Сандра Лессманн - Тайна старой знахарки
— Нет, вы и вправду не в своем уме.
— Это уж мое дело.
— Теперь не только ваше. Кроме того, что вы себя подвергаете риску, так еще ставите под угрозу жизнь жены. Не забывайте этого, сэр.
С этими словами Элизабет повернулась и направилась в кухню. Энн, которая никак не участвовала в споре, молча последовала за ней.
Ален глубоко вздохнул. Он понимал, что неприятностей не избежать, стоило двум женщинам узнать, что у него проживает католик, да еще пастор. С тяжелым сердцем он отворил дверь комнаты Иеремии, чтобы обсудить с ним случившееся.
Два дня спустя Иеремия сидел за книгами по медицине, вдруг распахнулась дверь, и на пороге иезуит увидел Энн.
— Входите, мадам, — вежливо пригласил он, хотя по недовольной физиономии вмиг определил, что предстоящий разговор ничего хорошего ему не сулит. — Чем могу служить?
Долгим неподвижным взглядом Элизабет посмотрела на него и сказала:
— Тем, что как можно скорее уберетесь из этого дома.
Иеремия ожидал всего, чего угодно, только не этого, и не нашелся даже что ответить. Не успел он и рта раскрыть, как Энн продолжила:
— Вы католический пастор и по закону нашего короля — государственный преступник, который находится в Англии не законно. Каждому, кто предоставляет кров таким, как вы, грозит смертная казнь. Ради моего мужа прошу вас подыскать себе другое жилье.
— А вам не кажется, что это решать все-таки Алену? — стараясь сохранять спокойствие, возразил Иеремия.
— Мой муж — человек легкомысленный, который подвергает опасности и себя, и свою семью, — ответила на это Энн. — И мой долг жены уберечь его от глупостей.
— Вы сами до этого додумались или тетушка помогла?
— Не оскорбляйте мою тетю. Она богобоязненная женщина и никогда не станет впутываться ни в какие суеверия. А вы посланник Антихриста, который отвращает моего мужа от истинной веры. Вы угроза для него и для всей семьи. А я не хочу жить в вечном страхе, постоянно ждать, что в один прекрасный день сюда явятся сыщики, уведут Алена и бросят в застенки, а может, и вообще сделают меня вдовой. Вы что же, считаете, что такого быть не может?
Иеремия как раз считал, что вполне может, посему промолчал.
— Наверное, не мне это решать, а моему мужу, — невозмутимо продолжала Энн. — Я ему не указ. А вот вас я могу заставить убраться отсюда подобру-поздорову.
Иеремия, уловив намек, недоверчиво посмотрел на нее.
— Если вы не съедете, я тут же сообщу в муниципалитет, и вас силой выселят.
Какое-то время оба молчали. Иеремия будто онемел. Он пытался разобраться, что это — пустые угрозы или вполне серьезное предупреждение, но чутье подсказывало ему, что эта особа не остановится ни перед чем в стремлении защитить свой очаг. Да еще при такой советчице, как тетушка Элизабет.
— Я ничего против вас не имею, сэр, — уже гораздо мягче произнесла Энн. — Но хочу, чтобы вы уехали отсюда и оставили в покое моего мужа, чтобы он смог стать на верный путь.
Глава 16
— Что взбрело в голову этой окаянной бабе?! Как осмеливается она шантажировать вас? — Черные глаза Аморе гневно сверкали. — С каким удовольствием я влепила бы этой наглой дуре пару хороших затрещин.
— Миледи, я попросил бы вас все же следить за своей речью. Иначе мне придется прямо сейчас исповедовать вас, — строго произнес Иеремия.
Иезуит разыскал леди Сен-Клер в ее покоях в Уайтхолле, чтобы поставить в известность о своем решении сменить местожительство.
— Вы не представляете, как я вам сочувствую, святой отец, — оправдывалась Аморе. — Но меня приводит в бешенство, когда кто-нибудь вот так, ни с того ни с сего, подвергает вас опасности. Что вообразила себе эта грязная потаскуха…
— Миледи!
— Прошу прощения, святой отец. Больше себе подобного не позволю.
У Иеремии вырвалось нечто похожее на стон.
— Миледи, я уже говорил вам, как мне досадно сознавать, что вы все-таки решили вернуться ко двору?
Аморе скривилась. В данный момент ни ей, ни остальным придворным дамам нельзя было поставить в вину хотя бы страсть разодеваться в пух и прах, ибо ныне двор английский пребывал в скорби по королеве Португалии, матери королевы Екатерины. И большинство дам появлялись в свете в скромных, без каких-либо украшений, черных платьях. Не была исключением и Аморе, хотя и не выглядела столь уныло, поскольку ее безупречная кожа, не нуждавшаяся ни в румянах, ни в белилах, независимо от туалета превращала ее в красавицу.
— Так она на самом деле угрожала, что донесет на вас? Эта глупышка хоть понимает, чем может это для вас обернуться?
— Вот в этом я как раз не уверен, — осторожно произнес Иеремия.
Тут ему вспомнился брат по ордену Роберт Саутвелл, поэт, который во времена жесточайших репрессий периода правления королевы Елизаветы оказался жертвой предательства одной особы по имени Энн Беллами, решившей сообщить о нем властям, в результате чего Роберт Саутвелл после долгих издевательств принял мученическую смерть. Но и самой Беллами ее поступок блага не принес, скорее напротив. После того как ее изнасиловал охотник за католическими пасторами Топклифф, приложивший руку к гибели и Саутвелла, она забеременела и Топклифф выдал ее за своего посыльного.
— Вы сейчас вспоминаете об отце Саутвелле.
Иеремия невольно вздрогнул при этих словах. Какой все-таки дар проницательности у этой женщины! Она буквально прочитывала его мысли.
— На наше счастье, времена изменились, — уже другим, более оптимистичным тоном продолжала Аморе. — Его величество никогда не допустит, чтобы пастор пал жертвой бездумного применения отживших свой век законов. Как никогда не подпишет и ордер о пытках.
— Увы, но какой-нибудь чрезмерно ретивый мировой судья все еще наделен правом потребовать от попавшего под подозрение пастора дать показания под присягой, а в случае отказа бросить его в темницу, — задумчиво произнес иезуит.
— Ваш друг — судья Трелони, он наверняка поможет вам избежать неприятностей. А если не он, так я вступлюсь за вас, — заверила его Аморе.
— В этом я не сомневаюсь. Но я боюсь не за себя, а за свою паству. Отныне дом Алена — ненадежное прибежище для католиков. Я не могу допустить, чтобы они по моей милости подвергались опасности стать жертвой предательства.
— А что думает мастер Риджуэй по поводу вашего решения съехать от него?
— Он попытался убедить меня остаться. Но и он прекрасно понимает, что это чревато бедой. Мне очень не хочется расставаться с Аленом — у него я всегда чувствовал себя спокойно. Но, как говорится, иного выхода просто нет.
— В таком случае, отчего бы вам не перебраться ко мне? — предложила Аморе.
— Вы сами понимаете, что это невозможно. Если я поселюсь у вас в доме, если стану проводить там мессы, об этом моментально станет известно всем и каждому в Лондоне. И каждый будет знать, что я за пастор. Нет-нет, мне как раз следует сейчас как можно меньше выделяться из толпы, чтобы иметь возможность посещать прихожан на дому. Так что риск в моем положении недопустим.
— Где же вы собираетесь обосноваться? — с ноткой разочарования поинтересовалась Аморе.
— Это предстоит решить моему настоятелю, — пожав плечами, ответил Иеремия. — Завтра у меня с ним встреча.
Тень озабоченности промелькнула по лицу Аморе.
— Но ведь он не вышлет вас из Лондона, как я понимаю?
— Сие мне неведомо, миледи.
— Святой отец, я не могу потерять вас, — умоляюще произнесла женщина. Перспектива, что ее духовника зашлют куда-нибудь в далекую провинцию, пугала ее. — Постарайтесь убедить вашего настоятеля, что я не допущу, чтобы вас изгнали из Лондона.
— Интересно, что вы предпримете, чтобы воспрепятствовать этому? — полюбопытствовал Иеремия. Пыл миледи явно забавлял его.
— Я попытаюсь довести до его понимания, что вы единственный иезуит, который вхож ко двору и в королевские покои, — решительно заявила Аморе. — И ваш настоятель поймет, что здесь вы будете для него куда полезнее, чем где-нибудь в глуши.
Иеремия невольно улыбнулся. Как часто ему приходилось убеждаться в благосклонности этой удивительной женщины. И хотя между ними по-прежнему оставались разногласия, они ничуть не подрывали их многолетнюю дружбу.
Аморе украдкой бросила взгляд на золотые часы, стоявшие на столике рядом, и поднялась с кресла.
— Нам пора, святой отец. Король ожидает нас у себя в лаборатории. Ему не терпится услышать о ваших успехах в борьбе с чумой.
Встреча Иеремии с настоятелем много времени не заняла. Иезуит передал вышестоящему лицу настоятельную просьбу леди Сен-Клер видеть его во главе католического прихода в Лондоне, присовокупив и соответствующие аргументы. Но, как оказалось, он ломился в открытые двери. Настоятель прекрасно понимал, что его знакомство с леди Сен-Клер и частые встречи с ней лишь на пользу католической церкви. Да и слухи о том, что сам король ничего не имел против католической веры, мало-помалу становились секретом Полишинеля. Вскорости Иеремии предстояло поселиться в доме одного мастера по изготовлению хирургических инструментов на Лондонском мосту. Мастер сам изъявил желание поселить у себя пастора. И хотя это означало для Иеремии расставание с прежней паствой, решение настоятеля он воспринял с облегчением — ничего страшного, хлопоты о душах подопечных примет на себя его коллега.
