Клод Изнер - Роковой перекрёсток
— Сам увидишь. Столовое серебро и золотые безделушки они оценивают на вес и оплачивают только четыре пятых. А за остальное хорошо если треть настоящей цены дадут. Вот я часы принес и знаю, что могу с ними распрощаться!
— Но должен же быть способ не довести дело до аукциона, — сказал Жозеф.
— Ну да! Даешь расписку и платишь проценты по ссуде. Переплачиваешь за собственную вещь раз в десять-пятнадцать.
Студент мрачно поплелся к выходу, но Жозеф окликнул его:
— Я бы на вашем месте попытал счастья. Здесь, конечно, обдираловка, но, как говорит мой хозяин, пустая квартира лучше, чем пустой желудок.
Ободренный студент вернулся в очередь. У соседнего окошка подошла очередь дамы с каминными часами. Оценщик внимательно осмотрел их и сухо объявил, что даст десять франков. Вдова возмущенно воскликнула, что ее дед с бабкой отдали за это чудо целое состояние, а ей срочно нужно расплатиться с булочником и мясником, которые больше не желают отпускать товар в долг. Человек за стойкой равнодушно перевел взгляд на следующую клиентку — улыбчивую девушку, которая принесла закладывать мужской костюм.
— Брат обзавелся таким брюхом, что костюм на него все равно не лезет. Сколько я за него получу?
Тут вдова оттолкнула девушку и сдала свои часы в обмен на две монетки по пять франков.
— Сущий грабеж, — всхлипнула она.
— Зря вы так, — возразил оценщик. — Я всего лишь делаю свою работу.
— Хорошая работа — на людском горе наживаться! — с горечью сказала вдова.
— Ну, молодые люди, поняли теперь, что и как? — пробурчал старый торговец.
Наконец подошла очередь Жозефа.
— Что у вас? — ворчливо спросил его неприветливый субъект, не поднимая головы.
— Здравствуйте, мсье. Если я вам скажу: «Шарманса», что вы мне ответите?
— Что мне неизвестен предмет под таким названием.
— Так зовут брата моей матушки, мне сказали, что он служит здесь.
— Шарманса ваш дядя?! — удивился оценщик.
— Ну да, мой дядя работает у «моей тетушки», — попытался сострить Жозеф. — Меня зовут Гастон Молина. Так дядя здесь?
Оценщик окинул Жозефа пристальным взглядом.
— Минуту, — сказал он угрюмо. — Сейчас выясню.
Минута затянулась, и очередь стала недовольно ворчать, но тут оценщик вернулся.
— Он сейчас занят на складе.
— Послушайте, это очень срочно, вопрос жизни и смерти, мне бы только пару слов ему шепнуть, пожалуйста, позовите его…
По стойке к оценщику покатилась монетка. Тот сунул ее в карман и снова ушел. Жозеф тут же отошел в сторону и, усевшись неподалеку на лавку, развернул свежий номер «Пасс-парту». Ворчливый оценщик вернулся в сопровождении лысого пузатого коротышки с густой бородой, одетого в серую блузу.
— Значит, вот как выглядит Шарманса, — пробормотал Жозеф, прячась за газетой. — Ну и рожа!
Обнаружив, что «племянника» нет на месте, оценщик поскреб в затылке и пожал плечами. Шарманса, близоруко щуря выпуклые, как у жабы, глаза, оглядел очередь, резко развернулся и скрылся в подсобном помещении.
Жозеф вышел и занял наблюдательный пост на противоположной стороне улицы. Через некоторое время показался Шарманса, вместе с другими работниками ломбарда он направился к остановке омнибуса.
«Сегодня уже слишком поздно, — решил Жозеф, — но в следующий раз я выясню, где его логово».
Он вернулся в лавку около семи вечера. Кэндзи не стал его отчитывать, только раздраженно заметил, что Виктор куда-то умчался, а самому ему тоже надо отлучиться.
— Я вернусь ближе к полуночи. Не могли бы вы составить мадемуазель Айрис компанию за ужином?
— Как скажете, мсье. Я только предупрежу матушку, что задержусь сегодня.
— Спасибо. Тогда я пойду переоденусь, а вы пока закройте лавку.
Жозеф опустил ставни и начал подметать.
— Идите сюда, — окликнула его Айрис, — я приготовила нам легкий ужин.
Она положила ему на тарелку паштет и салат, налила бокал вина. Жозеф вдруг представил, что эта милая девушка — его жена, и они ужинают у себя на кухне, но вспомнил о Кэндзи и нахмурился.
— Что-то не так? — спросила Айрис.
— Да нет, просто… я понимаю, это не мое дело, но сил нет молчать… вы такая юная, а мсье Мори такой…
— О чем вы?
— Ну, вы и мой патрон… Извините, но меня это возмущает!
Айрис хихикнула, прикрыв ладошкой рот.
— А что вас, собственно, возмущает? Если любишь человека, какая разница, сколько ему лет?
— Вы правы, я старомоден.
— Вы слишком молоды, чтобы быть старомодным.
— Конечно, мсье Мори достоин вашей любви, он так много знает…
— И еще он очень красивый, правда?
Жозеф растерялся, а потом энергично кивнул.
— Иными словами, вы одобряете наш союз.
— Безусловно, — Жозеф выдавил из себя улыбку. — Только все равно обидно.
— Почему?
— Ну, не знаю, обидно за других. Кроме мсье Виктора, ведь у него есть мадемуазель Таша.
— Так… так вы себя жалеете?
— Вы смеетесь надо мной. Кто на меня, горбуна, внимание обратит?
— О каком горбе вы говорите?
Айрис смотрела на него таким пристальным взглядом, что он опять покраснел. Эта девушка просто чудо! Образ Валентины сразу же померк в глазах Жозефа.
— Я открою вам одну тайну, — сказала Айрис. — Только поклянитесь, что будете держать язык за зубами.
Жозеф кивнул.
— Я до… крестная дочь мсье Мори.
— То есть между вами ничего нет? — оторопел юноша.
— Ничего, кроме родственной привязанности.
— Хорошо! Просто отлично! В смысле, паштет очень вкусный, вам так не кажется? Можно мне добавки? Надеюсь, вы не скоро отсюда съедете. Просто вы долгое время жили в Англии, и я надеялся, что вы мне поможете…
— В чем?
— Мсье Виктор подарил мне книгу на английском, а я не могу ее прочитать…
— Так вы хотите выучить английский? Отличная мысль! Я просто умираю от скуки, а Кэндзи никуда меня одну не отпускает. И когда же вы хотели бы начать?
— Прямо сейчас.
— Отлично! Повторяйте за мной: My father is not at home. Where is he?
* * *Куда ни кинь взгляд — везде пышные формы, утянутые корсетами, и глубокие декольте, прямые спины, накладные волосы и фальшивые бриллианты. Мулен-Руж был храмом Эроса, и журналисты и писатели не обходили его своим вниманием. Тут можно было найти женщину на любой вкус: наивную девушку и опытную соблазнительницу, добропорядочную матрону и вульгарную потаскушку.
Кэндзи чувствовал себя в этом мире вполне комфортно. Он со смесью восторга и презрения наблюдал, как одна из танцовщиц заставила какого-то заезжего гостя купить ей цветы, а потом у него на глазах перепродала букет цветочнице.
— Ловкая штучка, а? — послышался ровный голос.
— Да уж, невольно вспомнишь пословицу: жизнь — это плохой спектакль, начало которого мы пропустили, а конец нам неизвестен.
— Метко сказано! Вы случайно не философ?
— Нет, всего лишь владелец книжной лавки, — ответил Кэндзи, доставая визитку и окидывая беглым взглядом собеседника — господина с проседью на висках и в крылатке поверх вечернего костюма.
— Очень приятно! Жюль Навар. Я иногда пишу для «Эко де Пари». Может, подкинете еще парочку афоризмов для статьи? Не хотите чего-нибудь выпить?
— Извините, у меня назначено свидание с одной танцовщицей.
Навар разразился хохотом.
— Весьма откровенно! А можно поинтересоваться, с кем именно? Я знаю о личной жизни здешних дам всё! Это часом не прекрасная Чикита?
— Эдокси Аллар.
— Она же Фифи Ба-Рен! Мечта добропорядочного отца семейства. Властный взгляд, презрительно поджатые губы, надменное выражение лица, но в остальном — весьма привлекательная особа. В ней гораздо меньше вульгарности, чем в большинстве ее товарок. Вот только кавалеров она меняет, как перчатки, точнее будет сказать: коллекционирует. Видите того мрачного господина в сомбреро, он сидит напротив недомерка в очках? Это поэт Луи Дольбрез, один из многочисленных ухажеров Фифи, а его собеседник — Тулуз-Лотрек, он нынче пользуется бешеной популярностью.
Кэндзи взглянул туда, куда указывал Навар, и тут же отвернулся — он узнал в рыжеволосой даме, которая сидела за столиком с Дольбрезом и Лотреком, Таша. Может быть, Виктор тоже здесь? Поэтому и умчался из лавки?
Кэндзи повернулся на каблуках к собеседнику.
— Мадемуазель Аллар — всего лишь моя клиентка.
— Жюль, куда ты запропастился?! — перед ними возникла пышнотелая дама, которая показалась Кэндзи довольно уродливой. — Мы с Мом Фромаж уже думали, что ты помер.
— Я был занят, ангел мой. Угостить тебя вишней в ликере?
— Я бы не отказалась, но скоро канкан. Увидимся позже… — Она удалилась под руку с тощим неприятным типом лет сорока.
Вскоре Кэндзи увидел, что навстречу идет Таша. Он поспешно уселся за столик к ней спиной и развернул носовой платок.
