Вадим Волобуев - Агент его Величества
Он вышел из пивной и втянул носом пропахший гарью воздух. Надо было уносить ноги. Скоро сюда явятся крепкие ребята Джона Морриси – вожака «Мёртвых Кроликов». Ох и влетит же от них Сонни! Ну да поделом – хватит жрать из двух кормушек.
Нисон окинул подозрительным взором окрестности и зашагал прочь. Под ногами его расплёскивалась грязная жижа, над головой коптили дымоходы, а по сторонам тянулись бесконечные деревянные строения с прогнившими стенами и разбитым стёклами. Из приоткрытого окна в одной из этих развалюх хор нетрезвых мужских голосов тянул знакомую до боли песню, которая со времени битвы пятьдесят седьмого года превратилась в своеобразный гимн «Мёртвых кроликов».
Они дрались субботней ночью,
сходились, рвя друг друга в клочья.
Газеты описали драму;
Стреляли, резали, крушили,
и кипяток нещадно лили
В бою за берег Иордана.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.
Четвёртого июля в ночь
они старались превозмочь
Друг друга; был составлен план.
Кого-то ранили, иных убили,
немало крови там пролили
В бою за славный Иордан.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.
Тенистой улицы бойцам
с подмогой мусора явились,
Приказ такой был сверху дан;
Дубины, пули, кирпичи летали,
и жатву смерти собирали —
Трудна дорога в Иордан.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.
Ряды полиции сомкнулись,
но Кролики лишь усмехнулись,
И в новый бой вступили рьяно;
Швыряли камни, кирпичи,
ужасный стон стоял в ночи.
Враг отступил от Иордана.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.
Сраженье кончилось, оно
лишь помраченье принесло одно,
Намёк во снах был людям дан:
Как чёрт на палках разбитной
бродил по тёмной мостовой
Всю ночь, волнуя Иордан.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.
С приходом дня, едва просохла кровь,
они сошлись на битву вновь,
Лицом к лицу стояли там.
Пришли солдаты и без промедленья
Рассеяли столпотворенье,
Прогнав и Кроликов, и Птиц за Иордан.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.
Сбросим шинели, засучим рукава,
Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.
«Чёрт побери, – мысленно ругался Нисон, идя по направлению к церкви святого Георгия. – Что за дерьмо тут творится? Кажется, этим русским занимались очень серьёзные парни, иначе Сонни не трясся бы так, да и ирландец был бы более уступчив. А может, они в самом деле ни хрена не знают? Ерунда. Сонни сказал, что «Кролики» расплевались с поляками… С чего бы это? Не поделили добычу? Возможно. Наверно, из-за этого и замочили Моравского. Что же делать? Позарез нужен новый стукач. Желательно, из поляков. И не из болтливых. А то сразу разнесётся слух, что я копаю под «Кроликов». Впрочем, он и так разнесётся – пацан постарается… Значит, мне нечего терять. Так же как и Сонни».
Обмозговав своё положение, Нисон решил вернуться в управление и пошарить там в картотеке. Наверняка найдётся человек, висящий на крючке у полиции. Можно заставить его сливать информацию. Если только… Нисон усмехнулся. Если только Гаррисон уже не перехватил его.
В управлении, однако, его ждал сюрприз. Гаррисон сам заявился к нему.
– Как продвигается следствие? – спросил он.
Нисон отвлёкся от проглядывания карточек на своём столе и поднял на него глаза.
– Так себе. А что?
Гаррисон уселся на стул, потёр живот.
– Ко мне сегодня явился этот русский. Рассказал о своих подозрениях насчёт поляков.
– Чёртов сукин сын, – усмехнулся Нисон. – Никак не угомонится.
– Мы с ним навестили гамбургского посланника герра Шлайдера. Ты слышал о нём? Это агент южан в Вашингтоне, а заодно – деловой партнёр Моравского. – Гаррисон вопросительно посмотрел на коллегу.
– Нет, не слышал. А почему ты взял с собой русского?
– Он мог пригодиться мне… И пригодился. Во всяком случае, немец оказался куда словоохотливее, чем можно было ожидать от дипломата. Изложил нам свою версию событий. Хочешь услышать?
Нисон пожал плечами.
– Зачем?
– На тот случай, если похищение русского и убийство поляка связаны между собой.
– Ты думаешь, они связаны?
– Не знаю. Но логика русского мне близка.
– Что ж, валяй. Я тебя внимательно слушаю.
– Э нет, дружище. Прежде ты мне скажи, что нащупал по своему делу.
– Ничего. Одни смутные догадки.
– А в этих догадках присутствует «Калифорниан Атлантик Кампани»?
– Нет. Что это?
– Фирма, торгующая хлопком с европейцами. Шлайдер и Моравский контролировали её.
– Очень интересно, – безразличным голосом сказал Нисон.
Гаррисон смерил следователя пытливым взглядом.
– Это всё, что ты можешь сказать?
– Да.
– Ты неразговорчив сегодня.
– Мне нечего сказать.
– Неужели у тебя нет версий?
– Нет. Мои источники не оправдали себя. Теперь приходиться рыться в картотеке в надежде откопать нужного стукача.
– Неужели так глухо?
– Да.
– Может, всё-таки обратить внимание на слова русского и начать шерстить поляков?
– Именно этим я и хочу заняться. У тебя нет знакомых крыс среди них? Желательно, не из пугливых.
– Что ты имеешь в виду?
– Те, с кем я сегодня общался, были явно запуганы. Они готовы были загреметь на нары, лишь бы не сболтнуть лишнего. Меня это несколько огорчило, – Нисон потёр кулак.
– Любопытно. Кто же их так напугал?
– Вот и я хотел бы это знать.
– Ты не допускаешь, что в наших с тобой делах замешаны большие люди?
Нисон устремил на коллегу пристальный взгляд.
– Допускаю.
– Шлайдер толковал что-то о республиканцах. Говорил, что Моравский был им поперёк горла, и они его устранили.
– Республиканцы? Дьявол, о них я не подумал, – вполголоса пробормотал Нисон.
– А о ком ты думал?
– О… А впрочем, неважно, – он вдруг засуетился. – Извини, Вилли, мне надо уходить. Если будут новые данные, заходи. Я спешу.
– Ну дерзай. Успехов!
Нисон вылетел из управления, остановил первого попавшегося извозчика и велел ему гнать на Тенистую улицу. Усаживаясь в экипаже, подумал с запоздалой досадой: «Зачем я сорвался? Теперь Гаррисон заподозрит неладное». Эта мысль заставила его сморщиться от злости, но отыграть назад он уже не мог. Устроившись поудобнее на скамейке, он принялся лихорадочно составлять в уме план будущей беседы.
Это лишь со стороны кажется, будто добраться до теневых королей невозможно. В действительности дело обстоит куда проще. Для посвящённых, разумеется. Любой полицейский офицер скажет вам, кто хозяин того или иного района, а иногда даже укажет путь к его дому. Такие короли обычно существуют под ширмой какого-нибудь благопристойного заведения, например, угольной компании или банка. Все знают, что скрывается за этим фасадом, но схватить преступника за руку не могут. Ночные короли тщательно пекутся о своей безопасности. Как правило, они не оставляют следов, но если уж такое случается, у них наготове всегда припасены толстенькая пачка банкнот и длинноствольный кольт. Эти два аргумента способны заткнуть рот любому крикуну. Полиция очень редко трогает теневых королей. Не потому, что не имеет улик, а потому, что не хочет получить вместо нескольких крупных бандитов россыпь мелких. Таким образом, все остаются довольны. Полиция – тем, что короли строго следят за своей территорией и не допускают на неё всякую преступную шушеру. Короли – тем, что полиция смотрит сквозь пальцы на их делишки. А простые люди – там, что пока теневые короли и полиция заняты друг другом, горожане могут чувствовать себя относительно спокойно.
Итак, Нисон решил встретиться с одним из таких королей. Его звали Сайски, но это было не имя, а прозвище. Настоящего его имени никто не знал. В своё время он был правой рукой Моуса-Пожарника – легендарного вожака «Чёрных Птиц», погибшего в драке с «Мёртвыми Кроликами». Потом стал ближайшим помощником Мясника Билли, застреленного полицейскими по заданию Таммани-Холла. И вот теперь сам возглавил «Парней с Тенистой улицы». Он был тем тараном, который применяли нью-йоркские республиканцы, когда не оставалось других способов добиться своего. Ему в немалой степени они были обязаны победой на городских выборах, и теперь весьма рассчитывали на его поддержку при выборах губернатора штата.
