А. Веста - Доля ангелов
Раскидав нападавших, воин сбросил шлем, по плечам плеснула рыжая грива, и зал зашелся от восторга – виртуозные эскапады демонстрировала сама Анелия, хозяйка клуба. Заметив меня, она послала воздушный поцелуй.
В соседнем зале, оформленном под вертеп разбойников, полыхал огромный камин. Мускулистый красавец в леопардовой шкуре на голое тело, медленно вращал кованый вертел. По обычаю средневековых воинских трапез, на вертеле истекал соками жареный бычок. Вдоль стен, как солдатики, выстроились бочонки со старинными клеймами. В кирпичном зале с готическими окнами готовилось небывалое пиршество. Дубовые столы ломились от закусок. Проголодавшиеся гости покинули уютные кресла демонстрационного зала и поспешили занять места за столами и столиками. Среди шумного пира, покачивая бедрами, скользила Анелия. В ее руках сверкали два полных бокала шампанского. Она была радостно возбуждена и пьяна от внимания и счастья. Я одиноко подпирал плечом средневековую колонну, но Анелия подрулила ко мне и протянула бокал:
– Ну что? Выпьем на брудершафт, мой несговорчивый попутчик?
Обвив гибкую руку вокруг моего локтя, она залихватски глотнула из бокала. Я смотрел на ее нежное горло. Такая прозрачность и белизна кожи встречается только у природных полек с «голубой кровью». «Была Анеля хороша, мы с нею выпили ерша», – ядовито скабрезничал тайный соглядатай внутри меня.
Допив вино, Анелия коснулась губами моей щеки. Защелкали блицы фотокамер. Теперь на меня смотрели с интересом и завистью.
– Как хорошо, что ты здесь! – растягивая гласные, пропела Нелли, ласково жмурясь. – Представь, мой партнер по медленной румбе подвернул ногу.
Она шутливо измерила мой рост, привстав на кончики золотых туфелек.
– Ты, пожалуй, с ним одного роста, а значит, и костюм тебе подойдет, а главное, типаж у тебя что надо!
– Но, пани, танцором нужно родиться.
– Это совсем нетрудно, несколько поддержек, раскруток и все!
Я решил, что если внезапно появлюсь на сцене, то Маша увидит меня и, возможно, подойдет хотя бы в конце вечера. Глядя в веселые и бесстыжие глаза Анелии, я малодушно согласился.
Крепко держа за руку, Нелли влекла меня куда-то в глубину клуба-дворца, по анфиладам комнат, пока мы не очутились в небольшом танцевальном зале с зеркалами вместо стен и балетным станком.
– Ты, наверняка, слышал эту байку, Арсен, – смущенно опустив ресницы, ворковала Нелли.
Ее рука лежала на моем плече, покалывая сквозь рубашку электрическими искрами.
– Какую именно, ясновельможная пани?
– Для успеха партнеры в танце должны быть близки, очень близки! В этом и заключается репетиция, и секрет обжигающих танцев в стиле «латинос».
– Все так просто? То есть напротив – сложно!
– Да!
– Простите, пани Анелия, но я старомоден, как «славянский шкаф». После такой тренировки боюсь провалить весь танец.
– Не будь каплуном, и все получится!
Она включила музыку и заперла дверь. Ее рыжие волосы разметались по черному шелковому платью. Ее обнаженные руки, жемчужно светлые, как перламутр, властно обнимали мою шею. Когда рядом девчонка с огненной гривой, подобная Анеле, легко вообразить себя кем угодно. Я положил руку на ее змеиную талию, вновь уколов ладонь грозовым электричеством, и очутился в ритмичном вихре. Я точно знаю, что мы не покидали зала с зеркальными стенами, но мне казалось, что нахожусь в восточном храме, среди массивных колонн и барельефов, изображающих все позы Камасутры, недостижимые, как абсолютный полюс.
Нелли трясла меня за плечи:
– Мачо, ты заснул?
– Бодрствуйте и трезвитесь – сказано в священных текстах, чтобы не проспать самого главного.
– Подожди, я сейчас.
Нелли ненадолго исчезла и вернулась с чашкой чая:
– «Вкус чая напоминает вкус дзен».
– Я мало знаком с учением дзен.
– Ты имеешь шанс узнать больше. К примеру, на востоке чай называют напитком мудрецов!
– Надо же! Что же в нем такого мудрого?
– Однажды Бодхисатва уснул во время созерцания премудрости. Этот проступок показался ему настолько ужасным, что он тотчас же отрезал себе веки. Они упали на землю и проросли. Так появился первый кустик чая.
Нелли сидела на пушистом ковре в позе лотоса. Отставив изящный локоть, она наливала чай из крохотного фаянсового чайника.
– Да, ты глубоко постигла буддизм. А я, профан, даже не подозревал, что буддистки так хорошо танцуют!
Нелли метнула на меня взгляд, исполненный таинственного значения:
– Когда все закончится, давай поужинаем вместе.
– Всегда готов!
На любом мало-мальски стоящем карнавале есть свои король и королева. Под вздохи восхищения и вожделения они танцуют танец судьбы.
Мы танцевали медленный, чувственный и жестокий танец. Нелли вилась вокруг меня, как золотистое пламя, и мои исполненные силы и страсти, но угловатые «па» выгодно оттеняли ее возможности. Музыка сорвалась с нарочито медленной прелюдии, как срывается долго сдерживаемое желание. Я энергично прижал ее тонкое, обернутое шелком тело, и дальше все пошло само собой.
Старик Бернард Шоу оставил нам замечательное изречение, доступное любому переводу: «Танец есть вертикальное выражение горизонтального желания». Он был прав! Под восторженные аплодисменты мы покинули подиум, и я получил недолгую свободу от «ночной тигрицы».
После жаркого танца лицо горело. Я прошел сквозь душные, гудящие, как вешний улей залы, и вышел на крыльцо под медленно падающий снег. Постоял немного, хватая губами сладкие снежинки.
Часам к двум ночи праздник утомленно стих. Гости разъезжались по домам, чтобы успокоиться, или переходили в казино «Поручик Ржевский», расположенное в соседнем доме, чтобы еще раз испытать судьбу и удачу.
В поредевшей толпе вновь мелькнула Маша. Неприступно красивая, «вечерняя». Что привело ее на этот полуночный бал. Охота на женихов? Поиск нового папика?
В подтверждение моих худших догадок Маша словно не узнала меня, даже бровью не повела.
– Привет охотницам на мастодонтов бизнеса. Удалось поразить кого-нибудь или стрелы, выпущенные из-под ваших ресниц, застревают в их толстой коже?
– А ты что здесь делаешь? Зажигаешь на танцплощадке?
Я взял ее за локоток, обтянутый ажурной перчаткой, и отвел в сторону.
– Маша, Анеля и есть та самая девушка, которая ехала со мной в купе. Когда все стихнет, я намерен попасть в апартаменты Анели.
– Флаг тебе в руки...
Она медленно пила ледяной нарзан, и ее не интересовали ни перстень, ни я.
– Ты не так поняла меня, Маша! Возможно, перстень здесь, в этом особняке! Но искать его тут, все равно, что иголку в стоге сена.
– Надо всего лишь поджечь стог вместе с гадюками, и иголка найдется, – усмехнулась Маша. – Смотри, тебя уже ищут, чтобы пригласить на белый танец.
По залу, кивая знакомым и озаряя улыбкой незнакомых, шла Анеля.
– Да ты ревнуешь!?
Маша пожала плечами и отступила в тень колонны.
Анеля быстро нашла меня (нельзя сказать, чтобы я активно скрывался) и, загадочно улыбаясь, повела за собой.
Покои Анели были отделаны мрачным природным камнем, щедро инкрустированы ониксом, обильно украшены шкурами, японскими коврами и вазами с видами Киото. В медных шандалах-иероглифах горели факелы. Потолок подпирали массивные деревянные колонны, такие я видел в самурайских фильмах.
– Эти колонны олицетворяют мужскую силу, – опустив глаза пояснила Нелли. – Японцы называют их ябуни.
Я огляделся: оружие висело повсюду, и если у Чехова в третьем акте мирно пылящееся на стене ружье должно обязательно выстрелить, то мечи, сабли и ятаганы в ножнах явно предвещали финал грядущей драмы.
Словно играя, Нелли вынула из ножен дамасский клинок и вытянула руку, любуясь закалом:
– На Востоке говорят; если меч вынут из ножен, он должен попробовать крови...
«Вот оно... началось», – мелькнуло в моей голове.
– И чья же это будет кровь, пани?
Нелли ухмыльнулась и, слегка проколов пальчик на левой руке, чувственно слизнула капельку крови. Затем она сняла со стены короткий изогнутый меч:
– Посмотри, это кинжал для харакири. Правда, что харакири – дорога в рай?
– Не совсем верно.
Я осторожно вынул кинжал из ее рук.
– Похоже, древние народы, общались теснее, чем мы... – от нее исходил запах дорогого вина, духов и женского желания. Я умолк, не договорив.
– Теснее, чем мы? – удивилась она.
– ...можно представить... – выдавил я.
Гибкая ладонь Нелли скользнула под мой ремень прямиком к моему единственному оружию. В отличие от самурайских мечей в ножнах, оно обещало победу.
