Диана Стаккарт - Портрет дамы
В этот раз я не успела в полной мере почувствовать жалость к себе, вспомнив о своей миссии. Я осторожно выбралась из-под покрывала, стараясь не разбудить своего маленького товарища.
«Почему я лежу в постели, — упрекнула я себя, — когда я должна следить за графиней и ее горничными?»
Задув свечи, я прокралась к двери и осторожно приоткрыла ее, оставив узкую щель, через которую можно было видеть часть соседней комнаты. К счастью, все петли были хорошо смазаны и дверь не заскрипела.
Комната была ярко освещена, поэтому можно было не опасаться, что меня кто-нибудь заметит. Со своего наблюдательного пункта я прекрасно видела столик, за которым сидели женщины. Судя по тому, что Катерина собирала карты, они уже закончили игру. Она сидела лицом ко мне, и я видела ее очаровательную улыбку; по всей видимости, победителем в игре была она.
Эста и близняшки встали со стульев и принялись застилать шелковыми простынями софу для графини. Они о чем-то шептались, но, как я ни старалась, я не смогла разобрать ни слова.
Поклонившись хозяйке, они покинули комнату, оставив Катерину одну.
Как только за ними закрылась дверь, улыбка сползла с лица графини и оно сделалось совершенно несчастным. Некоторое время она сидела не двигаясь, возможно, ожидая, что кто-то из служанок может неожиданно вернуться.
Внезапно я почувствовала к ней острую жалость и подумала, что, возможно, мне стоит подойти к ней. Однако что-то меня удержало, может быть, решительность, с которой она сжимала челюсти, и то, как она сидела, вытянувшись словно струна. Стало ясно, что она не обрадуется моей инициативе. Затем она медленно начала раскладывать карты.
Однако она не стала вытягивать четыре карты, как мы с Изабеллой, а полностью покрыла ими всю поверхность маленького стола. Положив последнюю, она снова застыла, изучая созданный ею затейливый рисунок.
Не знаю, сколько она так сидела, окруженная медленно оплывающими свечами. Мерцающий свет погрузил меня в странное состояние, пограничное между сном и бодрствованием. В самом деле, я могла простоять у двери как несколько минут, так и несколько часов. И лишь в уголке моего мозга билась мысль, спрашивающая, находится ли Катерина в таком же состоянии, сидя неподвижно столько времени.
Внезапно ее погруженность в себя сменилась яростью. Вскрикнув, она смахнула карты со стола. Картонные картинки разлетелись, словно стая испуганных птиц, сверкая позолоченными лицами в умирающем свете свечей.
Меня словно парализовало, потому что в какой-то момент она повернула голову и уставилась на дверь — прямо на меня. Я была уверена, что она меня не видит, но все же я бросилась к кровати и забралась под одеяло. Положив руку на Пио, я едва успела притвориться спящей, как дверь тихонько открылась, пролив поток света. Я знала, что она стоит в проходе, и чувствовала на себе ее взгляд, стараясь дышать ровно и расслабить конечности. Вероятно, убедившись, что я действительно сплю, она медленно закрыла дверь.
Несколько минут я не могла унять сердце, колотившееся с бешеной скоростью. Я так и не решилась больше встать с кровати, чтобы продолжить наблюдение. К этому моменту свечи в соседней комнате догорели, погрузив ее во тьму. Я представила, как она сидит за столом, глядя в пустоту. Что бы ни мучило ее, я вряд ли об этом узнаю.
Ощутив острое желание снова оказаться в своем алькове, среди подмастерьев, я поглубже зарылась в одеяла, твердо вознамерившись уснуть. Сегодня ночью я больше ничего не смогу выведать. И у меня было такое чувство, что когда наконец-то все откроется, я пожалею, что узнала правду.
— Я в жизни не встречала никого более храброго! — воскликнула Катерина, восхищенно глядя на меня. — Синьор Леонардо, мне так повезло, что вы привели ко мне Дельфину!
Сделав это торжественное заявление, графиня начала драматическое повествование о нападении, которое мы с Пио претерпели вчера.
Мы находились в приемной графини, как всегда, когда по утрам учитель приходил писать ее портрет. Катерина сидела на стуле, одетая в золотое платье, от ее вчерашней подавленности не осталось и следа.
Пио, который тоже, казалось, позабыл о вчерашнем злоключении, величественно восседал на ее коленях, время от времени тявкая на всех подряд.
Я слушала ее, попеременно краснея при ее похвале и вздрагивая, вспоминая, насколько мы с песиком были близки к гибели или увечьям. Я хоть и предпочла бы рассказать это учителю наедине, но об этом приходилось лишь мечтать.
Не было никакой возможности скрыть-от него рану, поскольку Катерина лично подвесила мою руку на кружевную ленту, привязав ее к шее.
— Конечно, Грегорио — то есть, капитан стражи — тоже проявил смелость, — сказала в заключение графиня, при этом ее щеки покрылись легким румянцем. — Не окажись он рядом со своим ножом, эта история окончилась бы куда более печально.
Леонардо, тем временем, слушал ее с приличествующим ситуации вежливым интересом, раскладывая краски и кисти. Я, однако, достаточно хорошо его знала, чтобы понимать, что он с трудом сдерживается, чтобы не засыпать нас вопросами… то есть до определенного момента. Верный себе, он не мог не спросить, какое мне было оказано лечение.
— Известно, что такие раны, хоть и кажутся безобидными, могут оказаться опаснее ножевого ранения, — заметил он, бросив на меня многозначительный взгляд.
Я машинально положила руку на живот, который теперь украшал едва заметный шрам. Ни один из нас не забыл то столкновение со смертью несколько недель назад, едва не закончившееся для меня печально.
Графиня развеяла его тревоги.
— Не волнуйтесь, мы как следует позаботились о ней, — заверила она Леонардо, переключившись на рассказ об уходе, который был мне оказан ею… точнее Эстой. — И я пригласила придворного хирурга, чтобы он осмотрел ее и предписал лечение, — гордо добавила она. — Он дал ее специальное лекарство, помогающее вывести из организма все дурные жидкости, которые могут ей навредить.
— Будем надеяться, что его чудо-средство не принесет больше вреда, чем пользы, — пробормотал учитель, не упуская возможности высказывать свое мнение о способностях врача.
Остаток утра пролетел незаметно. Поделившись этой захватывающей историей, Катерина согласилась сидеть спокойно. Изабелла и Розетта сидели в дальнем углу комнаты, зашивая мое порванное платье. По всей видимости, мой вчерашний жест доброй воли не принес особых плодов, так как на их лицах была написана враждебность. Эсте было предписано следить за их работой, и время от времени она заговорщицки улыбалась мне.
Что касается меня, то по настоянию Катерины я сидела рядом с ней, чтобы в случае, если я плохо себя почувствую или захочу пить, я могла обратиться к ней за помощью.
— Хотя мне следует опасаться, как бы синьор Леонардо не добавил тебя к моему портрету, — сказала она со смехом.
Я криво усмехнулась, поскольку мне хорошо была известна привычка учителя добавлять в картину предметы, которых там не должно было быть, исключительно ради собственного развлечения. Но поскольку этот портрет был заказан самим герцогом, я была уверена, что в этот раз он не станет потворствовать своему чувству юмора.
Поэтому, не имея никаких других обязанностей, я сидела и наблюдала за работой учителя. Но, несмотря на свое внешнее спокойствие, я изнывала от нетерпения, ожидая возможности поделиться с учителем как своей версией нападения, так и странными событиями, произошедшими во время сеанса гадания прошлым вечером. Эта возможность, однако, представится не ранее, чем он закончит с портретом на сегодня, и я смогу найти предлог, чтобы остаться с ним наедине.
Казалось, прошло несколько часов — хотя, конечно же, солнце двигалось по небосклону со своей обычной скоростью, — и, наконец, свет поменялся в достаточной степени, чтобы Леонардо решил прекратить работу.
— Мы делаем значительные успехи, графиня, — заверил он ее, накрывая холст.
Вздыхая, Катерина поднялась со стула.
— Это прекрасная новость, синьор Леонардо, потому что до маскарада осталось совсем немного. Я уже предупредила синьора Луиджи, что я желаю поговорить с ним сегодня относительно моего костюма. Может быть, я возьму с собой Дельфину, если она будет хорошо себя чувствовать.
— Со мной все в порядке, графиня, — заверила я ее, радуясь возможности сбежать из замка. — И я буду рада проводить вас туда.
Учитель одобрительно взглянул на меня и едва заметно кивнул.
— Уверен, Дельфина справится с этим, — сказал он и добавил: — Я счастлив узнать, графиня, что вы последовали моему совету. Надеюсь, вы не рассердитесь, что я взял на себя смелость отправить портному несколько эскизов с костюмами для вас, чтобы облегчить вам выбор.
Катерина в восхищении захлопала в ладоши.
— Изумительно! У меня будет маскарадный костюм, придуманный самим Леонардо Флорентинцем! Мне не терпится увидеть эти эскизы!
