Сергей Богачев - Проклятие Митридата
Сам Митридат, облаченный в доспехи, ехал на коне впереди своего войска, и жители Пергама приветствовали его громкими возгласами. Старики, женщины, дети встречали победителей с таким энтузиазмом, будто видели подобное зрелище первый раз в жизни. Безусые юноши, бравшие в руки меч только с разрешения наставников, таращились на уставших, покрытых серой пылью пехотинцев с завистью птенцов, еще не видавших земли с высоты полета.
Следом шли конница и колесницы, с которых в походном положении были сняты косы. В бою, двигаясь со скоростью ветра, колесницы наводили панический страх на врагов. Сейчас даже без своего страшного оружия они были символом мощи понтийцев. Следующие одна за другой победы над Римом придали жителям всех поселений Малой Азии уверенности. Они видели в Митридате своего защитника. Никто до него не одерживал столько побед над организованными римскими легионами.
Победитель считал, что дело сделано, даже несмотря на то, что предводители противников проконсул Луций Кассий и царь Никомед Вифинский укрылись на Родосе и выбить их оттуда пока не удавалось. Ничего, думал Митридат, часть понтийской флотилии осталась осаждать непокорный остров, и его падение остается лишь вопросом времени. А теперь пришла пора для пиров.
В последующие дни повелитель с щедростью, достойной царя, раздавал покоренные земли своим полководцам и прочим приближенным. Греческим городам, оказавшимся в его власти, милостью царя была дарована свобода от уплаты податей на пять лет и прощены все государственные долги.
В честь победы в театре было устроено представление, прославляющее понтийского царя.
Наполнившие амфитеатр горожане, затаив дыхание, смотрели спектакль. Актеры, изображавшие понтийских воинов, беспощадно громили актеров в одеянии римских наемников. В кульминационный момент хор исполнил оду, а женщины в белых одеждах с венками в руках проследовали к Митридату, чтобы сопроводить его на орхестру.
Повелитель соблаговолил пройти к актерам, и театр взорвался овациями. Возгласы из амфитеатра «Спаситель!», «Божественный!» услаждали его слух.
Представление продолжалось. Но теперь в центре его находился сам Митридат. Он нисколько не смутился, напротив, подыгрывал актерам, в нужный момент подавая руку певицам и танцовщицам.
Когда хвалы победителю достигли апогея, над «сценой» появилась богиня победы Ника. С помощью только им известных хитростей и приспособлений актеры спустили «с небес» к ногам Митридата статую богини с крыльями за спиной и венцом в правой руке.
Царь, продолжая играть свою роль, протянул руки к Нике, приветствуя ее появление и утопая в возгласах всеобщего ликования. «Богиня» медленно спускалась к своему избраннику — и вот он, момент триумфа!
Торжествуя, оттого что «богиня победы» становится рядом с ним, Митридат так махнул рукой, что задел венец. Статуя пошатнулась, и гипсовый символ победы упал к ногам Евпатора, разлетевшись на мелкие кусочки. В театре воцарилось тревожное молчание. Кто-то закрыл руками лицо, кто-то в испуге схватился за голову — сила веры в предзнаменования была настолько велика, что всех присутствующих в тот момент терзал один единственный вопрос: что это значит.
Царь посмотрел на мелкие кусочки, некогда бывшие венцом, а затем повернулся лицом к публике.
— Наш путь к победам над Римом был устлан не пухом и не лепестками роз! — воскликнул он. — Наш путь лежал через предательство союзников и кровь наших солдат. Мы подчинили Азию, Вифинию и Каппадокию, мы придем на помощь эллинам, страдающим от римского грабежа и взяточничества. Наша следующая цель — это земли, с которых боги повелевают нами и покровительствуют нам. Мы освободим Олимп от римского рабства, освободим Афины! И на этом пути меня никто не остановит! Эти осколки — самое малое, через что мне придется переступить ради победы.
Митридат переступил через разбитый венок и сделал шаг навстречу зрителям.
— Против римского владычества, за всеобщую свободу! — провозгласил он и в знак своей решимости и будущих побед вскинул руки вверх, а замершая в оцепенении публика тут же взорвались одобрительными криками и аплодисментами.
Тем же вечером во время пира, устроенного в ознаменование победы, Митридат собрал приближенных полководцев.
— Рим не простит нам такой дерзости. Контрнаступление его легионов всего лишь вопрос времени. Мои слова об эллинских землях сказаны прилюдно, и пусть римские шпионы доносят сенату о наших намерениях. У Понта теперь достаточно сильная армия, и я обязательно выполню обещание.
Царь поднял бокал и выпил вина.
— Пелопид, ты возьмешь несколько отрядов и усмиришь непокорных ликийцев. Они остались одни, без поддержки, и долго сопротивляться не будут. Слух о нашей силе, думаю, дошел и до них. Как только ликийцы увидят облако пыли из-под копыт нашей конницы, у них пропадет всякое желание воевать.
— Я докажу, мой повелитель, что твой выбор правильный! — Пелопид был счастлив, что Митридат поручил ему, молодому полководцу, не имеющему за спиной громких побед, усмирить мятежный город.
— Ты, сын мой, — Митридат кинул взор в сторону Арагонта, — пойдешь с войсками в сторону Македонии, и будь осторожен — римское влияние там особенно велико. Не обещай покоренным никаких благ и милостей, до тех пор пока это не станет крайней необходимостью. Жди удара и днем и ночью. Окружи себя самыми преданными людьми и будь все время начеку.
— Отец, можешь не сомневаться, у меня хороший учитель.
В знак благодарности за возможность проявить себя в настоящем деле Арагонт поднял бокал.
— Теперь ты, Архелай…
Архелай был самым способным и опытным из всех полководцев царя. И своим нынешним триумфом Митридат был во многом обязан ему.
— Ты возглавишь флот и пойдешь в Элладу. Именно ты нанесешь первый удар римскому орлу. Афиняне будут благодарны тебе за освобождение.
Как самый старший из присутствующих, Архелай встал.
— Мой царь, — сказал он, — силу понтийского оружия римляне уже познали в полной мере. Я уверен, что найду поддержку у эллинов, и мы вместе сокрушим неприятеля. Этот кубок я поднимаю за тебя, повелителя и благородного воина!
С этими словами полководец одним духом выпил вино и, исполненный готовности служить, господину сел на место.
Митридат поднялся. На фоне всеобщего веселья, повернувшись спиной к пирующим и стараясь не обращать на себя внимания, он обратился к доверенным военачальникам:
— А теперь, когда вы, мои преданные воины, знаете о своей предстоящей судьбе, сообщу вам главное: в каждом городе по пути своего следования вы должны чувствовать себя в полной безопасности и знать, что не получите вероломного удара в спину. Таких городов будет много, и далеко не все встретят вас с благоговением. Те, кто получил освобождение от податей, будут благодарны, а иные… Там есть римские купцы, ростовщики, вольные поселенцы, и, пока у вас в тылу эти люди, об успешном продвижении вперед думать нечего. Сделаем так: перед тем как вам отправиться в поход, я пошлю гонцов во все гарнизоны, и мои наместники получат приказ извести этот род. Безжалостно и навеки!
— За нашего повелителя Митридата Евпатора, повелителя земель понтийских и главного врага Рима! За великого стратега и милостивого защитника эллинов!
Архелай резко поднялся с места, рискуя в этом порыве перебить своего царя. В ответ Митридат милостиво улыбнулся…
Тайный приказ царя, адресованный всем сатрапам, гласил: выждав тридцать дней, всем сразу напасть на римлян и италиков, в том числе на их жен, детей и отпущенников, которые принадлежат к их роду; убив их, без погребения бросить в мусорную яму, после чего все имущество передать в пользу царя Митридата. Тем, кто скроет живых римлян, — казнь. Тем, кто будет хоронить тела убитых, — наказание или казнь на усмотрение правителей городов. Тем, кто уведомит о скрывающихся преступниках, — награда царская. Рабам, раскрывшим принадлежность своих господ к италийцам, будет дарована свобода. Заемщикам, указавшим по той же причине на своих кредиторов, прощается половина долга.
И началась резня.
Пергам сформировал отряды воинов, вооруженных как для настоящей битвы, и, едва стали поступать доносы, они не знали сна и покоя. Те италийцы, которые уверовали в силу богов, поспешили укрыться в храме Асклепия, но встретившие воинов священнослужители открыли им двери.
Сквозь проем свет луны узкой полоской упал на каменный пол, и плачущие женщины с детьми забились по углам храма, прикрывшись темнотой. Определить местонахождение жертвы по плачу и всхлипываниям для воинов не представляло труда. Стрелы летели на звук, вонзаясь в тела обреченных. Некоторые страждущие, обнимая статуи богов, падали на пол, но и там их настигали понтийские лучники. Те, которые еле дышали, но продолжали издавать стоны, получали удар мечом, и их руки так и оставались у ног богов, которые в ту ночь отвернулись от всякого, кто имел италийское происхождение.
