Валерия Вербинина - Чародейка из страны бурь
– Меня бы не удивило, если бы я узнал, что его уже похоронили, – отрезал Антуан. – Возможно, хороший врач сумел бы его спасти, но…
Оборвав фразу на половине, он поглядел на вилку в руках молчащего Фредерика.
– Черт побери, вы что, хотите свернуть эту вилку узлом? – вырвалось у изумленного инспектора. – Вы ее согнули, как… как не знаю что!
Фредерик сконфуженно поглядел на изувеченную вилку и положил ее на стол.
– Я видел ее лицо, – сказал он.
– О чем вы? – вмешалась Амалия, которой не понравилась странная интонация молодого человека.
– Я говорю о графине де Кастель. Она ведь пришла смотреть на мою казнь. И меня еще тогда поразило, почему у нее был такой удовлетворенный вид…
Если бы Амалия в тот момент привела сотню доказательств, одно убедительнее другого, Антуан, скорее всего, не отказался бы от своих сомнений окончательно; но, услышав слова Фредерика, инспектор с какой-то особой ясностью ощутил, что его собеседники были правы, а он – не прав. Графиня де Кастель была замешана, и Жерар Кервелла тоже был замешан; и все это они предприняли для того, чтобы…
– Я все-таки не уверен, что графиня выгораживала своего сына, – признался Антуан после небольшого молчания. – Почему уж тогда не любовника?
– Инспектор, вы в своем уме? – сухо спросила Амалия. – Какая женщина будет выгораживать любовника, у которого голова не в порядке? Если бы она узнала, что он убивал, она бы первым делом подумала, что может стать следующей жертвой, и уж точно не платила бы такие колоссальные деньги и не затевала бы всю эту историю с поиском козла отпущения. Нет, не любовника так отчаянно пыталась спасти графиня, а сына. Хорошо воспитанная женщина никогда не станет докучать незнакомому человеку на похоронах его друга, но графине было настолько важно удержать расследование под своим контролем, что она даже на кладбище не оставила вас в покое. Кстати, она объяснила вам, почему она уволила горничную, которую позже нашли убитой?
– Нет, графиня даже не заводила речи об этом.
– А вы не удосужились спросить, а если бы удосужились, то получили бы ответ, что покойная Бланш Дре плохо вытирала пыль или кокетничала с лакеями. – Амалия прищурилась. – Думаю, графиня догадывалась, что с сыном не все в порядке, еще до визита вашего друга, и даже пыталась обезопасить своих людей – по-своему, конечно…
– Но если ее сын ненормальный, то ему место в сумасшедшем доме! – вырвалось у Фредерика. – Неужели она не понимает этого?
– Если признать графа де Кастель ненормальным, то возникнет сразу множество проблем, и вовсе не с семьями жертв, поверьте, – усмехнулась Амалия. – Речь идет о значительном состоянии, о большом имуществе, а у графа нет детей. Кто будет его опекуном? Что станет с молодой графиней? А его великосветские друзья, что будет с ними, когда они узнают, что сидели за одним столом с убийцей? Ведь какое-то время общество по инерции будет поддерживать графиню и твердить, что произошла ужасная ошибка, но в конце концов все поймут, что дело проиграно, а проигравшие никому не нужны. От нее все отвернутся, и первыми забудут о ней так называемые близкие друзья.
– Вы говорите так, как будто все это уже случилось, – буркнул Антуан. – А между тем я не вижу способа, как сейчас можно доказать вину графа де Кастель, чтобы убедить общество. Разумеется, я вычислю его передвижения, но даже если он всякий раз был поблизости от места очередного убийства, с точки зрения закона это ничего нам не дает. Даже если мне станет известно, что несколько дней назад графиня похоронила одного из своих конюхов, который ни с того ни с сего скончался, ее врач наверняка уже заготовил справку, по которой покойный стал покойным по какой-нибудь житейской причине.
– Можете мне ничего не говорить, я уже об этом подумала, – отмахнулась Амалия. – Вообще говоря, дорогой инспектор, нам может помочь только одно: новое убийство.
Тут, признаться, Антуан опешил, причем Фредерик Варен, судя по его лицу, пребывал не в меньшем затруднении.
– Если вы сказали правду, – продолжала Амалия, – то номер второй, которого вы ранили, больше ничем не сможет помочь графине. Доктора Ривоаля убили, потому что он, судя по всему, собирался разоблачить заговорщиков, а Жерара Кервелла – чтобы окончательно замести следы. Ну или кто-то решил, что комиссар и так получил непомерные суммы за свои услуги и пора с этим покончить. Остается Кристина Пуарье, которая тоже получила солидную сумму за свою забывчивость; а что, если к ней вернется память? Да, нового убийства нам не избежать…
– Боюсь, вы не знаете Кристину, – усмехнулся инспектор. – Я-то беседовал с ней, и я сразу же скажу вам: она крепкий орешек. Кроме того, если она сейчас сознается в лжесвидетельстве, это будет означать для нее крупные неприятности.
– Я могу попробовать поговорить с ней, – заметил Фредерик. – Я же помню ее, она хорошая девушка…
– Которая получила хорошие деньги за то, чтобы отправить вас на гильотину, – вернула его с небес на землю Амалия. – Нет, друзья мои, мы поступим иначе. – Она протянула записную книжку и картинку с обложки Антуану. – Прошу, инспектор, сохраните это до процесса… А теперь обсудим то, что я собираюсь вам предложить.
Обсуждение было долгим и весьма подробным, так что, с позволения читателей, я опущу его детали. Впрочем, первым результатом обсуждения стала роскошная шляпка, купленная Амалией в магазине мадемуазель Пуарье на Елисейских Полях, а также счет за нее, выписанный хозяйкой.
На следующий день особа, подозрительно напоминающая мадемуазель Пуарье, отправила графу де Кастель телеграмму: «Условия договора меняются подробности письмом», после чего бросила в почтовый ящик письмо, адресованное тому же лицу.
Вечером Фредерик, который набрасывал портрет Амалии, сидящей в кресле у горящего камина, не удержался и заметил вслух:
– А ведь он может покончить с собой, получив это письмо…
– Не покончит, – отозвалась Амалия. – Он всегда убивал других, а не себя.
Через два дня их навестил инспектор Молине и доложил, что граф де Кастель сегодня утром приехал в Париж.
– А вдруг он заплатит? – спросил Антуан.
Амалия пожала плечами.
– Тогда появится еще какой-нибудь шантажист и тоже будет требовать деньги, пока шантажируемый не сорвется. Будьте осторожны, инспектор: помните, граф знает вас в лицо. Не спугните его раньше времени.
– Слушаюсь и повинуюсь, – промолвил Антуан, отвесив собеседнице иронический поклон. – Кстати, я навел кое-какие справки и выяснил, что действительно несколько дней назад захворал один из кучеров графини де Кастель, который по описанию совпадает с ночным гостем, и этот же кучер – вот беда-то! – скоропостижно скончался. – Антуан прищурился. – Скажите, сударыня: вы угадали, что он связан с лошадьми, или же знали наверняка?
– Ну, я просто предположила, что после немощного старика графине хотелось видеть рядом с собой кого-нибудь помоложе и покрепче, – хладнокровно отозвалась Амалия, и ее собеседник лишился дара речи.
– Тот, кого я ранил, был не так уж молод, – вот и все, что он смог сказать, когда дар речи все-таки вернулся к нему.
– Ну, когда графиня овдовела, он, само собой, был гораздо моложе, но не в этом дело. Кучер – человек, который не вызывает подозрений, даже если находится поблизости от хозяина круглые сутки. Я полагаю, инспектор, что именно он и убил Жерара Кервелла. Впрочем, возможно, вашего друга убил не кучер, а граф – тут уже надо будет проверять, кто и где находился в тот вечер.
– Граф был на балу, где его видели двести человек, – отозвался Антуан. – И я все время думаю… – Он поколебался, но все же сказал: – Я все время думаю, мог ли Жерар просто исполнить свой долг и арестовать настоящего убийцу… Я никогда не подозревал, что он так любил деньги. Ведь из-за того, что он согласился на предложение графини де Кастель, ему пришлось подставлять невиновного, потом убить доктора Ривоаля и его жену, а под конец погиб и он сам… – Антуан горько покачал головой, – тетя Мариэтта часто говорила, что Жерар – гнилое дерево. Неужели она была права?
– Думаю, ваш друг смотрел на вещи несколько иначе, – заметила Амалия. – Он лишь считал, что делает то, что ему выгодно, а кто пострадает в результате его действий, его не волновало.
«И пределом его мечтаний, – мысленно добавила баронесса Корф, – была красивая кокотка в богато обставленном доме, которая изменила любовнику в тот же день, как стало известно о его смерти». Но Амалия не стала говорить этого, чтобы не задеть своего союзника.
Вечером Кристина Пуарье заперла входную дверь в магазин, отпустила служащих и по привычке стала подбирать обрывки лент, кусочки перьев и прочие мелочи, которые обязательно оказывались на полу, когда клиентки встряхивали и примеряли шляпки. Всюду, куда ни кинь взор, громоздились огромные шляпные коробки, а самые красивые шляпки были выставлены на болванках в витринах и вдоль стен.
