Фиделис Морган - Неестественный свет
— Чего не знаю, того не знаю, — рассмеялась Элпью, — но ты будешь моей самой настоящей королевской подругой, если сможешь что-нибудь разузнать о том парне, которого я приметила.
Еще одна визгливая песнь подошла к концу, последние аккорды потонули в громе рукоплесканий.
Элпью поднялась, поцеловала Молли в щеку и вышла на улицу через боковую дверь.
Снаружи, в ожидании конца концерта и выхода синьора Фидели, уже толпились женщины — увидеть его, поговорить с ним, прикоснуться к нему.
— Он средоточие всего, о чем только можно мечтать в этом мире! — громко заявила крупная женщина в красном.
— Почти всего, о чем можно мечтать, — поправила ее подруга.
Миленькая блондиночка защебетала:
— Говорят, что в Сити живет женщина, которая родила от него ребенка.
Собравшиеся дамы снова разразились хохотом. Элпью пробиралась между ними с угрюмым видом.
— Как мило, должно быть, иметь от него ребенка, — не унималась блондиночка.
— Мадам, на днях я встретила даму с тремя! — Это снова подала голос крупная женщина в красном, возбужденно обмахиваясь веером.
— И все от Фидели? — Толпа пришла в возбуждение.
— От Фидели, из воска. Два пенса за штуку.
Взрыв хохота. Элпью подняла брови, удивляясь: неужели этим женщинам настолько нечего делать, что они тратят свое время, гоняясь за этим жирным коротышкой-сопрано, прикидывающимся мужчиной?
— О, Джемини, кто их делает? Я должна купить дюжину. — Дамы принялись вытаскивать записные книжки, клочки бумаги, все что угодно, лишь бы записать адрес магазина, торгующего восковыми Сигизмондо Фидели.
Ворча, Элпью завернула за угол и вошла в театр через парадный вход.
— Я должна его иметь, — прошептала Пигаль.
Нарисованные брови графини взмыли вверх.
— Фидели?
— Не смеши меня, — отрезала Пигаль, указывая на арапчонка в атласе, который сидел в соседней ложе. — Его! Эттого очаговательного малыша. — Как и раньше, мальчишка незаметно улыбался и подмигивал женщинам в зрительном зале, в то время как его элегантная хозяйка не отрываясь смотрела на сцену.
— Ты себе льстишь, — прошептала графиня. — Он неразборчив. Точно так же он заигрывал со мной на «Двойной игре».
— Этто меня не волнует, — сказала Пигаль, бросая на мальчика плотоядные взгляды в отталкивающе жеманной манере. — Он кгасивый и будет пгекгасно смотгеться в моем выезде. Особенно тепегь, когда сбежала этта кгыса — Азиз. — Пигаль размышляла над способами переманить ребенка от хозяйки — лаской или сладостями. — Я могла бы каждый день устгаивать ему пгелестные сюгпгизы и дагить подагки, он бы у меня купался в любви.
Синьор Фидели подбирался к кульминационной точке:
Давайте же петь и сердца веселить,
Пить херес с кларетом и в танце кружить…
Изменчивый мир к наслажденью ревнив,
Сокровища — прах, так избавься ж от них.
Шутя расставайся и с фунтом и с пенни —
Ведь наш неизбежный удел — это тленье.
— Точно, — зашептала Пигаль. — Я пгедложу ей за него столько денег, что она не сможет отказаться.
Нахмурившаяся графиня шикнула на подругу — ей хотелось хотя бы послушать Фидели. Пигаль же, пoxoжe, не занимало ничто, кроме арапчонка в соседней ложе.
Зачем же влачиться в тревогах и страхе
И вместо веселья вздыхать, как на плахе…
— Так или иначе, но я его заполучу. Этто любовь! — Отвернувшись от графини, Пигаль снова принялась строить глазки красивому темнокожему мальчику.
Вернувшаяся в ложу Элпью посмотрела на графиню.
До встречи с червями гульбой насладимся,
В могиле уж точно не повеселимся…
Фидели подготавливал зрителей к неистовому крещендо, которое предшествовало первому антракту.
Слова его песен и без того нагоняют достаточно тоски, подумала Элпью, но от крепкого аромата духов — фиалки, ландыша и мускуса — у нее закружилась голова.
… И счастье познаем, друг друга любя,
Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
— Вряд ли это вероятно — в его-то случае… — прошептала Элпью, изготовившись вытащить графиню из ложи, как только грянут аплодисменты.
Фидели, как принято, повторял первую строчку репризы:
Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
Пигаль по-прежнему пожирала глазами арапчонка, пока графиня кое-как поднималась на ноги.
Чтоб в отпрысках наших продолжить себя.
Зрители вскочили, хлопая и крича: «Повторить!» Элпью вытолкнула графиню в коридор, и они помчались к входной двери.
— Что за пожар, Элпью? — с досадой спросила графиня, оправляя одежду.
— Вы не забыли, миледи, у нас есть работа. — Элпью распахнула дверь, и они выскочили в быстро сгущавшиеся сумерки.
Когда они спускались по ступенькам, кто-то хлопнул Элпью по плечу. Та обернулась и увидела криво улыбавшуюся ей миссис Кью.
— Мистрис Элпью! Как поживает самый громкий скандал этой недели?
Элпью бессмысленно улыбнулась в ответ.
— А, графиня Эшби де ла Зуш, — шагнув вперед, мистер Кью поцеловал ей руку. — Вы уже припасли для нас что-нибудь остренькое? До срока осталось всего два дня, вы не забыли?
Графиня поперхнулась. Чета Кью стояла, выжидающе улыбаясь.
— Элпью выясняла подробности любовной жизни синьора Фидели, не так ли, дорогая?
Элпью вымученно улыбнулась.
— Мне сказали, что женщины коллекционируют восковые фигурки кастрированного голубка.
— Правда? — ощерилась в улыбке миссис Кью. — И кто же они? Герцогини? Жены министров? Все они заявят, что купили их для своих детей. Я надеялась, что у вас есть для нас что-нибудь более пикантное, чем это, мистрис Элпью.
— Дом порки… — Графиня рылась в памяти, пытаясь извлечь хоть какие-то подробности касательно данного заведения. — Мы видели, как туда входили очень интересные люди. Сидящие высоко в правительстве.
Миссис Кью пронизала ее взглядом.
— В самом деле? И кто же?
— Ага, миссис Кью, — графиня потерла руки. — Терпение! Терпение! Скоро вы все узнаете. Поверьте, мы охотимся на действительно крупную рыбку. — Она огляделась в поисках каких-нибудь часов. Поблизости ни одних не было. Поэтому она махнула рукой в неопределенном направлении. — Ах, уже столько времени. Мы опаздываем на встречу с мадам Плеткой.
Она схватила Элпью за руку, и сыщицы припустили по Португальской улице, обернувшись на бегу помахать чете Кью.
Вернувшись в Энглси-хаус, графиня обнаружила задремавшего у огня Годфри. На коленях у него была раскрыта большая книга. Ее светлость схватила фолиант и прочла на корешке: «Пиршество для червей» Фрэнсиса Квэрлза! Где он нашел эту чушь? Графиня швырнула книгу на пол.
— Что это такое? — подобрала ее Элпью.
— Высказывания о достойной жизни: «Начавший жить, начинает умирать», «Тот, на ком нет креста, не заслуживает короны» и тому подобная нудная моралистическая чепуха. Годфри! — Она толкнула слугу. — Для тебя есть работа. Надевай пальто, пойдешь с нами.
— Надеюсь, миледи, не трудная работа, — проворчал, моргая, Годфри. — Я не могу нести уголь, миледи, ничего такого. У меня страшно болит спина.
— Насчет этого можешь не беспокоиться. — Графиня протянула ему шляпу. — Твоей спине очень скоро полегчает, я уверена. — Она заговорщицки ухмыльнулась Элпью. — Ты отлично проведешь время, если не будешь пороть чушь. Так что давай, собирайся — не хочется тебя подстегивать, — и шлепай в Ковент-Гарден.
Спустя полчаса троица стояла перед Райским домом порки миссис Бирч.
— Я туда не пойду, — забрюзжал Годфри. — Не позволю, чтобы какая-то крепкая бабенка забавлялась с моим орудием.
— Уверяю, никто не собирается тебя насиловать. — При одной мысли об «орудии» Годфри графиня передернулась. — Красивая девушка всего лишь пощекочет тебя хлыстом, а ты узнаешь, кто из знаменитостей к ней ходит. И тогда целую неделю мы все сможем угощаться вырезкой.
Стиснув зубы, Годфри цеплялся за притолоку, пока Элпью с графиней проталкивали жилистого старика сквозь штору из бусин во тьму знаменитого заведения.
Бледные руки с длинными ногтями схватили Годфри и втянули внутрь.
— Идемте же, господин Трусишка! — громогласно рявкнула женщина. — Пойдем ко мне в комнату. Как тебя зовут?
— Годфри! — крикнули за занавеску Элпью с графиней.
— Ай-яй-яй, Годфри, — прорычала госпожа, — тебя надо наказать. Ты очень, очень плохой мальчик.
Годфри только успел взвизгнуть и исчез во мраке.
— Отлично, — сказала графиня, потирая руки. — А мы во время его сеанса можем зайти в какой-нибудь славный индийский магазин и перекусить и выпить шоколада.
