Луис Руис - Только одной вещи не найти на свете
Три звонка подряд могли означать и просто ошибку, и, например, то, что уличный автомат глотает монеты, прежде чем успевает сработать механизм. Да что угодно! Но самая подозрительная часть ее натуры, вернее, тот двойник, который пробуждался в ней, по мере того как усиливались подозрения против соседей, стал нашептывать ей, скорее всего под влиянием примеров из кино: мол, звонить могли и ради того, чтобы проверить, дома она или нет, одна или нет. И от результата проверки будет зависеть дальнейшее развитие событий.
Алисия мотнула головой, отгоняя неприятные мысли, которые во всю прыть проносились у нее в черепной коробке, потом подставила цветочные горшки под кран. Да, верно, накануне вечером Эстебан опять что-то говорил о гипотетическом заговоре, а сегодня ей приснился непривычно четкий и внятный сон. В заговоре, как предполагалось, участвовали ее знакомые, вернее, соседи по подъезду, но цель заговора оставалась совершенно неясной, хотя и вообще вся эта история любому нормальному человеку должна казаться безумной и абсурдной. Да, именно безумной и абсурдной. Алисия закрыла кран и села за кухонный стол, нервно сунув в рот сигарету. Окно выходило во внутренний двор, туда, где, пересекаясь, тянулись бельевые веревки, образующие нечто вроде схемы воздушных путей. Из окна Нурии, расположенного этажом ниже, доносился звон воды, льющейся в какой-то сосуд. Алисия вспомнила, как она выглядела вчера у Нурии на кухне, какой балет устроила на столе, и почувствовала сложную смесь нежности и стыда: она не знала, заслуживает ли Нурия ее подозрений, но вместе с тем нельзя было не признать, что именно странное поведение Нурии толкнуло Алисию к окну в поисках путей спасения и спровоцировало мысль о бельевых веревках. Разум убеждал ее, что бояться тут нечего, что всю эту фантастическую интригу воображение Эстебана нарисовало под влиянием кошмарных книг, которые он с такой жадностью заглатывает, а весь заговор — не более чем мыльный пузырь, он сам по себе и лопнет. Жаль, конечно, что ей не хватает ума, чтобы соединить отдельные части происходящего в целую картину. Но в этот миг что-то, неподвластное велениям рассудка, приказало ей немедленно прекратить пустые мудрствования, взвешивание всяческих «за» и «против» и побыстрее покинуть квартиру. Она восприняла приказ, как воспринимают обещание или диагноз, — все случится именно таким образом, как кто-то наметил, и не иначе.
Она сунула в сумку сигареты, солнечные очки, французский роман, кошелек — даже не проверив, есть там что или нет, — потом долго давила на кнопку лифта, но та упрямо оставалась красной: пенсионер с шестого этажа любил проводить день, путешествуя вверх-вниз и болтая с соседями. В ожидании лифта Алисия задумалась об истинной причине своего бегства: а что, собственно, заставило ее спешно выскочить из квартиры — только ли желание уклониться от нежелательной и крайне неприятной встречи? Спускаясь неровным шагом по лестнице, она ответила себе на этот вопрос: надо во что бы то ни стало увернуться от таинственной руки, отвести от себя угрозу, выдернуть ногу из невидимого и еще не захлопнувшегося капкана. Алисия уже подходила к дверям, когда с легким шелестом остановился лифт и там, удвоенная зеркалом, стояла Нурия в знакомой кожаной куртке — словно кукла в коробке, из которой ее никак не решается вытащить юная хозяйка. Увидев Алисию, Нурия на миг окаменела, будто забыла о спешке, заставившей ее так стремительно распахнуть дверь лифта. Алисия сделала шаг навстречу, чтобы поздороваться, но тотчас поняла, что в пространстве между их взглядами пролегла трещина, что под соединяющий их мост подложен динамит.
— Привет, — сказала Алисия с фальшивой улыбкой актрисы из телесериала. — Куда ты?
— За сигаретами, — пробурчала Нурия, опустив глаза. — Ни одной не осталось, а я так работать не могу.
— Хочешь, дам тебе пачку?
— Нет, ты ведь куришь черный табак, это мне не годится. — Кривая улыбка червяком вползла ей
на губы, чуть оживив лицо. — Но благодарю тебя за любезное предложение.
В последней фразе прозвучала столь официальная и казенная вежливость, что Алисии захотелось влепить Нурии пощечину. Через стеклянную дверь было видно: день выдался холодным и ясным, ни одного облачка не застряло на небесах. Каморка консьержа пустовала; на столе лежал открытый журнал с портретом какого-то футболиста в белой форме; журнал терпеливо дожидался, пока Хосе кончит бегать по делам. Алисия и Нурия не могли разойтись, не сказав друг другу какие-нибудь слова, но слова сопротивлялись; казалось, с губ Нурии вот-вот, как с трамплина, сиганет ожидаемая фраза, но попытка не удалась. Губы только и сумели что прошептать:
— Пока, всего хорошего.
Сначала Алисия вовсе не собиралась изображать из себя шпионку, но ее продолжала грызть необъяснимая тревога, вызванная странными звонками; и никакими разумными доводами побороть беспокойство не удавалось. Ноги сами привели ее в бар, расположенный напротив дома; почти машинально она заказала кофе и анисовку, а потом выбрала столик, откуда через стеклянную стену хорошо просматривался подъезд, из которого она сама только что вышла. Через стекло просвечивала наклеенная картинкой наружу реклама картошки с каракатицей.
Она никогда еще не сидела вот так, разглядывая собственный дом, к тому же в весьма выгодной — и захватывающей — роли тайного наблюдателя, когда можно, словно скрытой камерой, фиксировать разные эпизоды — поведение людей и какие-то события — и когда все происходит естественно, так сказать, без оглядки на публику, без наигрыша. Она увидела, как в подъезд вошел мужчина с портфелем — и вроде бы узнала в нем соседа сверху. Увидела Хосе, сновавшего туда-сюда с молотками в руках. Увидела двух свидетелей Иеговы в душно-тугих галстуках. Увидела спускающуюся по лестнице Лурдес — и сердце у Алисии ёкнуло. Почему так получилось? Из-за абсурдных подозрений Эстебана она покатилась вниз по мерзкому откосу, бездумно швырнула в грязь накопленное за долгие годы доверие к людям, наплевала на их добрые слова, теплоту их рук, всегда готовых помочь, поддержать… Она спрашивала себя: неужели все, что она накануне вечером услышала от дона Бласа, было правдой и не приснилось ли ей это? Блас из ее прошлого и незнакомец, прижатый инспектором к стенке, были столь нее несовместимы, как лицо человека и попытка восстановить его облик в памяти. На дне чашки осталась лишь темно-коричневая жижа, когда Алисия, вдруг спохватившись, поняла, что Нурия слишком уж долго ходит за сигаретами — киоск расположен в двух шагах от дома. Алисии стало стыдно за свое любопытство: окружающий мир теперь представлялся ей не более чем сценой, на которой актеры разыгрывают некую пьесу. Беда в том, что на самом-то деле тот же спектакль продолжался и за пределами сцены, именно там развивалась подлинная интрига, распутывался драматический узел, правда если дело и шло к развязке, то никто не мог при этом присутствовать. В голове у Алисии вели борьбу, попеременно одерживая верх, здравый смысл и интуиция — так волны прилива снова и снова накатывают на берег, стирая следы, оставленные кем-то на песке. Благоразумие подсунуло ей несколько вопросов: почему, собственно, она не позвонила Эстебану, Марисе или Маме Луисе и не проверила: вдруг это они пытались до нее дозвониться? А может, заговор действительно существует и ей действительно следует на какое-то время покинуть свою квартиру? Но связаны ли с этим заговором предполагаемое преступление Бласа, спрятанный у Нурии ангел, сок Лурдес, а также сон Алисии и разгром в ее квартире? И почему заговорщики так долго кружат вокруг, не переходя к более активным действиям, и лишь время от времени показывают зубы? Чего ждут от нее, какого шага, чтобы начать атаку? Больше всего Алисию мучило состояние неопределенности: существует, в конце-то концов, этот заговор или нет? И участвуют ли в нем соседи?
Алисия глотнула анисовки и снова уставилась на подъезд. Пока она предавалась раздумьям, созерцая то кофейную гущу на дне чаши, то дым своей сигареты, на улице произошли некоторые перемены. Появился новый объект для наблюдения. К дверям приблизилась женщина, с ног до головы одетая в черное, и нажала кнопку на щитке домофона — номер квартиры Алисии. Алисия прищурилась, чтобы разглядеть получше: нет, никаких сомнений, каждые пять секунд рука в черной перчатке с явным нетерпением давила на кнопку с номером ее квартиры. Узнать женщину было практически невозможно: узкое, похожее на трубу черное пальто скрывало фигуру, черные очки скрывали лицо, а верхнюю часть лица скрывали поля черной фетровой шляпы. Женщина двигалась как тень, или как огромное насекомое, или как человек-невидимка из знаменитого фильма.
Вдруг Алисию словно ударило, и она поняла, что именно эта женщина трижды звонила ей по телефону, именно из-за этой женщины ей пришлось убежать из дома. Она почувствовала внезапный прилив храбрости и тотчас потеряла всякий интерес к анисовке и сигарете. Ее зеленые глаза снова устремились через дорогу и булавками впились в черную женщину, которая, покрутив головой по сторонам, опять стала жать на кнопку и вообще вела себя настороженно, как человек, который боится преследователей. Женщина, одетая во все черное да еще тщательно скрывающая свою внешность! Это же просто икс в квадрате, порожденный сном Алисии. Несомненно, во всей этой истории с самого начала подспудно присутствовала какая-то женщина — Хичкок в фильме Хичкока, который едва промелькнул в кадре, но на самом деле именно он плетет главную интригу. Женщина звонила Бенльюре в гостиницу, женщина звонила Бласу с просьбой срочно зайти к антиквару, женщина в рыжем парике приходила сюда и выдала себя за Марису. А ведь и Заговорщики объединялись вокруг женщины, вокруг папессы, любовницы сатаны. Кажется, именно женщина и здесь является ядром загадки, сердцевиной тайны. И может, именно вот эта женщина в черном, за которой, затаив дыхание, наблюдала теперь Алисия и которая, с подозрением осмотревшись, поднялась на три ступеньки и вошла в холл.
