Джозефина Тэй - Дочь времени
— Так. Еще один камешек встал на свое место. Интересно, была эта должность в Гине свободна или Генрих пошел на все, чтобы услать Тиррела подальше?
— Держу пари, все было не так. Это Тиррел мечтал убежать подальше. Если бы я жил во времена Генриха VII, я бы тоже удрал из Англии. Тем более совершив для него тайное преступление, из-за которого вряд ли мог бы рассчитывать дожить до старости.
— Наверно, вы правы. Он уехал и затем безвыездно жил в Гине… насколько нам известно. Любопытно.
— Он был не один такой. Так же поступил Джон Дайтон. К сожалению, мне не удалось найти всех, кто был замешан в убийстве. Ни одна хроника времени Тюдоров не похожа на другую. Да вы это и сами знаете. А многие просто противоречат друг другу. Придворный историограф Генриха — Полидор Вергилий — пишет, что убийство совершилось, когда Ричард был в Йорке. Если же верить Святому Мору, это произошло раньше, когда Ричард был в Варвике. А уж частных несоответствий столько, что их невозможно даже перечислить. Я ничего не нашел об Уилле Слейтере, Черном Уилле, или Майлсе Форесте, но нашел кое-что о Джоне Дайтоне. Графтон пишет, что Дайтон долго жил в Кале «презираемый всеми» и умер там в великой нищете. Заботились, чтоб ни одного пятнышка не осталось, — и добились своего. Викторианцы уже чувствовали себя чистенькими дальше некуда.
— Если Дайтон действительно умер в нищете, вряд ли он оказывал тайные услуги Генриху. А кто он такой?
— Если это тот самый Джон Дайтон, то он был то ли священником, то ли кем-то еще, но только не нищим. Генрих подарил ему неплохую синекуру, он жил на доходы с Фулбека, что возле Грантема в Линкольншире. А произошло это второго мая 1487 года.
— Ну и ну, — задумчиво проговорил Грант. — В 1487 году. И он тоже удрал из Англии со своими доходами?
— Угу. Здорово, правда?
— Да уж. И никто не объясняет, почему всеми презираемый Дайтон не был возвращен на родину и повешен за цареубийство?
— Никто. Даже намеком. Тюдоровские историки дальше А — Б не шли.
Грант рассмеялся.
— Вижу, вы быстро схватываете.
— Стараюсь. Я ведь не только изучаю историю, но и с помощью Скотленд-Ярда постигаю азы науки о человеческом разуме… Кажется, на сегодня все. Если в следующий раз будете чувствовать себя хорошо, почитаю вам первые главы моей книги. — Брент немного помолчал. — Мистер Грант, вы не будете возражать, если я посвящу ее вам?
— Лучше посвятите ее Каррадину Третьему, — с некоторой игривостью ответил Грант.
Но Брент Каррадин не принял его тон и обиделся.
— Я не занимаюсь угодничеством, — с обидой произнес он.
— Ну, какое там угодничество, — поспешил исправить ошибку Грант. — Простая политика.
— Я бы никогда не взялся за это, если бы не вы, мистер Грант, — стоя посреди палаты, заявил Каррадин, утонченно вежливый и необузданно страстный американец в пальто, ниспадающем широкими складками. — Я счел своим долгом поставить вас в известность, что помню об этом.
— Вы доставите мне огромное удовольствие, — виновато пробормотал Грант и тотчас вновь увидел перед собой неуклюжего мальчишку. Неловкость была преодолена. Веселый и довольный Каррадин покинул палату, но теперь он выглядел фунтов на тридцать тяжелее и дюймов на двенадцать шире, чем три недели назад.
Вернувшись к полученной в этот день информации, Грант мысленно развесил ее на противоположной стене и стал пристально в нее вглядываться.
16
Добродетельную красавицу с золотистыми волосами заперли в келье…
«А почему золотистыми?» — вдруг подумал Грант. Скорее всего, волосы у нее были золотисто-серебристые. Она была ослепительно прекрасна. Жаль, слово «блондинка» так затаскано, что стало чуть ли не оскорблением.
Она должна была прожить в заключении до конца своих дней, чтобы ни для кого больше не быть источником несчастья, ибо всю жизнь несла с собой беду. Ее брак с Эдуардом взбаламутил Англию. Не желая того, Елизавета Вудвилл стала причиной падения Варвиков. Она любила своих родных, из-за чего в Англии появилась новая могущественная партия, помешавшая спокойному правлению Ричарда. Босуорт уже угадывался в той скромной церемонии в Нортгемптоншире, в результате которой она стала супругой Эдуарда. Однако ни один человек, насколько известно, не питал к ней злобы. Даже настроенный против нее Ричард простил ей грехи ее сородичей. Так было, пока не появился Генрих.
Она исчезла в небытии. Елизавета Вудвилл. Вдовствующая королева и мать королевы Англии. Мать принцев, убитых в Тауэре. При Ричарде она жила вольготно и в достатке.
Чудовищная нелепица.
Грант заставил себя переключиться с эмоций на профессиональные умопостроения. Пора заканчивать с делом Ричарда, подвести итоги и передавать его дальше. Надо помочь мальчику с его книжкой и заодно поставить все точки над «i». Надо все записать, так будет лучше видно.
Грант взял с тумбочки бумагу, ручку и аккуратно написал:
ДЕЛО: Исчезновение двух мальчиков (Эдуарда, принца Уэльского, и Ричарда, герцога Йоркского) из Тауэра (Лондон) в 1485 году.
Поразмышляв немного, как лучше расположить сведения, в строку или столбиком, он решил, что прежде всего, пожалуй, надо разобраться с Ричардом. Аккуратно написав его имя, он перешел к фактам.
РИЧАРД III
Предварительное впечатление:
Положительное. Великолепный послужной список. Репутация хорошего семьянина. Как явствует из поступков, превалирующая черта — здравомыслие.
Относительно предполагаемого преступления:
а) Не имел преимущественного права на корону, ибо было еще девять претендентов из рода Йорков, включая трех мужчин.
б) Ни одного обвинения в убийстве при жизни Ричарда.
в) Мать мальчиков поддерживала с Ричардом дружеские отношения до самой его смерти. Ее дочери посещали королевские приемы.
г) Ричард не выказывал страха в отношении других Йорков, бескорыстно заботясь об их материальном обеспечении и социальном статусе.
д) Право Ричарда на корону было неоспоримо доказано соответствующим парламентским актом и поддержано народом. Мальчики не имели права на корону и не представляли опасности для Ричарда.
е) Если бы Ричард беспокоился по поводу недостаточной обоснованности своих прав, ему нужно было бы избавиться не от мальчиков, а от юного Варвика, который был вторым после Ричарда претендентом на корону, но именно его Ричард провозгласил своим наследником после смерти сына.
ГЕНРИХ VII
Предварительное впечатление:
Авантюрист, искавший покровительства при чужих дворах. Имел честолюбивую мать. О его частной жизни ничего предосудительного не известно. На государственной службе не состоял. Как явствует из его поступков, превалирующая черта — коварство.
Относительно предполагаемого преступления:
а) Для Генриха было чрезвычайно важно, чтобы мальчики ушли из жизни. Уничтожением акта, который доказывал незаконное происхождение мальчиков, он сделал старшего принца королем Англии, младшего — вторым человеком в королевстве.
б) В акте, который Генрих провел через парламент, он обвинял Ричарда в абстрактных тирании и жестокости, однако не счел нужным упомянуть о юных принцах. Из этого можно сделать только один вывод: мальчики были еще живы и было известно их местопребывание.
в) Мать мальчиков была лишена средств к существованию и пострижена в монахини через восемнадцать месяцев после коронования Генриха.
г) Генрих без промедления изолировал всех возможных наследников и держал их под арестом, пока у него не появлялась возможность, не привлекая особого внимания, избавиться от них.
д) У Генриха не было законных прав на корону. После смерти короля Ричарда королем Англии de jure[27] должен был стать юный Варвик.
Написав последнюю строчку, Грант впервые подумал о том, что Ричард вполне мог узаконить своего сына Джона и объявить его наследником. Такое уже бывало, и не единожды. Да и весь клан Бофортов, включая мать Генриха, состоял из потомков даже не незаконного союза, а двойного адюльтера. Ничто не мешало Ричарду узаконить «шустрого и добродушного» мальчика, который, ни от кого не скрываемый, жил в его доме. Но он не изменил себе и, даже не помыслив ни о чем подобном, объявил наследником сына своего брата. Даже в горе этот человек сохранил здравомыслие. Здравомыслие и фамильную гордость. Незаконнорожденный сын, каким бы он ни был, не должен занять трон Плантагенетов, пока жив законный претендент — сын брата.
Удивительно, как фамильная гордость или, проще говоря, чувство семьи дает себя знать во всей этой истории, начиная с Сисели, которая повсюду сопровождала своего мужа, и кончая ее сыном, признавшим своим наследником сына брата своего Георга.
И точно так же Грант в первый раз со всей очевидностью осознал, насколько атмосфера, которой дышала эта семья, свидетельствует в защиту Ричарда. Мальчики, которых он будто бы убил, словно жеребят-двойняшек, были сыновьями Эдуарда, и Ричард, вне всяких сомнений, хорошо знал этих детей.
