Николай Свечин - Туркестан
Полицмейстер перевел дух, помолчал и продолжил:
– Для чего я вам все это сказал? Чтобы не обманывались насчет Нестеровского. Здесь Туркестан, здесь иначе не бывает. Но его превосходительство нам друг и защитник. Сейчас. А мне такой покровитель очень нужен. Вы уедете, а мне служить. Знаете, как иногда трудно бывает? Начальник города – пустое место. Туземной частью вовсе не занимается, а она в десять раз больше русской! И все на мне. Начальник области – ботаник-любитель, а его помощники сплошь казнокрады. Того и гляди, сожрут скромного капитана… Приходится искать сильную руку. А Константин Александрович – хороший человек! По туркестанским меркам. Лишнего не берет. Только то, что люди сами предлагают.
– Как и вы, – не удержался Алексей.
– Как и я, – согласился Иван Осипович, и не думая обижаться. – Нестеровский умеет работать. Держит край в руках. Говорю же: без него тут было бы много хуже! Он государственного калибра человек. Пусть лучше такие, как он, будут наверху, чем Ларионов с Кокоткиным. И я ему помогаю сознательно. А если следствием станет то, что Константин Александрович разбогатеет… Да ради бога! Глядишь, и я под его крылом обеспечу себе старость. Это уж я вам по-приятельски. В туркестанском нашем безлюдье надо маленьким человечкам к кому-то прибиваться. Двое детей, сами понимаете…
Алексей уже успокоился насчет откровений полицмейстера. Нестеровский его, Лыкова, кулаками хочет изменить условия. Чтобы взятки шли в нужном направлении. И пусть! Не лесопромышленнику исправлять мир. Его дело – шпалы продать. А это получится как раз, если победит правитель канцелярии. Наглецу Кокоткину плыть на Сахалин? Очень хорошо! Там ему самое место. У честного служаки Скобеева усилится покровитель? Опять надо радоваться. И вообще, беленьких и без сыщика полюбят, ты вот черненьких полюби…
– Ладно, – примирительно заявил Лыков. – Ничего удивительного вы мне не сказали. Так везде, не в одном лишь Туркестане. Наговариваете вы на свой край, Иван Осипович!
– Правда? – усомнился капитан. – Я думал, хуже нет места во всей империи!
– Есть. Сахалин, например. Если это вас утешит… Но правы вы в другом. Я человек приезжий, живу далеко. А вам тут служить. И пусть ваш покровитель выиграет, ничего не имею против. Даже готов помогать ему в этом. Не забывайте: он мне контракт подписал! Так что мои денежные интересы налицо. Я такой же черненький, как и все остальные.
– Ну и ладно, – сразу успокоился Скобеев. – Мое дело было вас предупредить. Я так понял, что рвения у вас не убавится?
– Ни в коем случае!
– Хорошо! Куда вас подвезти? К Якову Францевичу в номера? Уже темнеет, залезете незаметно.
– Нет, сегодня еще рано, и завтра тоже. Так быстро это не состоится. Давайте заедем на Воскресенский базар, я куплю что-нибудь в дом, на ужин. Чего они сами себе не купят. А оттуда в переулок Двенадцать Тополей…
Алексей ошибся. Нападение на Титуса состоялось уже следующим вечером. Никто не ожидал, что Степан Горсткин так быстро откликнется на необычную просьбу товарища…
Когда Титус снова пришел в почтовую контору, на свой вопрос он вдруг услышал утвердительный ответ. Пожилой служащий поинтересовался строго:
– А как ваше имя-отчество?
– Роберт Робертович.
Почтовик сразу подобострастно осклабился:
– Есть, ваше степенство! Ночью еще пришло распоряжение из Москвы. По нему вам причитается получить двадцать пять тысяч рубликов. Телеграмма в банк госпожи Карали уже отправлена.
«Черт, – подумал Титус. – Степа расстарался! Надо срочно предупредить Лыкова». Но тут, как назло, к нему подошел знакомый пан.
– Слышал, у вас хорошие новости?
– Да, Юлиан Вацлович. Деньги пришли. Доверяет мне товарищество!
– Что ж, поздравляю! Знаете, где банк?
– Признаться, нет. А может, покажете? И опять в ресторан, обмыть событие! У русских говорится: надо протереть глазки денежкам… Хвалят какое-то жаркое из сайги. Вы не знаете, вкусно ли это?
Гориздро задумался. Или только сделал вид? В тот раз он весь день шлялся с Титусом, угощаясь на его счет. Сегодня такой надсмотрщик Яану не нужен… Ладно, пообедает да отстанет!
– А давайте, – словно нехотя согласился лодзинец. – Дел пока мало, так и быть. Только сайгу есть не хочу, она жесткая.
И с этого момента прилип к «доверенному», как банный лист. Титус смог избавиться от него лишь к вечеру. Но как известить Лыкова? Курьеров, наподобие Москвы или Петербурга, в Ташкенте не водилось. Послать коридорного? Опасно: парня могут перехватить. Дадут рубль, и он покажет записку… Самое плохое открытие ждало сыщика в номерах. Осторожно выглянув в окно между шторами, Яков обнаружил наблюдателя. Туземец в папахе стоял и не спускал глаз с дверей. Что делать?
Титус сел на кровать и попытался рассуждать логически. Вряд ли его придут убивать сегодня – уж больно быстро. Им надо подготовиться, убедиться, что все чисто. Но вдруг? День уже потерян, записку Алексею не пошлешь. Надо ждать. Сидеть в номере и молиться Богу, чтобы барантачи отложили налет. Ну а если они все-таки явятся, то и здесь у Яана есть шансы. Сколько их будет? Двое-трое. А кто предупрежден, тот вооружен. В барабане револьвера шесть патронов. На выстрелы прибежит полиция. Но лучше бы они отложили…
Убийцы ничего не отложили. В одиннадцать часов Титус задул лампу. На кровати он сложил «куклу», напоминающую очертаниями спящего человека, а сам притаился у окна. Сердце билось все сильнее и сильнее… Давно, господин лесопромышленник, ты не был в переделке! Ладно. Леха вон влез в кровавую историю, и ничего, справился. И ты справишься.
Так, уговаривая себя, он стоял за шторой. В половине второго ночи к номерам тихо подъехала пролетка. С нее сошел человек и направился к наблюдателю. Извозчик остался на козлах, а эти двое приблизились к номерам. Тот, что торчал здесь с вечера, приник к окну. Разглядел постель со «спящим» и махнул напарнику рукой. В отблеске луны сверкнули серебряные насечки на рукояти кинжала. Черт! Титус торопливо засунул за брючный ремень портфель с ассигнациями. Вдруг успеют ударить? Бить-то будут, скорее всего, в живот… Сыщик взвел курок и встал за дверью. Ну, Леха, втянул! Хотя нет, сам втянулся. Если его сейчас убьют и унесут деньги? Богач Лыков, конечно, вернет их Морозовым, это его не разорит. А вот кто вернет Титусикам мужа и отца? Яану сделалось жаль себя, но тут в коридоре послышались тихие шаги, и бояться стало некогда.
В замке пошуровали, и он легко открылся. Вошли две высокие фигуры. Разглядывают… Не в силах больше выносить напряжение, Яан приставил ствол к спине правого и выстрелил. Тот повалился, как сноп. Левый крутанулся на ноге и без замаха ударил Титуса кинжалом. Лезвие застряло в портфеле. Бах! И второй убийца отлетел к стене.
Не мешкая ни секунды, Яков поднял с пола чужую папаху и нахлобучил себе на голову. Потом вытащил из-за пояса портфель и кинулся на улицу. Извозчик стоял на облучке, готовый ударить лошадей.
– Скорее! – крикнул он. – А второй где?
Сыщик прыгнул в экипаж, рывком повалил возницу и сунул ему в рот ствол револьвера.
– Ах ты… сукин кот! На моей крови заработать решил?
– М-м-м… – мычал тот, в ужасе вращая глазами.
– Спрошу только один раз. Только один! Соврешь или смолчишь – пулю в башку! Понял?
«Черный» извозчик согласно моргнул.
– Где прячется шайка?
И Титус вынул ствол изо рта преступника, нацелив его в лоб.
– В… Андреевской улице, дом нумер восемьсот двадцать шесть!
– Гони в полицию!
Лыков сидел в гостиной и пил вместе с хозяйкой чай. Вот же приятная женщина! Что ни скажет, все к месту. И лицом хороша. В первую встречу Алексею так не показалось, но, присмотревшись, он решил иначе. Просто Ольга Феоктистовна была в его вкусе. Или относилась к тому типу женщин, которые ему всегда нравился. При этом на Вареньку совсем не похожа! Разговор между ними шел на темы серьезные: политика русской власти в крае, достоинства и недостатки магометанства… Потом как-то незаметно перешли к многоженству у туземцев. Лыков осторожно заявил, что видит в этом и плюсы. Вдова кивнула: да, она, например, не была бы там так одинока, как сейчас в русском мире. Воодушевленный сыщик начал развивать свой тезис. Если мужчина порядочный и способен содержать большую семью, сказал он, то впору и нам ввести многоженство. Ольга Феоктистовна улыбнулась и ответила, что она-то не против, а вот общество не поймет. Сыщик сознавал, что говорит пошлости. Но ничего умнее не шло в его голову. Хозяйка была снисходительна, словно поощряла.
Алексей стал подбираться к ручке вдовы. И уже придумал удачную фразу на случай, если та руку отдернет, и на случай, если нет. Но тут в окно с улицы начали громко стучать.
– Кто еще там в такую пору? – испугалась Перешивалова.
