Дэвид Дикинсон - Смерть в адвокатской мантии
— Уважаемые члены жюри! — чуть дрожащим, но вполне отчетливым голосом начал Эдвард. — Вы уже слышали о странной бухгалтерии в компаниях ответчика, мистера П-П… — глядя на подсудимого, Эдвард изо всех сил боролся с неподатливым «П», и наконец произнес: — П-П-Панкноула.
— Возражение, лорд! — быстро бросил с места сэр Айзек Рэдхед. — Этому молодому человеку недостает ни опыта, ни юридической квалификации для выступления на чрезвычайно ответственном процессе, и мой клиент может быть несправедливо приговорен к пожизненному заключению. Защита настаивает на немедленном прекращении дела.
— Мистер Гастингс? — повернулся судья к Эдварду.
— Ваша честь, у меня такой же статус практикующего адвоката, как и у сэра Исаака. А мой возраст вряд ли имеет значение. Мистеру Эдмунду Ф-Фланагану едва исполнился двадцать один год, когда на б-большом уголовном процессе 1838 года в Олд Бейли он добился полного оправдания подсудимого.
— Протест отклоняется. Продолжайте, мистер Гастингс.
— Мистер П-П-Панкноул, — снова начал Эдвард, — хотелось бы п-привлечь ваше внимание к документам п-первой из ваших широко разрекламированных акционерных компаний…
Судья и присяжные зашуршали бумагами, отыскивая нужное место. Сара думала только о том, что надо вообще изъять это мерзкое «п» из английского алфавита. У Пауэрскорта слегка отлегло от сердца: только бы Эдвард продержался первые минут десять, потом все пойдет как по маслу.
— П-параграф три, строка седьмая, сэр. — Эдвард, видимо, решил по возможности не произносить фамилии ответчика. — Сумма комиссионных за размещение акций составляет около тринадцати тысяч фунтов. Тринадцати! — как-то по-мальчишески тряхнул головой молодой адвокат, призывая жюри обратить на эту цифру особое внимание. — Тогда как в Сити п-подобные выплаты составили бы не более двух или трех тысяч. Отчего же, сэр, ваши комиссионные столь велики?
Панкноул отечески усмехнулся.
— Дорогой юноша, когда я организовывал ту компанию, вы еще пешком под стол ходили. Видимо, вы очень рано стали разбираться в цифрах. Комиссионные, сынок, так велики, поскольку еще никто не работал с таким контингентом и агенты должны были получать хорошее вознаграждение. Не думаю, что вас в те годы уже обучили бухгалтерии, скорее, вы еще только начинали складывать слова.
По рядам зрителей пронесся ропот возмущения. Пауэрскорт услышал, как Сара прошипела себе под нос: «Какое бесстыдство!» Ее рука по-прежнему крепко сжимала его запястье. Однако Эдвард был невозмутим.
— Что ж, сэр, мы примем к сведению, что эта сумма пошла агентам-распространителям, а не осела в карманах у вас и у ваших компаньонов. Перехожу к цифре на следующей странице. В разделе «Собственность» на приход записано двести пятьдесят тысяч фунтов. Господа присяжные, — вновь повернулся к жюри Эдвард, — напомню вам, что именно получение этой суммы обеспечивает компании прибыль и дает возможность платить акционерам огромные дивиденды. Вы не могли бы сообщить суду, сэр, что это была за собственность?
Иеремия забеспокоился. Глазки его забегали, он далеко не сразу нашелся с ответом.
— Не помню я, сынок. Вы же, наверно, уже забыли, в какие игрушки играли в детстве. Вот и я запамятовал.
— И все-таки попробуйте вспомнить, — спокойно и твердо произнес Эдвард. — В конце концов, у вас было шесть или семь лет на то, чтобы придумать себе оправдания.
На галерее раздался смех, одобрительный шепоток послышался и в ложе обвинения. Эдвард выглядел так, словно лошадь, на которую он поставил, споткнувшись на старте, теперь уверенно обгоняла остальных и могла прийти к финишу первой. Даже судья издал какой-то странный звук, будто у него запершило в горле.
Панкноул молчал.
«Неплохо! — думал Пауэрскорт. — Не каждому начинающему юристу под силу осадить такую матерую бестию. Кто знает, может, этот эпизод войдет в историю, подобно первому представлению шекспировской пьесы или первой речи Гладстона».
— Да, мистер П-Панкноул, вам действительно удобнее забыть детали, связанные с этой собственностью. Но я готов восполнить этот пробел в вашей памяти. — Перелистав записи, Эдвард повернулся к присяжным: — То, что нам предстоит выяснить, в сущности, элементарный трюк. Интересующая нас собственность — это несколько лондонских гостиниц. Сначала их приобрела одна из компаний мистера П-Панкноула под названием «Барнсли Девелопмент Корпорэйшн» за сорок тысяч. Затем они были перепроданы другой его компании, под другим названием, но уже за сто двадцать тысяч. Стоит отметить, что при этом никаких видимых улучшений в столь заметно подорожавших гостиницах не произошло. И наконец, они же и в том же состоянии были куплены компанией мистера Панкноула за двести пятьдесят тысяч фунтов. Кстати, нам не удалось обнаружить никаких следов реальных банковских переводов. Единственная цель этих арифметических упражнений — увеличить активы компании так, чтобы она стала платежеспособной. Без этих существующих лишь на бумаге внушительных сумм она бы обанкротилась.
— Чушь, сынок! — не выдержал Панкноул. — Полная чушь! Сказки он вам рассказывает, господа присяжные, ему в его возрасте только сказки и нужны!
Эдвард счел, что с него достаточно.
— Разрешите напомнить вам, мистер Панкноул, что все выступающие на процессе обязаны соблюдать определенные правила приличия. — Эта нотация была адресована человеку старше его лет на сорок. — Еще одно оскорбление в мой адрес с вашей стороны — и я буду вынужден требовать для вас наказания за неуважение к суду.
В публике кое-где захлопали. Испепеляющий взор судьи Вебстера мгновенно восстановил тишину. По непроницаемому лицу сэра Айзека Рэдхеда скользнула едва заметная улыбка. Чарлз Огастес Пью хлопнул себя по колену. Сара еще крепче стиснула Пауэрскорту руку. Эдвард бросил взгляд на часы: он смертельно устал.
— Я хотел бы внести предложение, ваша честь, — обратился он к судье Вебстеру. — Дальнейшая часть перекрестного допроса со стороны обвинения касается манипуляций с выплатой дивидендов. Вопрос это сложный, он нуждается в подробном рассмотрении и займет не менее часа. Присяжным, разумеется, не составит труда сопоставить сведения, которые они получат сегодня, с теми, что услышат завтра, однако мне представляется, что позиция обвинения прозвучит более убедительно, если этот вопрос будет заслушан целиком.
«Как изящно сформулирована мысль о том, что присяжным не хватит ума сложить два фрагмента информации в единое целое», — с удовольствием отметил Пауэрскорт. Пальцы Сары на его запястье слегка ослабили мертвую хватку.
— Сэр Айзек, имеется ли у защиты протест по данному предложению?
— Нет, ваша честь, защита не возражает.
На этом судья Вебстер закрыл заседание. Дебют Эдварда в качестве полноправного адвоката успешно состоялся. Сэр Айзек Рэдхед и Чарлз Огастес Пью поздравили молодого коллегу, а тот, еще не совсем придя в себя, ошеломленно смотрел, как публика, адвокаты и поверенные покидают зал. Пауэрскорт поспешил на очередную встречу со старшим инспектором Бичемом. Наконец в зале остались лишь Эдвард и Сара.
— Эдвард! — воскликнула девушка. — Я так вами горжусь, вы выступили просто потрясающе!
Вместо ответа Эдвард прижался губами к ее губам. На сегодня он уже наговорился.
Вдруг скрипнула дверь: судья Вебстер забыл забрать какие-то бумаги. Эдвард и Сара поспешно разжали объятия. Молодой человек с тревогой взглянул на председателя суда, с неприкрытым интересом изучавшего Сару. Эдвард попытался припомнить, подлежит ли адвокат наказанию за поцелуй любимой девушки в зале суда.
— Протест, ваша честь? — осмелился пошутить он.
Судья Вебстер отечески улыбнулся влюбленной парочке.
— Протест отклоняется. Продолжайте, Эдвард.
И он отправился к себе. Из-за закрытой двери послышался его приглушенный рокочущий смех, эхом раскатившийся по коридорам здания Королевского суда.
12
Весна, казалось, отступила в полях и лесах вдоль дороги, что вела от станции к Калну. По крыше кеба хлестал дождь, колеса вязли в лужах, из-под них веером летели брызги. Оленей не было видно. Вероятно, они прятались под деревьями или у каменной ограды парка.
Великан дворецкий провел Пауэрскорта в гостиную. Хозяйка замка, по-прежнему ослепительная в своем трауре, мирно сидела у камина, читая роман. Пауэрскорт немного нервничал перед очередным светским состязанием в остроумии. Третий раз его принимали в этом доме, и, хотя ничто не шло в сравнение с деликатностью его предыдущей миссии, сегодняшний разговор обещал быть не менее трудным. А что, если его гипотеза о загадочном визитере ошибочна? То, что виделось так ясно на Манчестер-сквер, в гостиной Кална становилось зыбким и расплывчатым.
![Харлан Эллисон - Время глаза [Время ока]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
