Наталья Солнцева - Сокровище Китеж-града
– Вот наказанье мне с тобой! – сердито, по-старушечьи, сказала девочка, явно подражая своей бабушке. – Сиди тихо, горе ты мое!
– Покажи мне ту дорогу, куда трубочист ходит, – попросила Ева.
Девочка молча слезла со скамейки и, прижимая к себе мяукающего Пушка, пошла к кустам. Ева – за ней. За кустами действительно тянулась узкая асфальтированная дорога, заканчивающаяся тупичком. Тупичок был посыпан гравием, сквозь который пробивалась трава, и упирался в недостроенное двухэтажное здание.
– Это мастерские, – сказала девочка. – Их строили-строили, а потом забросили. Сюда Пушок два раза убегал, еле мы с бабулей находили его. Он у нас страсть какой бедовый!
Здание выглядело неуютно – пустые глазницы окон, черный провал вместо двери, плоская крыша, на которой пророс чахлый бурьян. Вряд ли здесь кто-то обитает, кроме бездомных собак и котов.
– Думаешь, трубочист здесь живет? – спросила Ева.
– Ты что, тетя?! – удивилась девочка. – Он тут свою машину ставит.
Она показала на тупичок.
– Какую… машину?!
– Серую… во-о-от такую большую, – девочка развела руки в стороны и упустила Пушка, который опрометью кинулся в заброшенное здание.
– Лови его, лови! – крикнула Ева, пускаясь вслед за котенком.
Вдвоем они с девочкой быстро поймали непослушного Пушка, который обиженно мяукал и царапался.
– Пойдем домой, неслух окаянный! – почти всерьез ругалась испугавшаяся девочка. – Больше никаких гулянок!
Ева проводила малышку до подъезда и вернулась к недостроенному зданию. Постояла, подумала. Тишина и запустение навевали смутную печаль…
Ева побрела обратно по дороге, которая привела ее к повороту на широкую городскую автомагистраль. Мимо неслись машины, обдавая Еву запахом теплого асфальта, выхлопных газов и пыли.
* * *Господин Смирнов вошел в кабинет Варвары Несторовны. Она напряженно улыбнулась, предложила ему сесть в кресло напротив стола.
– Никаких новых сюрпризов не было? – спросил сыщик.
– Пока что нет.
Он смотрел на ее красивые холеные руки с длинными, в кольцах, пальцами; на горделивую линию шеи; на высокий, гладкий лоб без единой морщинки; на синий огонь в глазах – и вспоминал Ивана Даниловича, мелковатого, обрюзгшего, седеющего пожилого мужчину. Как же тут не волноваться, не сходить с ума от ревности? Ведь такую златоперую птицу в клетке не удержишь. Вырвется – и поминай как звали!
– Какие у вас отношения с мужем? – без обиняков спросил Всеслав.
Неделина удивленно подняла брови.
– Хорошие… Мы с Иваном… Даниловичем много лет живем в полном согласии.
– Он не давал вам поводов для ревности?
– Иван?! – Она так искренне изумилась, что сыщик отмел закравшиеся было подозрения. – Что вы! С тех пор как мы поженились, он не помышлял о других женщинах. Я бы заметила!
«Люди слепы, – подумал сыщик. – Они видят только то, что соответствует их собственным представлениям. И эта величественная дама – не исключение».
– Могу я поговорить с вашими сотрудниками? – спросил он. – Только, если можно, не здесь.
– Разумеется. Комната фресок свободна. Я скажу всем, что вы по моему личному указанию ведете внутреннее расследование. – Она поднялась из-за стола. – Идемте.
Смирнов встал и пошел за ней по прохладному сумрачному коридору. Неделина открыла перед ним раздвижную перегородку.
– Сюда, пожалуйста…
Комната фресок оправдывала свое название – ее стены были покрыты чудесными росписями, выполненными в золотистых, черных и голубых тонах. Преобладали египетские мотивы: стройные арфистки перебирают струны своих инструментов; девушки в белых одеждах собирают лотосы, танцуют; солнечный юноша Ра выходит из лотоса… изящные фигуры, плавные линии, нежные оттенки красок.
– Нравится? – улыбнулась Варвара Несторовна, заметив восхищение в глазах сыщика.
– Очень… Даже как-то неловко будет вести тривиальные расспросы в присутствии такой красоты.
– Здесь вам никто не помешает, – сказала Неделина. – Я пойду попрошу сотрудников по очереди приходить к вам на беседу. У нас было организационное собрание, так что они все здесь, кроме… Рихарда Владина.
Она ушла, а Всеслав прикрыл окно и уселся на один из мягких диванов, которые стояли вокруг низкого овального стола, инкрустированного разными породами деревьев. В комнате пахло ароматическими смолами, стойкими духами с привкусом горечи.
– Разрешите?
Первым явился инструктор Кутайсов. Вид у потомка знаменитого генерала был довольно помятый, глаза красные. Вероятно, он не спал несколько ночей.
Смирнов решил строить разговор, пока не касаясь прошлой истории с Губановой, чтобы не усугубить и без того сложное положение хозяйки салона. Одно трагическое происшествие еще куда ни шло, но два…
– Вы хорошо знали Лужину? – задал он стандартный вопрос.
Кутайсов пожал плечами.
– Знал… Как все. Она же работала массажисткой в салоне.
– Что вы можете сказать о ней?
– Женщина как женщина. Обыкновенная.
– Ольга Лужина проявляла к вам… симпатию?
Кутайсов зло сверкнул глазами, черными, удлиненными и выпуклыми. В его жилах вполне могла течь турецкая кровь, как у его великого предка.
– Ко мне многие женщины испытывают симпатию, – с вызовом заявил он. – И что с того?
Смирнов проигнорировал выпад инструктора и задал следующий вопрос:
– У Лужиной были враги?
– Понятия не имею. На работе – нет. Во всяком случае, я не замечал, чтобы она с кем-то ссорилась, – с тем же вызовом ответил Кутайсов.
– Какие отношения складывались у массажистки с начальством?
– С Терентием Ефимовичем ровные, а с Варварой Несторовной… По-моему, Ольга ее побаивалась. Она вообще по натуре была робкой.
– Кто, по-вашему, мог настолько ненавидеть Лужину, чтобы решиться на убийство?
– Ненавидеть? – удивился инструктор. – При чем тут ненависть? Ольга могла мешать кому-нибудь… Впрочем, вы правы. Ревнивая женщина могла убить из ненависти.
– А мужчина?
Кутайсов задумался. Он нервно покусывал красиво очерченные полные губы.
– Вероятно, тоже, но… Ольга была неприметная, я бы сказал… невзрачная. Вряд ли она имела успех у мужчин, так что мотив ревности я бы не рассматривал. Кто тут мог ее приревновать? К кому? И потом, разве в наше время убивают из ревности? Это уж африканские страсти какие-то!
– Вы же сами сказали, что…
– Я предполагаю, а не утверждаю, – перебил его инструктор. – Это разные вещи.
– Допустим, – согласился Всеслав. – А где вы находились в момент убийства?
Кутайсов зло прищурился.
– Подлавливаете? – криво усмехнулся он. – Напрасно! Я не знаю, когда именно убили Лужину. Я наблюдал за фейерверком со стороны, стоя у забора. А когда заметил неладное и подошел, Ольга уже была мертва. Сначала я подумал, что она просто потеряла сознание, но потом все понял.
– Кто может подтвердить ваши слова?
Инструктор развел руками:
– Извините, не догадался обзавестись свидетелями! Может быть, меня кто-то видел, а может, и нет. А вы что, думаете, это я убил Ольгу? С какой стати? Милиция арестовала Мозгового, значит, у них есть основания. Хотя… у Ольги и Саши были довольно теплые отношения: она помогала ему ухаживать за цветами, они частенько болтали.
– Садовника скоро отпустят, если уже не отпустили, – сказал Смирнов, внимательно наблюдая за реакцией Аркадия.
Но тот или хорошо держал себя в руках, или его сей факт в самом деле не интересовал.
– Да? – равнодушно бросил он. – Тем лучше.
Сыщик решил сменить тему.
– Почему вы ушли в разгар праздника, заперлись и пили в одиночестве? Вам что-то не понравилось?
Кутайсов вспыхнул. Из его глаз полетели искры.
– Какая разница? – завопил он, подскакивая от возмущения. – Это к делу не относится! Я не обязан перед вами отчитываться за каждый свой шаг! Вы, насколько я понял, расследуете убийство Лужиной? Вот и занимайтесь этим! Я ответил на все ваши дурацкие вопросы и не намерен продолжать бессмысленный разговор.
– Можете идти, – ледяным тоном произнес Всеслав. – Я вас не задерживаю.
Кутайсов не ожидал, что его сразу отпустят, и растерялся. Но делать было нечего. Он сердито засопел, поднялся с дивана и вышел, хлопнув перегородкой.
Сделанная на деликатный японский манер, она не была рассчитана на подобное грубое проявление эмоций и жалобно скрипнула.
Следующим вошел администратор Скоков. Он шумно вздыхал, ерзал, поправлял галстук, старательно отвечая на вопросы Всеслава. Каждый свой ответ Терентий Ефимович обдумывал и только потом начинал говорить – обстоятельно и напыщенно, как на театральной сцене. Ничего нового к словам инструктора он не добавил.
– Вы кого-нибудь подозреваете? – спросил сыщик.
На что Скоков задышал, как загнанный конь, и выпалил:
– Никого! У нашего салона безукоризненная репутация. Я вам покажу книгу отзывов. Там одни благодарности!
