Георгий Персиков - Дело о Сумерках богов
Максим оживился и забегал по палубе, сгребая в кучу все необходимые для создания дельтаплана материалы: рангоут, паруса, люверсы, слаблини. Затем он разложил все это перед собой и принялся мастерить дельтаплан, время от времени указывая восхищенному Родину, где подержать, что подтянуть и как привязать.
– Нет, вы только представьте! Наверно, этот Отто был истинным немцем… Вот взять нашего человека. Скажем, пришла в русскую голову идея создать летательный аппарат. Так ведь нам же не хватит никакого терпения, чтобы часами, как Лилиенталь, стоять посреди поля, всем туловом прислушиваясь к ветру. Часами, Георгий! А наш что? Наш бы так не сумел. Он бы разбежался и прыгнул с обрыва, переломал бы ноги и похерил аппарат. А Отто, прежде чем подняться в воздух первый раз, недели напролет бегал по холмам как умалишенный, а после прыгал со специального помоста, установленного в его же собственном саду, а потом опять бегал – искал центр подъемной силы.
– И как, нашел? – Больше всего Родина смущал тот факт, что по отвесной пятиметровой стене, сплошь состоящей из покрытых мхом склизких камней, не особо-то разбежишься…
– Нашел! – Максим, в этот момент закручивающий какой-то хитрый узел, добродушно посмотрел на Родина, улыбнулся и торжественно заявил: – Свой первый полет король парения совершил… просто поджав колени! Колени, Георгий! Он даже не разбегался… Наш друг Отто вообще считал, что для воздухоплавания достаточно развить в себе так называемое «птичье чутье», то есть способность угадывать, в какую сторону и с какой силой прямо сейчас подует ветер.
– Но ведь у нас с вами такое чутье совсем не развито…
– Это ничего! – Максим закончил сооружать дельтаплан и, уперев руки в бока, с гордостью взирал на свою «поделку». – Мы с вами будем парить сверху вниз, что существенно упрощает задачу. Видите во-о-он ту башню?..
Родин посмотрел в ту сторону, куда указывал его незаменимый помощник, и на самом деле неподалеку от их наблюдательного пункта увидел высоченную, раза в три выше наружной стены, башню с небольшой, но пологой площадкой на самом верху. Пожалуй, то, что выглядело поначалу как бредовая идея, рожденная отчаянием, стало приобретать очертания полноценного эффективного плана… Максим тем временем пролез под дельтаплан, закрепил его у себя на спине, жестом пригласил Георгия привязаться к нему сзади и продолжил вещать:
– Так вот, наш замечательный, распрекрасный, великолепный Отто, благодаря которому мы с вами сейчас воспарим, как птица Рух, к середине тысяча восемьсот девяносто шестого года совершил две тысячи полетов, причем некоторые – на расстояние до двухсот пятидесяти метров. Нам же, заметьте, лететь совсем недалеко. Более того, пару раз ему даже удавалось подняться выше той точки, с которой он стартовал, то есть буквально взмыть в воздух!
– Давайте обойдемся без парящих полетов, а то не ровен час повторим судьбу Икара, – пошутил Георгий, который не привык отправляться на сложное дело без хорошего настроя. – Его папенька Дедал, к слову, упрашивал не только от солнца держаться подальше, но и от воды – чтобы крылья не намочить, что для нас, как вы понимаете, гораздо более актуально…
Невольные последователи идей Лилиенталя перебросили абордажную кошку на башню и приступили к тихой осаде своей будущей взлетной площадки. Если бы кто-то в этот самый момент посмотрел на остров издалека, он бы увидел, как гигантская белая моль медленно ползет наверх по каменной стене башни, надежно укрытая от лучей прожекторов. Но на бесконечные мили вокруг не было ни души, и только чайки с буревестниками могли наблюдать за своим неуклюжим побратимом, надеясь, что он сверзится в море и им наконец будет чем поживиться. Однако герои благополучно добрались до цели и, помолясь, взяли курс на дерево с тушами.
– «От шага к шагу, от прыжка к прыжку, от полета к полету», – громко провозгласил Максим, и не успели герои взять разгон, как мощный шквалистый порыв ветра подхватил их и стал плавно увлекать в сторону островка, аккурат над водной гладью, по которой скользили хищные лучи прожекторов.
Родин едва удержался, чтобы не закричать от восторга, но вовремя вспомнил о пулеметчиках и прикусил язык. Больше он ничего вспомнить не успел, поскольку земля вдруг стала стремительно приближаться, и через каких-то пару секунд дельтаплан рухнул в заросли кустарников неподалеку от злосчастного дерева. Крылья воздухолетательного аппарата намертво застряли в ветках, и герои стали торопливо отвязываться, чтобы их не застигли врасплох, как двух марионеток на веревочках. Максим, тяжело дыша и похохатывая, спрыгнул на землю и, ощупывая Георгия, прошептал:
– Вы целы?.. Так вот, я не договорил. В том же тысяча восемьсот девяносто шестом году Отто Лилиенталь сломал себе позвоночник, когда его дельтаплан перевернулся под внезапным резким порывом ветра. Перед смертью он сказал своему брату: «Kleine Opfer müssen gebracht werden!» – что означает: «Небольшие жертвы должны быть принесены!» Будем надеяться, что оскверненный нашими инженерными экзерсисами «Тевтон» станет последней жертвой на сегодня…
* * *Ночь была холодна и неприветлива. Видимо, где-то в море разыгрался шторм, взбесив волны: они кидались на скалистые берега острова, будто свора диких собак, грозясь разорвать все на своем пути. Прожекторы, направленные на воду, то и дело выхватывали из темноты их пенные пасти. Картина достойная кисти Айвазовского: насколько величественная, настолько и пугающая. Ветер гнал по небу тяжелые тучи, которые скрывали полную луну и россыпь холодных далеких звезд на несколько мгновений, а затем летели дальше.
Самая подходящая погода для ночной вылазки: достаточно светло, чтобы не зажигать факелы, но вместе с тем достаточно темно, чтобы две крадущиеся перебежками фигуры не были обнаружены дозорными с их неусыпными прожекторами. Во мраке Георгий и Максим двигались будто ночные тени: бесшумно они преодолели пространство, отделявшее их от места высадки до стены, которая огораживала логово похитителей. На этом месте Родин ожидал увидеть замок в духе французского Мон-Сен-Мишель: неприступные каменные стены, которые могли бы штурмовать отважные рыцари, шикарный замок с бойницами, в залах которого могли бы скрываться мудрые алхимики и их ученики, величественные шпили, украшенные цветастыми флагами с затейливыми гербами… Но взгляду его предстал лишь небольшой чисто скандинавский град, обнесенный невысоким частоколом. Ничего грандиозного.
Нет, разумеется, Георгий, хоть и не лишен был некой романтичности, вовсе не думал, что найдет здесь утопическое Телемское аббатство из «Гаргантюа и Пантагрюэля». Но, преодолев ограду, недалеко от пристани он увидел лишь гигантское древнее древо, по виду ясень, и около пяти деревянных домов вокруг, которые на первый взгляд ничем не отличались от солдатских казарм. И никаких дивных садов, фонтанов, библиотек, зверинцев и ипподромов, галерей и театров, которые так вдохновенно описывал Рабле. И не похоже было, чтобы здесь, среди суровой скандинавской природы, в спартанских условиях растили нового сверхчеловека.
– Интересно, почему охрана только на стене? – шепотом спросил Георгий у спутника, который так и норовил кинуться вперед, забыв о конспирации. На всей территории едва ли нашлась пара кустов, которые могли служить укрытием. Все пространство по периметру легко просматривалось. Родин, который хорошо помнил уроки маскировки, полученные в Англо-бурской войне, был крайне обеспокоен этим фактом. – Где часовые?
– Весьма самоуверенные, – отмахнулся Максим, который был слишком близко к цели, чтобы думать о таких мелочах, как осторожность.
– Недооценивать противника – первая ошибка молодости, – коротко и строго заметил Родин, удерживая Максима за руку чуть выше локтя. Он и сам был горяч и порой опрометчив, но и держать себя в руках, когда того требовали обстоятельства, тоже умел. Наверное, сказывалась медицинская практика, когда одно неверное решение может стоить пациенту жизни.
– Какое огромное дерево!
– Да, и пахнет аппетитно…
Максим умолк и осторожно стал пробираться поближе к ясеню. Родин выдохнул: его маневр удался, он отвлек внимание друга. Все-таки Савостьянов был офицером, а значит, выдержки ему было не занимать, главное – вернуть мысли в правильное русло.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что на раскидистых ветвях покачивалось тюков двести, обернутых в парусину. Максим шлепнул ладонью по самому крупному тюку – видимо, ноге огромного быка.
– Мясо вялят. Типичный способ хранения припасов в этих краях. Уважаемый, не хотите ли откушать? Я, признаться, проголодался.
– А у меня вот, если честно, аппетита нет, – с кислой миной отозвался Родин, зорко оглядываясь вокруг. Интуиция подсказывала ему – что-то здесь нечисто. Он уже собирался поделиться подозрениями со спутником, когда тот резко обернулся, уставившись на один из домов.
