Клод Изнер - Роковой перекрёсток
— Рад, что вы передумали! — Навар воспринял действия Кэндзи как согласие составить ему компанию. — Я просто умираю от жажды. Официант! Бутылку шампанского, — заказал он, усаживаясь за столик, и кивнул в сторону пышнотелой дамы. — Вы знакомы с Нини Патанлэр?[50]
Кэндзи отрицательно покачал головой.
— В прошлом торговка, замужняя дама, мать семейства, она все бросила ради того, чтобы дрыгать тут ногами! Как и вон тот длинный тип — Валентин-Без-Костей.
— Интересное прозвище…
— Да уж, меткое, ничего не скажешь, его придумал один журналист, услышав в исполнении этого субъекта «Песенку Валентина». А на самом деле его зовут Этьен Ренодан, и брат у него вполне достойный человек, нотариус. А Валентин блистал еще на балах времен Второй империи. Говорят, на танцы можно подсесть почище чем на абсент или морфий. Но самое опасное здесь даже не это, а зараза, которую называют «болезнью века». Интересно, сколько этих клоунов подцепит ее к утру…
Кэндзи вполуха слушал болтовню Навара. Тем временем оркестр грянул «Парижскую жизнь».[51]
Приближалась полночь, наступило время канкана. Звуки труб, вихрь юбок, мелькание черных чулок. Четыре солистки — Ла Гулю, Нини Патанлэр, Грий д'Эгу и Рэйон д'Ор — выделывали замысловатые па, Фифи Ба-Рен не отставала от товарок.
— Ради полоски розовой плоти, что мелькает у них между подвязками и кружевными оборками панталон, — прокричал Навар Кэндзи на ухо, — многие сюда и приходят!
Кэндзи сам не заметил, как оказался в первом ряду. Теперь танцовщицы занимались тем, что носком туфельки пытались сбить шляпы у зрителей, и, не успел он опомниться, как Эдокси ловким движением ножки отправила его блестящий цилиндр в самую гущу толпы. Навар ликовал. Кровь бросилась Кэндзи в голову, и он отправился на поиски своего головного убора.
Канкан длился всего лишь восемь минут, потом Навар отвел Кэндзи за столик, и вскоре к ним присоединилась запыхавшаяся Эдокси.
— Уф, как я устала, — выдохнула она, падая на стул.
— Браво-браво! — улыбнулся ей Навар. — Ваш танец выше всяких похвал!
— Ах, мсье Мори, так мило, что вы пришли! — Эдокси склонилась к Кэндзи. — Ну, не прикидывайтесь скромником. Какой у вас красивый сиреневый галстук!
— Народу тут сегодня… — проворчал Луи Дольбрез, подсаживаясь к ним. — Всем добрый вечер! Видели, кто пожаловал? Его высочество собственной персоной, — и он указал подбородком на принца Эдуарда.
— К черту его высочество! Нас посетил знаменитый книготорговец с Левого берега! — воскликнула Эдокси и накрыла ладонью руку Кэндзи.
— Так вы торгуете книгами? — спросил Дольбрез.
— На днях я знакомила вас с компаньоном мсье Мори, Виктором Легри.
— А! Это тот, у которого подружка художница? Вот уж красотка — глаз не отвести. Представляешь, она взялась написать мой портрет, наверное, глаз на меня положила.
— Виктор и Таша собираются пожениться, — сухо заметил Кэндзи.
— Да ну! А я не верю, что женщины умеют хранить верность, — ответил Дольбрез, не сводя глаз с Эдокси. — Помните, что поет Иветта Гильбер: «Леон! Сними очки, мне больно», — напел он.
— Я как-то ходил на ее концерт, — подхватил Навар. — Это незабываемо! Не зря ее окрестили Сарой Бернар бульваров. Слышали бы вы, как она читает «Девиц», выразительно покашливая там, где были слова, вырезанные цензурой!
…Ох уж эти мне девицы!
О чем они мечтают — никто не угадает,
О фруктах, о цветах… о всяких пустяках?..
— Согласен, это намного забавнее, чем «Отец Горио», который Антуан поставил у себя в «Театр Либр»,[52] — заметил Дольбрез. — Мсье Мори, трудно поверить, что вы процветаете, продавая такие невыносимо скучные книги.
— У нас продаются книги на любой вкус, даже сборники картинок для неграмотных, мсье Дольбрез, — холодно парировал Кэндзи и встал.
— Туше! — воскликнула Эдокси. — Так тебе и надо, Луи! — Она схватила Кэндзи за руку: — Мсье Мори, неужели вы нас покидаете?!
— Дружище, вы рискуете пропустить самое интересное: после закрытия танцовщицы показывают откровенные номера — только для избранных, — поддержал ее Навар.
— Вот увидите, танец, который мы с вами только что видели, по сравнению с этим — просто образец благопристойности, — добавил Дольбрез и протянул Кэндзи руку. — Не обижайтесь, господин книготорговец. Можно попросить у вас визитку? Если меня покинут и сон, и любовница, я приду к вам за книгами.
Убедившись, что собеседники — а особенно Эдокси — и в самом деле рады его обществу, японец опустился на свое место.
Глава десятая
21 ноября, суббота
В колченогом кресле сидел человек. Из дырявого носка торчал большой палец, с кресла свешивалась рука. На полу лежала куча газет, валялась домашняя туфля и стояла керосиновая лампа.
Жозеф до двух часов ночи просматривал подшивки старых газет. Если в Лионе между 1875 и 1886 годами произошел крупный скандал, связанный с драгоценностями, то криминальные хроники не могли не написать об этом. Но он так ничего и не обнаружил и заснул прямо в кресле.
Ему приснился кошмарный сон: как он мечется по огромной библиотеке в поисках какого-то бесценного манускрипта и никак не может его найти.
Колокол церкви Сен-Жермен-де-Пре пробил три раза. Жозеф очнулся и хотел было вернуться к газетам, но вдруг вспомнил, что перестал собирать их в 1885 году, когда устроился на работу в книжную лавку «Эльзевир».
Это событие живо встало у него перед глазами. Матушка с сияющим лицом сообщает ему радостную новость: «Сынок, я все устроила, ты пойдешь по стопам отца. Мы с тобой заживем по-королевски! Твое жалованье плюс мое… К тому же лавка находится в двух шагах от дома. Ах, как бы порадовался за тебя отец, доживи он до этого дня!». А приятель Жозефа, Марсель, заметил: «Прощайся с беззаботной жизнью! Ладно, не расстраивайся, зато это верный кусок хлеба. С такой работой ты справишься, ты же книжный червь».
Жозеф задался целью стать самым лучшим на свете приказчиком, и с тех пор почти не виделся с Марселем. А ведь когда-то они вместе чуть свет бежали на улицу Круассан за свежими выпусками газет, а потом продавали их на парижских улицах. Именно тогда Жозеф начал собирать свою коллекцию вырезок.
В дверях появилась мадам Пиньо в ночном чепце.
— Эт-то что еще за новости?! — изумилась она. — Неужели тебе больше нечем заняться? Пойдем-ка пить кофе. Сейчас сварю тебе погорячей да покрепче.
Жожо с трудом поднялся на ноги и отряхнул брюки.
«Вот обидно будет, — думал он, — если материал про эти драгоценности напечатали тогда, когда я уже перестал собирать газеты! Но я не сдамся и все равно разыщу эту статью!».
— Ко-офе! — крикнула мать.
— Иду-иду!
Войдя в тесную кухоньку, он не стал садиться за стол, а выпил кофе, стоя возле раскаленного докрасна очага. Мадам Пиньо протянула ему хлеб и, глядя на его измятую одежду, с осуждением покачала головой:
— Когда снова надумаешь разгребать свой хлам вместо того чтобы спать, как все нормальные люди, — предупреди меня заранее, и я уйду ночевать к мадам Баллю.
Она взяла корзинку и ушла на рынок. Жозеф стал задумчиво прибирать на кухне. Ему не давала покоя мысль, что он упустил что-то очень важное.
Наконец все заблистало чистотой, и Жозеф, с трудом переставляя ноги и сдерживая зевоту, отправился на улицу Сен-Пер.
Он открыл лавку, взял метелку из перьев и, тихонько насвистывая, принялся смахивать пыль с полок.
— Как вы это делаете? Я пробовала, но у меня не получается, — пожаловалась Айрис, появляясь в дверях.
— Ох, и напугали же вы меня, — Жозеф от неожиданности чуть не выронил метелку.
— Мне скучно. Не понимаю, как это можно зарабатывать на жизнь продажей книг. Ведь все эти мириады слов ровным счетом ничего не меняют.
— Неужели вам никогда не хотелось с головой погрузиться в какой-нибудь хороший приключенческий роман?
— Я бы лучше свистеть научилась.
— Это гораздо проще, чем говорить по-английски, достаточно округлить гу…
— Доброе утро, дорогая, — Кэндзи обратился к своей крестнице по-английски. — Пойдем завтракать.
— Уже иду! — тоже по-английски отозвалась Айрис и лукаво улыбнулась Жозефу.
— Значит, говорите по-английски, чтобы я ничего не понимал. Ладно, мы это исправим! Мадемуазель Айрис меня научит, — проворчал он.
— Здравствуйте, молодой человек, — услышал он знакомый голос. — Надеюсь, вы уже получили три экземпляра «Жизели», которые обещал мне мсье Мори.
Жозеф приветливо поздоровался с графиней де Салиньяк и стал проверять записи в книге заказов.
— Похоже, вы перепутали даты: книги нам вышлют только завтра.
— Какая досада! Я хотела подарить одну Адальберте де Бри. Доктор Шарко отправил ее на воды в Ламалу-ле-Бэн, но даже это не помогло, у нее пол-лица парализовано.
