Кэндис Робб - Аптекарская роза
Пот потек тонкой струйкой по спине Вульфстана, и он заерзал. Что, если он защищает убийцу? Что тогда? Люси Уилтон невиновна. Он должен ее защитить. Но как же тогда с расспросами Николаса? А его паралич? Не была ли болезнь вызвана потрясением при виде жертвы? Что, если тяжесть содеянного оказалась чрезмерной для его сердца?
— Я спросил вас, брат Вульфстан, уверены ли вы, что это была случайность?
Лекарь промокнул лоб. Заерзал на скамье. Наконец зажмурился и закрыл лицо руками. Оуэн услышал, как монах что-то бормочет сам себе, и понял: стрела попала прямо в цель.
Наконец Вульфстан распрямился и посмотрел на собеседника. Оуэн прочел в его глазах страх.
— Нельзя заглянуть в чужую душу. Я всегда считал Николаса отличным аптекарем и порядочным человеком. Но, признаюсь, я не знаю, что и думать о том дне. Вопросы его о пациенте показались мне тогда… — Он нахмурился, подыскивая нужное слово. — Неуместными, не относящимися к болезни.
Оуэн продолжал мягко расспрашивать старика, пока не выяснилось одно обстоятельство: Николас Уилтон узнал достаточно, чтобы догадаться, кто был этот пилигрим.
— Простите, что подверг вас такому испытанию. Для меня было очень неприятно выпытывать у вас эту тайну.
Вульфстан кивнул, в глазах его стояли слезы.
— Вот что мне скажите: вы уверены, что лекарство, которое вы потом опробовали, было тем самым, что приготовил Николас?
— Уверен, — со вздохом ответил Вульфстан.
— И никто не сумел бы подсунуть его на вашу полку?
— Я сам надписал склянку.
— И вы заметили бы, если бы лекарство подменили?
Вульфстан сгорбился, окончательно сраженный.
— Наверное, заметил бы. Но точно не скажу.
— Жаль, вы не сохранили склянку.
— Я хотел от нее избавиться. Испугался, как бы кто-нибудь еще не воспользовался снадобьем.
— Значит, у монахов есть доступ к лекарствам?
— Нет, конечно. Но если бы со мной что случилось…
— Кто уничтожил лекарство?
— Я уже сказал. Друг.
— Здесь, в аббатстве?
Глаза у монаха забегали.
— Нет.
— Где-нибудь в городе?
Вульфстан решительно вздернул подбородок. Он не станет выдавать ни в чем не повинную душу.
— Я не видел, где сожгли лекарство. Я точно не знаю, где его сожгли. — Он сделал глубокий вдох.
Кого это старый монах защищает с таким упрямством и преданностью? С кем он мог поделиться своим открытием? Оуэн терялся в догадках.
И тут до него дошло. Тот человек, которому Вульфстан доверил свой самый последний секрет. Тот самый человек, с которым монах разделял общую тайну.
— Вы рассказали о своей догадке миссис Уилтон.
Лекарь наклонил голову и перекрестился. Он боролся с желанием проклясть одноглазого монстра.
— Вы решили, что ей следует знать. Чтобы эта ошибка не повторилась.
Старик по-прежнему не проронил ни слова.
— Я должен знать, кто еще в курсе дела, — мягко настаивал Оуэн. — Видите ли, если убийца не Николас, если убийца на свободе, то любой, кто может дать показания, находится в опасности. Вас я предупредил. Должен предупредить и вашего друга.
Вульфстан поднял на него глаза. В его взгляде читалась неуверенность.
— Вы говорите об опасности?
— В подобной ситуации что-то знать опасно.
— Да простит меня Господь, я об этом не подумал.
— Это миссис Уилтон?
— Теперь я сам могу предупредить своего друга.
— Подумайте хорошенько. Я работаю в лавке Уилтона. Если я буду знать, что миссис Уилтон грозит опасность, я сумею ее защитить.
«А ведь он прав», — подумал Вульфстан. Этот широкоплечий мужчина мог бы стать для Люси защитником. А что может сделать сам Вульфстан? Как защитить?
— Да, я рассказал обо всем Люси Уилтон и попросил, чтобы она присматривала за Николасом. И велел ей уничтожить снадобье.
— Вам было нелегко во всем ей признаться.
— Да. Тот разговор дался мне с трудом.
— Она, наверное, была потрясена.
— Люси Уилтон храбрая женщина. Она восприняла все спокойно. Сразу поняла, почему я рассказал ей это.
— Не стала плакать или заламывать руки?
— Это ей не свойственно.
— У вас, должно быть, камень с души свалился. Упади она в обморок, вы бы даже не знали, что делать.
— Я бы не стал ей ничего рассказывать, если бы думал, что она способна на такую глупость.
— Значит, она совершенно не выказала потрясения?
Вульфстан нахмурился. Разговор принимал неприятный оборот.
— Не думаю. Я этого не заметил.
— Миссис Уилтон знает, кто был этот пилигрим?
— Нет.
— Вы уверены?
Вульфстан пожал плечами.
— Ровно настолько, насколько один человек может быть уверен насчет другого.
— Он был возлюбленным ее матери. Вы знали об этом?
Брат Вульфстан покраснел.
— Догадывался.
— Но никто из семейства миссис Уилтон — ни ее муж, ни отец — не знал о приезде Монтейна в аббатство?
Вульфстан покачал головой.
— Не представляю, как бы они могли об этом узнать.
Достаточно.
— Простите, что подверг вас такому допросу. Миссис Уилтон очень повезло иметь такого друга, как вы, брат Вульфстан. Больше ничего выпытывать не буду. — Оуэн поднялся. — Спасибо за доверие ко мне. Обещаю использовать эти сведения только для того, чтобы докопаться до правды.
Брат Вульфстан поблагодарил его и проводил до двери.
— И запомните. Будьте осторожны. Никому не доверяйте.
— Даже аббату Кампиану?
— Даже ему.
— И Люси Уилтон?
Особенно ей.
— Просто запомните. Никому не доверяйте. А когда я узнаю всю правду, то сразу сообщу, что опасность для нас миновала.
— И вы присмотрите за Люси Уилтон?
— Обещаю.
Вульфстан поверил Оуэну. Но все равно чувствовал себя предателем. Он опустился на колени перед своим маленьким алтарем Святой Девы, чтобы вознести молитву.
16
КОРЕНЬ МАНДРАГОРЫ
Ветер нес с собой запах реки. Оуэн брел сквозь метель, и на сердце у него было тяжело. Вульфстан хотел защитить Люси Уилтон. Оуэн хотел защитить Люси Уилтон. Николас Уилтон, можно не сомневаться, тоже хотел ее защитить — она все-таки его жена. Все хотели защитить прелестную, нежную Люси. Но что, если в глубине души она смеялась над всеми этими мужчинами, пользовалась своей властью над ними? Не могло ли случиться так, что Люси по некоторым услышанным подробностям узнала пилигрима и отомстила ему? Вот что тяжелым грузом легло на сердце Оуэну. Неужели это она приготовила снадобье и отдала Николасу, чтобы он отнес в аббатство?
Люси обслуживала покупателей, когда Оуэн добрался до лавки. Кивнув ей, он прошел на кухню. Служанка скребла камни перед очагом под критическим взором Бесс Мерчет.
— Поздоровайся с Оуэном, Тилди. Огромные глаза на бледном худом личике, хорошеньком, если бы не красное родимое пятно на левой щеке. Девушка начала подниматься с колен.
— Это не обязательно, — сказала Бесс. — Просто поздоровайся.
— Доброе утро, мастер Оуэн, — дрожащим голоском произнесла служанка, глядя ему в ноги.
— Не зови его мастером, Тилди, он ученик.
Оуэн улыбнулся.
— Доброе утро, Тилди. Я вижу, ты занята. Постараюсь не болтаться под ногами.
Тилди благодарно улыбнулась. Бесс фыркнула. Девушка сгорбилась, ожидая удара, но его не последовало, и она вновь вернулась к работе с такой энергией, что хватило бы превратить камни в крошку.
— Пожалуй, загляну-ка я к хозяину, — произнес Оуэн.
Бесс вздохнула, покачав головой.
— Нет нужды. Сейчас у него архидиакон.
Оуэна окликнула Люси, появившись в дверях.
— Пригляди за лавкой, Оуэн. Мне нужно подняться к Николасу.
Он прошел в аптеку, радуясь возможности спастись от зоркого ока Бесс. Теперь, открывшись Мерчетам, он опасался находиться рядом с ними, боясь, что один из них проговорится и выдаст его истинные цели. К тому же у Бесс была неприятная манера наблюдать за ним, словно она знала все его грехи и считала мерзавцем. Ему было жаль Тилди.
* * *Люси, перепуганная, но преисполненная решимости, осторожно поднялась по ступеням. Сдвинув платок на сторону, она припала ухом к двери.
— Он был безнадежным больным, Николас.
— Монтейн, а теперь и Дигби. Когда же этому придет конец, Ансельм?
— Тебе нельзя расстраиваться, Николас. Забудь о них.
— Какой ты хладнокровный.
— Неужели у тебя такая короткая память? Когда-то Джеффри Монтейн напал на тебя и оставил, приняв за мертвеца.
— Когда он увидел меня в ту ночь, Ансельм… Боже, какое у него было лицо!
Люси едва не вскрикнула от изумления. Джеффри Монтейн. Рыцарь ее матери. Она опустилась на верхнюю ступеньку. Джеффри Монтейн и Николас? Что могло между ними произойти? И к чему теперь вспоминать о Джеффри? Он ведь исчез сразу после смерти матери.
