный курс в колледже с неполным курсом обучения.
— Ты собирался стать юристом?
— И в мыслях не было.
Ее глаза снова улыбнулись.
— А о чем ты мечтал, Нат?
— Кто сказал, что я о чем-то мечтал?
— Ты о многом мечтаешь. Ты очень тщеславный.
— Не помню, чтобы я тебе об этом говорил.
— А я и так знаю. О чем ты мечтал? О чем ты мечтаешь!
Я выпалил:
— Стать детективом.
Она улыбнулась, склонила на бок голову.
— Ты им стал.
— Не совсем. Не совсем. Ты готова идти? Едем купаться по той дороге?
— Конечно.
Она собрала свои вещи, и мы пошли на стоянку, где она снова принялась за свое.
— Ты расследуешь, что случилось с Тало, разве нет?
— Да.
— Ты нашел что-нибудь, что поможет миссис Фортескью и Томми?
— Нет.
Я открыл для Изабеллы дверцу пассажирского сиденья, захлопнул ее, и на время все беседы прекратились. Вскоре мы выехали за пределы владений клуба. Вдоль дороги тянулись рощи кокосовых пальм, сады из деревьев папайи, овощеводческие фермы, хозяйства, где выращивали цыплят, большая современная сыроварня. Вдоль подножия гор снова потянулись кокосовые рощицы, справа разверзся черный кратер, а гора справа — «Голова Коко» — отбрасывала на воду тень. Указатель на развилке пообещал, что мы попадем к Дыхалу кита, если свернем на земляную дорогу, уходящую влево. Я так и сделал.
Изабелла возобновила расспросы, стараясь перекричать рокот мотора, шуршание шин по жесткой земляной дороге и шум ветра в открытой машине.
— Но ты же думаешь, что Тало лжет о том, что с ней случилось?
— В ту ночь в сентябре прошлого года с ней что-то случилось. Она подверглась какому-то насилию. Как она сказала Томми по телефону... что-то ужасное. Я просто не знаю, что именно.
