Николь Апсон - Эксперт по убийствам
— Возможно, у Артура был ребенок, и тогда Элспет родственница Обри.
— Может быть. Правда, Грейс сказала, что никогда не слышала, чтобы у Артура была возлюбленная, но ведь это могло держаться в секрете. И если у той женщины родился незаконный ребенок, вряд ли она стала бы себя афишировать на поминальной службе. — Арчи тяжко вздохнул. — Тут столько возможных вариантов, но в любом случае то, что ты мне рассказала, нам очень пригодится. Кстати, а где сейчас Лидия?
— Они вместе с Мартой пошли домой. Как ты и велел, их забрала машина. — Джозефина вовсе не собиралась сознаваться, что признание Лидии состоялось не в тиши дома номер шестьдесят шесть, а на берегу Темзы в окружении довольно-таки сомнительной публики. — Я полагаю, им есть о чем поговорить. Обе они в шоке.
— Ты, наверное, тоже. Тебе надо пойти домой и поспать.
— Я знаю. А уговаривать тебя отдохнуть, наверное, бесполезно? Но ведь ты так долго не протянешь.
— Ладно, попробую найти час-другой. И нам надо будет завтра с тобой тоже поговорить; вернее, сегодня, но позднее. Пока непонятно когда, но я постараюсь выбраться и повидаться с тобой. И, Джозефина…
— Не волнуйся, Арчи, я буду осторожна.
Не успел Арчи попрощаться, как в дверь просунул голову Фоллоуфилд:
— Мисс Маккракен ждет внизу, сэр. Она старше, чем я думал. Странно, но я всегда считал, что в театре все молоденькие и хорошенькие, а эта далеко не молодка, а уж хорошенькой, наверно, вообще никогда не была. И я думаю, действительно она написала те письма. С той минуты, как я постучал к ней в дверь и пока не привел ее в комнату для собеседования, эта женщина ни на секунду не умолкла.
— Что-нибудь стоящее?
— В основном всякие гадости о тех, с кем она работала, кроме Терри. Он, похоже, о ней был высокого мнения, как и она сама. О мисс Тэй одни только мерзости и ни одного доброго слова о Бернарде Обри.
— Но вам не показалось, что она уже знала о его смерти?
— Нет, сэр, но она вовсе не глупа. Такая себя не выдаст.
— Пусть немного подождет — это может поубавить ее пыл; в любом случае я хотел бы обсудить с вами последние новости.
Фоллоуфилд внимательно выслушал Пенроуза, а потом поделился своими новостями.
— Об Уайте пока ничего нового, сэр, но Седдон поработал со списком из блокнота Обри. Большинство номеров не представляет особого интереса — всякие фирмы, с которыми обычно связан тот, кто работает в театре. Но вот один из них — телефон Сомерсет-Хауса, а другой — чего-то на юге. По обоим номерам никто не отвечает, но я велел Седдону дозвониться.
— Сомерсет-Хаус — это занятно. Интересно, что Обри там было нужно?
— Я пока не могу сказать, сэр. Если сегодня не получится узнать, мы сделаем это не позднее утра в понедельник.
— Спасибо, Билл. Отличная работа!
Сейчас нужно найти такого человека, который помог бы прояснить прошлое Обри. И тогда, Пенроуз был в этом уверен, найдутся ответы на самые важные вопросы. Теперь, как никогда, он ждал встречи с Элис Симмонс.
ГЛАВА 12
Раннее воскресное утро не принесло Хедли Уайту ничего, кроме отчаяния. Накануне вечером, взбодренный монетами в своем кармане, он почти убедил себя, что бегство — единственное решение всех проблем, и если даже не удастся полностью избавиться от мыслей о гибели Элспет, то стоит только покинуть Лондон, как боль, вызванная ее смертью, перестанет его терзать. Он пойдет на железнодорожный вокзал — только не на этот невыносимый Кингс-Кросс, где к тому же будет полно полиции, — купит билет и уедет как можно дальше от города. Он выберет местечко с приятным названием, может быть, где-нибудь на морском побережье и будет там жить тихо и неприметно, работать как вол и всю свою жизнь начнет сначала.
Но стоило ему прибыть на вокзал Паддингтон, как будущее предстало перед Хедли в ином свете. Он стоял возле мемориала погибшим на войне железнодорожникам, чувствуя себя пигмеем рядом со статуей павшего солдата и завидуя надетой на нем огромной шинели. Но его оптимистический настрой убывал вовсе не из-за дождя и холода, а из-за внезапно пронзившего Хедли чувства одиночества. Всю свою жизнь он провел среди людей: сначала в большой и дружной семье, потом в суматошной, но ставшей привычной атмосфере театра, а в последнее время в полном чудес, интимном мире любви. Теперь же, устремив взгляд на череду платформ, каждая из которых вела к той жизни, о которой он недавно мечтал, Хедли вдруг осознал беспощадную реальность: там, в новой жизни, его ждет неотвратимое одиночество. Он посмотрел на своего бронзового товарища, державшего в руках не оружие, а письмо, и подумал, что этот солдат наверняка сейчас читает послание, полное нежности, от любимой девушки и совершенно забыл об окопах. И тут же мысль о том, что Элспет больше нет, вновь поразила его в самое сердце. Кого он пытается одурачить? Невозможно убежать ни от себя, ни от своей любви, ни от своего горя.
Открылась железнодорожная касса, и Хедли нерешительно встал, все еще не зная, какое принять решение.
— Куда?! — гаркнул кассир, когда подошел его черед, и нетерпеливо стукнул линейкой по прилавку.
Пока Хедли раздумывал, что ответить, он заметил невдалеке полицейского. Тот устало стоял на своем посту, мечтая о первой утренней чашке чая, но Хедли невольно содрогнулся. Ему сразу вспомнилась недавно прочитанная книга. Когда он только познакомился с Элспет и узнал, что та без ума от «Ричарда из Бордо», Хедли, чтобы произвести на нее впечатление, взял в библиотеке несколько книг Джозефины Тэй. Он не запомнил все названия, но одна из них ему особенно понравилась — детективный роман с погоней и неизбежной поимкой убийцы. Хедли вдруг представил себя на месте этого беглеца и понял, что жизнь в бегах не для него.
Хедли торопливо покинул очередь. Какие бы неприятности ему ни грозили, не может он до конца жизни прятаться от людей, боясь даже нос высунуть. И Хедли решительно двинулся к ближайшей телефонной будке — позвонить тому единственному человеку, которому он мог довериться.
Лидия не сразу взяла трубку, а когда откликнулась, голос ее звучал заспанно.
— Я прошу прощения, что бужу вас так рано в выходной, но мне больше некому позвонить.
— Хедли? Господи, где ты?! С тобой все в порядке?!
Он объяснил ей, что произошло, и она терпеливо его выслушала. Когда Лидия снова заговорила, от сонливости в ее голосе не осталось и следа.
— Тебе, дорогой, надо идти в полицию, — сказала она доброжелательно, но твердо. — Ты ничего дурного не сделал, но, если пустишься в бега, тебя в чем-нибудь обязательно заподозрят; если же пойдешь прямо сейчас, тебе нечего бояться. — Ответом ей было молчание, и Лидия заговорила снова, еще более напористо: — Инспектор Пенроуз — человек справедливый, и, если ты расскажешь ему правду, он будет на твоей стороне. Ты ведь хочешь, чтобы они нашли того, кто убил Элспет?
По преувеличенной страстности ее голоса Хедли догадался, что она и сама знает: последняя фраза является дешевым трюком, но Лидия права — убедительнее довода для него найти трудно.
— Наверное, это прозвучит глупо, но я не могу решиться идти в полицию, хотя знаю, что этой отсрочкой только ухудшаю дело. Вы не могли бы сами поговорить с мистером Пенроузом? Рассказать ему, что и как?
Лидия с минуту помолчала. Хедли ждал ее ответа.
— Хорошо, я поговорю с ним прямо сейчас, но, я думаю, тебе лучше пойти домой, чтобы тебя нашли не на вокзале, а в твоей квартире. Там, наверное, тебя ждет полицейский, но ты ему просто объясни, в чем дело.
Хедли понял, что Лидия, со всей своей деликатностью, пытается помочь ему, насколько возможно, избежать публичного позора, но проблем с полицией все равно избежать не удастся. Но он уже принял решение и не пойдет на попятную.
— Спасибо, что доверяете мне.
— Не дури, Хедли, конечно, я тебе доверяю. Я рада, что ты мне позвонил, и, если я тебе снова понадоблюсь, пожалуйста, немедленно сообщи мне. Поверь, все уладится. Я уверена, полиция в этом деле разберется. И еще, Хедли…
— Да, мэм?
— Я очень тебе сочувствую. Я знаю, как вы с Элспет любили друг друга.
Хедли, ничего не ответив, повесил трубку и, сдерживая слезы, двинулся к входу в метро. Он доверял Лидии и понимал, что ее совет разумен, но сначала необходимо было сделать нечто другое.
Пенроуза не оказалось на месте, и Лидия оставила дежурному констеблю для него срочное сообщение, а потом, сняв халат и дрожа от холода, снова улеглась в постель.
— Ты не сказала Хедли о смерти Обри, — обнимая ее, прошептала Марта.
— Нет, не сказала. Просто не могла. Я боялась, что по его голосу пойму, что он уже об этом знает.
Рейф Суинберн пересек реку и выехал на широкую прямую Блекфриерс-роуд; в это тихое воскресное утро он мог мчаться со скоростью, которую в городе почти никогда не мог себе позволить. Рейф свернул на улочку позади вокзала Ватерлоо и с удовольствием отметил, что в том месте, где он обычно ставил свой мотоцикл — поближе к дому, чтобы за ним приглядывать, — не было никаких машин. Суинберн выключил мотор, радуясь тому, что наконец-то скоро будет дома и сможет побыть один: ночные эскапады уже начинали сказываться на его самочувствии — правда, донимал Рейфа не столько секс, сколько связанное с ним притворство. Пожалуй, сегодня вечером надо отдохнуть: в конце концов, воскресенье — выходной день.
