Ирина Глебова - Кровная добыча
Братья и их гость прошли во двор, сели на лавку.
– Если не ошибаюсь, – спросил Саша, – вы живете где-то в Южной Африке?
– Точно, – кивнул Ермошин. – Увез туда семью в пятнадцатом году. У меня жена немка, и хотя немка всего наполовину и родилась в России, но газеты подняли вопль: Ермошин немецкий шпион! Это сразу, когда война с Германией началась. Вроде бы я на своем аэроплане сведения секретные для немцев собираю. Абсурд, но попробуй докажи!
– Я это хорошо помню, – сказал Митя. – Викентий Павлович тогда написал острую статью-опровержение в ежедневную газету «Русские ведомости», она была напечатана.
– Поклон ему за это большой, – приложил руку к груди Ермошин. – Травля прекратилась, но мы с женой все равно решили уехать. Ждали второго ребенка, я боялся за нее. А тут как раз брат жены, Эрих, позвал к себе. Он и его жена за два года до этого обосновались в Южно-Африканском Союзе, на землях у Оранжевой реки. Было им нелегко, но интересно, писал, что мне там дело найдется. Мы и уехали.
– Как же вы оказались здесь?
Сергей улыбнулся Саше:
– Я все-таки авиатор. Столько лет не участвовал в летных состязаниях, а тут узнал, что в Англии устраивается международный летный турнир. Подал заявку, прилетел на своей машине.
– На «Ерше»?
– Да, только этот «Ерш» самой последней моей модификации. Он меня не подвел, второе место мы заняли. Я не огорчен, все закономерно, у меня ведь и перерыв был большой, да и молодые авиаторы растут отличные, и самолеты новейших конструкций… Потом нас принимал король Георг, и после приема, на банкете, я познакомился с генералом Бриджем. Он сказал, что как британский военный представитель на днях отправится в Россию, помочь в эвакуации Добровольческой армии. Спросил, как я, русский, оцениваю положение… Знаете, ребята, – Ермошин посмотрел на них блестящими глазами, – так вдруг захотелось сюда! И я предложил: полетим на самолете!
– Согласился англичанин? – воскликнул Саша.
– Представь себе – сразу! Британцы, они по смелости и лихости нам близки, русским.
– Значит, это вы Бриджа сюда привезли?
– Я… Но не сразу сюда. Сначала мы полетели в Польшу помочь разрешить вопрос с армией генерала Бредова.
Дмитрий, о чем-то сосредоточенно думающий, встрепенулся:
– Мы здесь слышали, что у Тирасполя румыны отказываются пропустить наши части через Днестр. Какая подлость! Была же предварительная договоренность, что оттуда армия эвакуируется в Крым.
– В какой-то момент войска хотели просто силой перейти мост, войти в Румынию, – сказал Ермошин. – И румыны их не удержали бы. Но генерал не пустил: сами понимаете – чужое государство, нарушение международных законов… Они вдоль Днестра пошли к Польше.
– Это же какой путь! – удивился Митя. – Здесь, на юге, вон уже листочки начинают распускаться, а там?
– А там, ребята, еще зима. Скажу вам – героические люди наши воины. Ведь не сами шли – вывозили множество раненых, больных, беженцев, целые обозы! Оборону держали! А поляки тоже уперлись: не пустим, у вас тиф.
Митя скрипнул зубами: он знал, что такое отступление под огнем противника. Спросил:
– И что?
– Договорился Бридж. Сейчас бредовцев размещают под Перемышлем, под Краковом, в бывших немецких лагерях для военнопленных. Очень много больных – тиф. Все проходят карантин, офицерам оружие позволено оставить, солдат разоружают.
– Слава богу, – Митя перекрестился. – Хоть как-то…
– Вот там, на пропускном пункте в Ярмолинцах, я познакомился с полковником Штейфоном, – продолжил Ермошин.
– С Борисом Александровичем?
– Да, он тоже вас знает… В разговоре он сказал, что сам харьковчанин и полгода назад был в Харькове несколько месяцев. Ну, я, конечно, спросил и о Викентии Павловиче: как, мол, он поживает. А Штейфон мне подсказал: «Вы полетите в Новороссийск, там должен быть племянник господина Петрусенко, подпоручик Кандауров Дмитрий…» Вот я вас и нашел. Расскажите хоть немного, как там мой давний друг? Соскучился по нему.
«Везде, где Викентий Павлович вел расследования, у него оставались друзья, – подумал Митя. – В Саратове – сам слышал, когда ездил. Вот в Баден-Бадене интересную историю разгадал, а Сергей Ермошин ему помогал. Или под Серпуховом, там, где Елене и Лоде помог…»
– Сергей Евстафьевич! – Митя встал перед Ермошиным, и тот невольно тоже поднялся. – Я так понял, вы не на службе у англичанина?
– Нет, – пожал Ермошин плечами. – Этот полет – моя добрая воля.
– Тогда прошу вас, выручайте! Речь идет о жизни и смерти. И счет на минуты!
После небольшой паузы Ермошин серьезно ответил:
– Рассказывайте. Подумаем.
– Пойдемте в дом. Там нас заждались наши друзья.
Летчик со всеми быстро познакомился и быстро все понял. Главное, надо было срочно отправить раненого на территорию, занятую красными. Он и Николай понравились друг другу сразу.
– Надо же, – словно не веря себе, проговорил Кожевников, – я еще совсем парнишкой, перед войной, землю пешком хотел обойти. До Австралии добрался, по пути газеты читал и как раз о ваших полетах на аэроплане. Мечтал когда-нибудь сам полететь со знаменитым летчиком Ермошиным.
– Вот сейчас и полетим, – засмеялся Сергей. – Надо вас одеть потеплее, наверху холодновато.
– Зато кровь свернется и течь не будет, – пошутил Николай.
Митя тронул летчика за плечо:
– Сергей Евстафьевич, вы долетите до ближайшего населенного пункта, где уже есть большевики, но нет фронта. Лазарет, думаю, там найдется.
– А я вот думаю, – протянул Ермошин, – если уж летим в ту сторону, то почему бы не до Харькова? А? Там не просто лазарет – больницы, госпитали…
– Отличные госпитали, – подхватил Кожевников, – приходилось лежать. Вот только… не далековато ли для полета на аэроплане?
Сергей развел руками:
– Ребята, вы отстали от времени! Я такие расстояния летаю – ого! Еще засветло будем. И садиться мне на вашем беговом ипподроме не раз приходилось, я его хорошо знаю. И лично с Викентием Павловичем встречусь. Решено?
– Конечно! – закричал Саша. – Ура! Знаменитый летчик Ермошин летит к знаменитому сыщику Петрусенко и везет знаменитого революционера Колю Кожевникова!
– Баламут… – Николай покачал головой, откинулся на подушку.
Елена подошла к нему, тронула лоб.
– Как вы себя чувствуете, Коля? Выдержите полет?
– Непременно, – ответил он, улыбаясь через силу.
Митя смотрел на них и вдруг спросил Ермошина:
– Сергей Евстафьевич, если вы решили лететь в Харьков, может, возьмете еще одного пассажира? Пассажирку…
Елена подняла на него глаза, но ничего не сказала. Она ждала ответа Ермошина. Тот подумал немного, потом покачал головой:
– Нет, на троих взрослых «Ерш» не рассчитан. Не потянет.
– Взрослых? – тут же спросила Елена.
Летчик кивнул, он ее понял.
– А вот юноша, – заметил, – как раз подходящей комплекции. Я бы сказал – акробатического сложения. Полетим?
Он повернулся к Всеволоду. И хотя глаза у того восторженно горели, все же, судорожно сглотнув, он укоризненно воскликнул:
– Алена! Без тебя? Нет!
– Лодя… – Она быстро шагнула к мальчику, обняла, погладила густые волосы. – Мы тоже приедем в Харьков, другим путем, но очень скоро. Разве Дмитрий и Саша дадут меня в обиду? И путь для меня станет гораздо легче, если я буду знать: ты в безопасности. Душевное спокойствие – это тоже защита. И потом, ты прихрамываешь.
– Совсем немного!
– И все-таки…
– И потом, – быстро сказал Митя, – кто присмотрит за Николаем?
– Верно, – подхватил Сергей. – Я за штурвалом, мне даже оглянуться возможности не будет, а ваш друг ранен, мало ли что.
Лодя переводил взгляд с одного говорившего на другого и когда остановился на летчике, у него алели щеки, на губах блуждала счастливая улыбка.
– Полетим, – прошептал он.
– Тогда и его одевайте потеплее, – приказал Ермошин. – Быстро, и все в машину. Это мне генерал Бридж выдал, с шофером-англичанином. Самолет у меня совершенно на ходу, даже заправлен – британцы очень организованный народ.
Когда машина примчала их на поле, где стоял «Ерш», они в первую очередь очень аккуратно вывели, почти вынесли Николая, одетого в пальто, шапку и платок поверх шапки, устроили на втором сиденье и еще укутали пледом, хорошо подоткнув его. Митя обнял друга, сказал:
– Потерпи немного, потом все будет хорошо. И – до встречи.
– Спасибо вам, ребята, – проговорил Кожевников растроганно. – До встречи. Это правильно, что вы возвращаетесь.
Всеволода устроили рядом, тоже пристегнули, укрыли одеялом. Только платок он не дал себе повязать, посильнее натянул шапку. Тут Дмитрий протянул ему саквояж Уржумова – взял его с собой. Они не открывали эту сокровищницу – не было ключей, да и времени. Но Митя знал точно: там много чего ценного находится.
– Возьми, – сказал он юноше, – отдашь лично Викентию Павловичу.
