Дэйл Фурутани - Убить сёгуна
Иэясу, Хонда и остальные спешились, наблюдая за демонстрацией. Кадзэ видел, что старшина стражников уже поджег запал, потом насыпал на полку порох и вложил пулю.
— Думаю, Хонде-сан следует отойти подальше от Нийи — на тот случай, если тот решит не демонстрировать свое искусство, а выполнить долг перед господином Ёсидой до конца! — крикнул Кадзэ.
— Не смеши меня, — ответил Хонда. — Я останусь на месте.
— Иэясу-сама, прошу тебя, прикажи ему! — вновь закричал Кадзэ, видя, что даймё проявляет упрямство.
— Отойди в сторону, — велел сёгун. Он не повысил голоса, достаточно было командного тона, не терпящего возражений.
Хонда поклонился и стал сбоку от Нийи, который мог теперь выстрелить в него, лишь сделав полный поворот. Кадзэ положил хурму на ладонь, подняв ее на уровень головы. Нийя бросил взгляд на самурая, затем быстро поднял мушкет и тщательно прицелился. Теперь ствол ружья был направлен почти точно в голову ронину.
— У тебя есть единственная возможность показать свое искусство сёгуну! — крикнул ему Кадзэ. — Ты полон желания отомстить. И в то же время хочешь показать Иэясу-сама, какой ты меткий стрелок. А убив меня, ты убьешь всех членов твоего клана.
Нийя опустил ружье и вытер ладонь о край кимоно; затем коснулся затылка, куда попал камень. После этого вновь вскинул мушкет, прицелился и выстрелил. Треск взорвал тишину леса. Три птицы, сидевшие на дереве, поднялись в воздух. Плод хурмы на ладони Кадзэ разлетелся на мелкие брызги.
Хонда невольно воскликнул:
— Невероятно! Самый лучший выстрел, какой мне приходилось видеть!
Кадзэ стряхнул с руки остатки хурмы.
Нийя не выказывал никаких эмоций. Он просто опустил мушкет и ждал, когда Кадзэ подойдет к остальным.
Потом вдруг повернулся к Иэясу и упал на колени:
— Прими мой мушкет, Иэясу-сама. Это превосходное ружье, одно из последних и лучших произведений искусства, сделанное Инатоми-сэнсэем и его учениками. Я очень сожалею, что убил великого оружейника и его домочадцев. Люди, которых зарубили Мацуяма-сан и Хонда-сан, были моими помощниками в той резне. Я очень уважал Инатоми-сэнсэя и не хочу, чтобы такая ценная вещь попала в руки невежды.
Иэясу кивнул и знаком велел одному из стражников подойти и принять мушкет из рук Нийи.
— Не понимаю, — заговорил Хонда. — В чем суть происходящего? Что доказывает эта демонстрация?
— А то, Хонда-сан, — спокойно объяснил сёгун, — что во время первого покушения целью заговорщиков являлся не я. Наемный убийца вовсе не промазал и не попал в Накамуру-сан по ошибке. Убили того, кого и намеревались. Не окажись здесь этот ронин, ты последовал бы в пустоту вслед за моим верным даймё.
— Почему Ёсиде-сан нужно было убивать Накамуру-сан и меня? — спросил Хонда. — Не понимаю.
— Ёсида-сан сознавал, что не сможет стать сёгуном. По крайней мере в ближайшее время и даже в случае моей смерти. А вот после гибели двух моих верных приближенных у него не осталось бы соперников в правительстве. Тогда он стал бы моим доверенным лицом и с годами мог превратиться в могущественного человека. Когда пришла бы моя пора уйти в мир иной, он имел бы шанс каким-то образом устранить моего сына Хидетаду и сделаться следующим сёгуном. Но даже без этого он обеспечил бы себе высокий пост и процветание на долгие годы. Для человека номер два почетно стремиться к тому, чтобы стать первым. При счастливых стечениях обстоятельств такое не исключено.
Кадзэ взглянул на сёгуна и подумал, что именно так поступил Иэясу, когда умер Хидэёси.
Иэясу повернулся к Кадзэ:
— Как ты называешь себя сейчас?
— Мацуяма Кадзэ.
— Что ж, Мацуяма Кадзэ, я твой должник. Могу себе представить, что ты перенес. Я верну тебе честное имя и семью. Я отдам тебе имение, которое когда-то принадлежало твоему господину. Сейчас им владеет Окубо-сан, однако лишь потому, что захватил его. Оно не было подарено ему. А мне нужны такие люди, как ты, для создания новой Японии. Возможно, я найду место для тебя в своем правительстве.
Кадзэ поклонился, выражая благодарность за столь лестное предложение:
— Прости меня, Иэясу-сама, но в такой награде я не нуждаюсь.
* * *Окубо прибыл с небольшим эскортом к полю на краю леса, где его поджидал Иэясу со своей свитой. Внезапный вызов сёгуна удивил Окубо. Он даже представить себе не мог, зачем срочно потребовался правителю Японии.
Несмотря на покалеченную ногу, Окубо легко спрыгнул с лошади, хромая, подошел к сёгуну и опустился на одно колено.
— Ты звал меня, Иэясу-сама? — спросил он.
— Ты взял с собой оружие?
— Да, оно приторочено к лошади.
— Но кольчуги на тебе нет?
Окубо ударил себя по груди, показывая, что она ничем не защищена.
— Нет, Иэясу-сама.
— Знаю, мой вызов удивил тебя.
— Я живу, чтобы подчиняться.
Сёгун безразлично посмотрел на даймё и сказал:
— Возьми оружие и иди в лес. Недалеко отсюда есть луг. Ты встретишь там своего старого знакомого.
Окубо удивленно посмотрел на Токугаву:
— Скажи мне, Иэясу-сама, кто этот человек.
— Ты все поймешь, когда придешь на луг.
Недоумевая, Окубо встал и направился к лошади. Вынул из ножен длинный меч, дайто. Держа клинок в руках, пошел по направлению к лесу. Его люди последовали за ним.
— Вели своим самураям ждать тебя здесь, — приказал Иэясу.
Окубо облизал губы, обеспокоенный странным приказом сёгуна, однако жестом приказал своим воинам остаться. Самураи переглянулись. Им казалось, что они все равно должны последовать за господином в лес. Но воины знали, что Окубо в таком случае будет страшно разгневан, и поэтому стояли в растерянности, глядя то на невозмутимого Иэясу, то в спину уходящего господина.
Окубо осторожно пробирался между деревьев, опираясь на длинный меч, с помощью которого надеялся победить любого противника.
Через несколько минут он нашел луг, о котором говорил Иэясу, но там никого не оказалось. Солнце стояло высоко, окрашивая траву в нежный золотисто-зеленый цвет. Окубо сделал несколько шагов и огляделся.
— Я здесь, — раздался тихий голос за его спиной.
Окубо резко повернулся и посмотрел назад и вверх. Высоко на суку дерева в позе лотоса сидел какой-то человек. На его коленях лежал обнаженный меч.
— Ты!.. — Теперь лицо Окубо выражало уже не удивление, а ярость и ненависть. — Давно я ждал этой минуты!
— Я тоже, — сказал Кадзэ. — И на этот раз твой казначей уже не будет пытаться подкупить меня.
— Что ты имеешь в виду?
— А ты не знаешь?
Окубо улыбнулся:
— Расскажи.
— Вечером накануне финального поединка на турнире фехтовальщиков меня навестил казначей твоего клана. Он сказал мне, что долина, лежащая между нашими кланами, за которую постоянно сражался твой отец, перейдет к нам, если я позволю тебе победить. Дьявольское предложение! Казначей знал, что подкупить лично меня невозможно, а вот помочь своему клану я бы очень хотел. Позднее мой господин пришел пожелать мне удачи и увидел, что я обеспокоен. Узнав, что меня посетил казначей, он не стал вдаваться в подробности, а просто велел мне следовать путем чести.
— Чести! Тебе следовало согласиться. Мир стоит на том, что каждый человек использует любую возможность ради своей выгоды. Ты даже больший дурак, чем я думал. Впрочем, не важно. Я годами тренировался ради этого момента, хотя ожидал встретить тебя при других обстоятельствах. Теперь победа будет за мной. Удивительно только, что все это организовал Иэясу-сама.
— Могу сообщить, что Иэясу-сама приготовил тебе небольшой подарок, если вдруг ты выйдешь из леса живым. — Увидев недоумение на лице Окубо, Кадзэ добавил: — В случае твоей победы сёгун отдаст тебе в вечное пользование владения моего бывшего господина. Сейчас ты только управляешь ими, а если победишь, они станут твоей наследной собственностью.
— Тогда я получу двойное удовольствие, убив тебя. Мой дайто питает ненависть к тебе. Меня очень успокоит, что твой клан перейдет в мои руки.
Внезапно Окубо сделал выпад и попытался нанести удар мечом по Кадзэ, сидящему на ветке. Самурай подался назад, схватил меч и спрыгнул вниз с клинком наготове. Окубо отступил дальше на луг, где у него было больше места для маневра. Двигаясь, он продолжал говорить:
— Ты давно не был у себя дома? Как ты знаешь, я весьма уважаемый и сильный правитель. Твой бывший господин был слабым человеком. У него даже не нашлось котла для того, чтобы варить в нем преступников. А я любил казни подобного рода и очень часто варил людей. Теперь у твоих родственников есть новая поговорка — «Огонь нечестивой жизни горячее огня ада». Они называют меня Они Окубо, то есть Окубо-дьявол. Неплохой комплимент, правда?
Лицо Кадзэ вспыхнуло от гнева.
— Ты всегда отличался жестокостью. Тут нечем гордиться.
