Николай Свечин - Выстрел на Большой Морской
— План военных действий на западе против Германии соединённо с Австро-Венгрией разработан генерал-адъютантом Обручевым и утверждён ещё Александром Вторым 14 февраля 1880 года. Большего сказать не могу — военная тайна.
— Чёрт! Дипломаты подписывают протоколы о мире и дружбе, а военные в это же время готовят планы взаимных нападений?
— Конечно. Каждый делает своё дело. Хочешь мира — готовься к войне. Но огласке это предавать нельзя, дабы не будоражить общество. Я знаю, теперь вот и вы тоже осведомлены. Будем надеяться, что пронесёт. Не пронесёт — станем воевать.
— Война с Германией действительно неизбежна?
— Абсолютно неизбежна.
— На чьей стороне будет Англия?
— Её тактика известна: стравливать народы и извлекать из этого выгоду. Часто жертвой этой тактики становилась Россия. Сейчас вот зреет новый конфликт между нами, из-за Афганистана и проходов в Гиндукуш. Но большинство людей ещё не осознаёт, какой новый зверь подрастает в лице Германии… Немцы великая нация, это объективно. Однако им тесно в Европе, будучи зажатыми между Францией и Россией. Выход только один; всё же просто! Делёж мира скоро закончится, необходимо успеть. Германцы полезут, пихаясь локтями, в Африку, в Океанию, в дряхлеющий Китай — а там уже сфера интересов Британии. Им не разойтись без боя! Англичане наши неизбежные будущие союзники в войне против Германии, хотя сами ещё этого не понимают. Нам-то с немцами делить нечего, а вот англичанам — целый мир! Засим…
Бильдерлинг встал, взглянул на часы.
— Через три минуты совещание… Генерал Енгалычев часто и с большим уважением упоминает вашего начальника Павла Афанасьевича Благово. Надеюсь, вы с ним справитесь с тем высоким поручением, которым удостоил вас монарх. Всегда можете рассчитывать на помощь военной разведки. Желаю успеха!
Лыков ушел из Военного министерства расстроенным. Солнце светит, по Неве плывут льдины, а тут сидят люди и сочиняют планы массовых кровопролитий. Неужели им не страшно жить?
Вернувшись к Сенаторову, Алексей поблагодарил его за помощь и направился к двери. Уже на пороге спросил наудачу:
— Вовчик, кто такой Рупейто-Дубяго?
— Ротмистр из кинбургских драгун, в прошлом был кирасиром. Во время войны с турками служил в контрразведке Дунайской армии, попался на мародёрстве. Проходимец и негодяй! Мы хотели отдать его под суд, но вмешались влиятельные силы. В полевую ставку приехал некий Ример…
— И здесь Ример?
— … и привёз письмо управляющего Третьим отделением Шульца. Оказывается, Рупейто был его негласным агентом! Представляешь? Офицер — и агент Третьего отделения! Фу, мерзость… Но тогда как раз попались среди террористов несколько военных. Прошёл слух, что в армии имеется целая тайная организация революционеров. И императора убедили, что осведомители необходимы и в среде офицерства. Рупейту, конечно, выгнали со службы, но без суда и даже с мундиром. Зачем тебе этот мерзавец сдался?
— Он главный подозреваемый. Где я могу получить о нём сведения?
— В соседнем подъезде, в архиве кадренного состава. С твоим открытым листом тебе распахнуты все двери.
— Спасибо за совет, Вовчик, но я там уже был. Формуляр на Рупейто-Дубяго отсутствует.
— Не может быть! — ахнул Сенаторов.
— Увы, может. Писаря нынче дёшевы: за чертветной билет любую секретную карту украдут, не то, что формуляр. Ладно, я пошёл. Барону Витьке привет.
— Его трудно будет передать. Ты разве не знаешь, где наш барон?
— Могу только догадываться. Он обещал для Павла Афанасьевича ящик манильских сигар. Виктор во Владивостоке?
— Он в Новой Гвинее.
— Что-что? У меня был низкий балл по географии. Такое место действительно существует на земном шаре?
Штабс-капитан прыснул, потом пояснил, косясь на дверь генеральского кабинета:
— Помнишь нашего знаменитого путешественника Миклухо-Маклая? Три месяца назад его принял государь.
— Очень хорошо, но причём здесь Таубе?
— Миклуха убедил его величество, что России необходима военно-морская база в Океании. Наша Тихоокеанская эскадра при совершении крейсерских плаваний снабжается сейчас в иностранных портах. Случись война, например, с Англией, и это сделается невозможным. Угля, может, кто-то ещё и отсыпет, а вот огневые припасы достать будет негде. А при наличии складочного места в той же Новой Гвинее всё упрощается.
— Разумно. И?
— И государь повелел отправить туда корвет «Скобелев». Причём под флагом самого командующего Тихоокеанской эскадрой контр-адмирала Копытова. И с секретной миссией найти место для укреплённой угольной станции. В Сиднее Копытов взял двух пассажиров: Миклухо-Маклая и нашего любимца барона. Виктор представляет в секретной экспедиции военную разведку. По сведениям, германцы тоже усиленно интересуются тамошними местами. Заодно ротмистр оценит и эту опасность. Так что, раньше апреля за сигарами не приходи.
Лыков вернулся в департамент полиции и взял из оперативного депо паспорт для Большого Сохатого на имя купца Лавра Иосифовича Хлебодарова. Заехал в конфекционный магазин[79] и купил ему же добротную суконную пару и касторовую шляпу. Отвёз всё это на холерное кладбище и вручил «ивану»; заодно рассказал о полицейских засадах по всем его адресам. Бандит загрустил.
— Драпануть бы мне куда, да сорги нету. А тут опасно.
— Вот семьдесят целковиков, больше дать не могу. Разыщешь мне Рупейто-Дубяго — станешь при деньгах. Живи пока у Пахома. Тут тебя никто не сыщет, потому как твои ребята этот адресок не знают — и захотят сдать, да не сдадут. Через недельку сыскные утомятся искать, решат, что ты смылся из столицы. Вылезешь тогда отсюда, пропишешься по новому паспорту где-нибудь в Парголове. Сообщи, если найдёшь офицерика. Помнишь, куда?
— Угол Шпалерной и Воскресенского переулка, 38-й дом, квартира 30.
— Молодчик. Ну, бывай! Мне пора в Москву.
Сыщик и бандит крепко пожали друг другу руки, и Лыков уехал.
Глава 14
Восточные приключения
Таубе снял с головы белую фуражку с назатыльником, вытер платком обильный пот. Жарко… Даже в Кокандской экспедиции приходилось легче. Там было просто пекло, а здесь ещё и влажность, и москиты с папуасами!
С берега опять послышались крики. Ротмистр поднял бинокль. Так и есть! Бык разломал загон и вырвался-таки на свободу. Напуганные туземцы бросились врассыпную, некоторые поспешно залезли на деревья. Два несчастных матросика, которые с утра возились со скотиной, кинулись следом за быком в джунгли. Миклухо-Маклай взмахнул в отчаянии руками и не спеша поплёлся за ними.
Таубе молча посмотрел на контр-адмирала Копытова. Тот ответил ему выразительным взглядом и опять уткнулся в лоцию.
Они стояли на баке корвета «Скобелев», бросившего якорь в сорока саженях от берега в бухте Астролябия. В юго-восточной части бухты небольшой мыс образовывал Гавань великого князя Константина. Именно её путешественник на встрече с императором Александром Александровичем предлагал сделать главным складочным местом.
Утром Миклухо-Маклай в компании адмирала и нескольких офицеров съехал на берег возле деревни Бонго. По его настоянию в Батавии были куплены в подарок папуасам бык, корова и несколько коз. Подарок как-то сразу не задался… Аборигены никогда не видели животное больше свиньи, и зрелище нервного быка переволновало их. Бедная скотина, одуревшая от плавания на корвете, постоянно вырывалась из матросских рук в надежде сбежать. Пришлось наспех строить загон и заточить туда быка вместе с его предполагаемой супругой. Не лучше обстояло дело и с козами. Матросы попытались научить дикарей доить их, но те не заинтересовались процессом и даже отказались пить добытое молоко. Словом, презент оказался переводом казённых денег и принёс команде массу бессмысленных хлопот. А теперь вот бык и вовсе убежал…
Ещё Миклухо разбил на месте своей бывшей хижины плантацию и заставил матросов сажать там апельсиновые, манговые и хлебные деревья, также привезённые из Батавии. Туземцы охотно таскали воду для поливки (в обмен на топоры и табак), но сами любопытства к посадкам не проявляли. Путешественник пытался им что-то объяснять, но те лишь глупо хихикали и требовали новых подарков.
Таубе провёл на берегу всю первую половину дня и внимательно наблюдал за Маклаем и его отношениями с папуасами. Его его поразило полное отсутствие у последних радости по поводу возвращения их белого друга. Низкорослые кудрявые люди неохотно выполняли противоречивые распоряжения гостя и старались при первом же удобном моменте убежать. Миклухо разговаривал с ними на, как он, видимо, предполагал, их племенном языке, но папуасы едва его понимали. Учёный выхватывал из толпы своих старых знакомых, радовался, обнимал, называл по именам — и ошибался… Зрелище это сделалось для ротмистра уже тягостным, и он поспешил вернуться на корвет. Ему было неловко за человека, прославившего своё имя изучением далёкого острова. Видимо, за те шесть лет, что учёного не было в Новой Гвинее, многое изменилось и язык забылся…
