Дэвид Лисс - Ярмарка коррупции
– У меня и так полно проблем! – рассмеялся я. – Не хватало еще, чтобы я озирался в поисках тайных иезуитов.
– Вполне вероятно, что именно их и следует опасаться в первую очередь, судя по развитию событий.
– Нет, в первую очередь мне нужно обелить мое имя, независимо от того, кто против кого плетет интриги или кто будет нашим королем на следующий год. Но мне это представляется едва выполнимым.
Он покачал головой:
– Послушай, если хочешь это обсудить, я готов, но тебе вряд ли понравится то, что я собираюсь сказать. Я об этом долго думал и пришел к выводу, что ты ничего не добьешься. По крайней мере, если будешь продолжать подобным образом.
– Ты так думаешь? – спросил я сухо. Он нашел кровоточащую рану и посыпал ее солью.
Поднятая бровь свидетельствовала о том, что он заметил мое недовольство, но не собирался идти мне навстречу.
– Послушай меня, Уивер. Ты привык расследовать дела в надежде узнать правду. Ты стремишься узнать, кто украл такую-то вещь или кто причинил вред такому-то человеку, и, когда тебе удается это выяснить, твоя миссия окончена. Но обнаружение правды в этом случае не поможет. Предположим, тебе удастся доказать, что за смертью Йейта стоит Деннис Догмилл. И что дальше? Судам на правду плевать – сам видел. Ты собираешься поведать свою историю газетам? Ее напечатают только газеты тори, и тот, кто не склонен верить в ее правдивость, будет вынужден поверить, но только потому, что так велит политическая газета. Весь день ты колесил по городу в надежде узнать что-то, что может лишь навредить тебе. Ты только подвергал свою жизнь опасности, и больше ничего.
Я покачал головой:
– Если ты снова предложишь бежать из страны, я скажу, что не собираюсь этого делать.
– Именно это я бы и хотел предложить, но все равно ведь бесполезно, так что не стану. Вместо этого предлагаю рассмотреть оригинальный подход. Так как в данном случае раскрыть и доказать правду недостаточно, ты должен придумать, как использовать обнаруженное. Ты не победишь, если просто докажешь, что не убивал Йейта: ты уже сделал это в суде, и результатов никаких. Ты ничего не достигнешь, если укажешь на того, кто в действительности убил Йейта: власти предержащие ясно показали, что им плевать на правду. Вместо этого ты должен сделать так, чтобы Деннис Догмилл сам захотел, чтобы твоя репутация была восстановлена, и тогда ты сможешь диктовать ему свои условия.
Мое дурное расположение духа исправить было трудно, но, признаюсь, слова Элиаса меня заинтриговали.
– Как это сделать?
– Надо найти что-нибудь такое, что он хочет скрыть, – и прийти к соглашению.
Вот это мне уже понравилось; я сразу приободрился.
– Ты хочешь сказать, что нужно его шантажировать?
– Можно сказать и так, во всяком случае, я это имел в виду. Он должен быть поставлен перед выбором: либо исправить то, что он сделал, либо его ждет крах.
– Ты предлагаешь его запугать?
– Ты же с ним встречался. Вряд ли ты заставишь его подчиниться, отрезав ему ухо, при его-то буйном нраве. Мне кажется, тебе необходимо узнать, чего он боится. Ты должен искать не того, кто убил Йейта, а причину, почему Догмилл захотел, чтобы за преступление был наказан ты. Либо тебе что-то известно, либо он думает, что тебе известны какие-то опасные для него сведения. Не зря же он предпринял такие усилия, чтобы тебя уничтожить. Ты должен выяснить, что это такое, и использовать это против него.
– Не вижу большой разницы между тем, что ты предлагаешь, и тем, что я уже делаю.
– Может, большой разницы и нет. Но с твоими методами ты подвергаешься огромной опасности. Как долго ты намерен носить эту ливрею? Я уверен, мистер Норт уже сообщил все, что ему известно.
– Надо будет достать новую одежду.
– Согласен, – сказал он многозначительно. – Но какая одежда тебе нужна?
Я обреченно вздохнул:
– Подозреваю, у тебя уже есть план.
– Наверное, ты догадался по моему тону, – радостно сказал он. – Видишь ли, боюсь, что, если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, твои поимка и арест – лишь дело времени. Мне кажется, я придумал, как можно избежать столь печального исхода. – Он выдержал театральную паузу, прихлебнув из стакана. – Помнишь, в прошлом году на Варфоломеевой ярмарке мы видели выступление некоего Исаака Уотта?
Я вспомнил тот пьяный день, как мы стояли в густой, дурно пахнущей толпе и смотрели на удивительно ловкого маленького человека, показывавшего свои удивительные фокусы зрителям, которые жадно ловили каждое его движение.
– Ты имеешь в виду парня, у которого исчезали монеты, а вместо них появлялись куры и все такое? При чем здесь он? Кто теперь вспомнит об этом фокуснике?
– Послушай меня минуту. После представления я заинтересовался искусством фокусов. Секреты как таковые меня особенно не занимали, сам же я показывать фокусы не собирался. Скорее, мне было любопытно узнать принципы, лежащие в их основе. В книгах я прочел, что все фокусы основываются на принципе отвлечения внимания. Мистер Уотт делает так, что ты не можешь не смотреть на его правую руку. Это позволяет ему использовать левую руку совершенно безнаказанно. Поскольку никто не следит за его левой рукой и не смотрит на нее, она может делать все, что угодно, на самых на глазах у зрителей.
– Очень любопытно, не спорю, и, если бы наше благословенное королевство не стремилось всей своей мощью свести меня в могилу, я бы разделил твой интерес к данному предмету. Но при сложившихся обстоятельствах я не вижу, как это может помочь мне, – сказал я.
– Полагаю, мы должны скрыть, что ты используешь принцип отвлечения внимания. Мы потратим эти четыреста фунтов, которые ты украл, на то, чтобы приобрести для тебя новую одежду, парики и приличное жилье. Ты возьмешь себе новое имя и сможешь безопасно вращаться среди городской элиты – никому же и в голову не придет искать Бенджамина Уивера в этих кругах. Ты сможешь встретиться с человеком, который видел тебя до этого дюжину раз, и он подумает только, что ты ему кого-то смутно напоминаешь.
– А если мне будет необходимо допросить кого-нибудь с пристрастием? Вдруг этот новый прифранченный я усомнится, стоит ли расквашивать человеку нос?
– Полагаю, усомнится. Поэтому ты, настоящий ты, также будешь появляться время от времени – в Смитфилде, в Сент-Джайлзе, в Ковент-Гардене и в Уоппинге, во всех самых злачных районах города. Как ты понимаешь, ожидается, что отчаявшийся человек будет скрываться именно в таких местах.
Признаюсь, я начал терять интерес к тому, что мне казалось очередной философской блажью Элиаса, но неожиданно меня осенило.
– Они будут так заняты поисками моей правой руки, что им и в голову не придет посмотреть, какие шалости проделывает левая.
Он кивнул с глубокомысленным видом:
– Я вижу, ты понял.
– Ба! – воскликнул я и ударил кулаком по столу. – Элиас, ты заслужил выпивку, – сказал я, пожимая ему руку с большим воодушевлением. – Мне кажется, ты придумал то, что нужно.
– Мне и самому так казалось, но я рад, что ты тоже так считаешь. С чего ты собираешься начать?
– Пожалуй, начну с того, что попрошу здесь комнату на ночь.
Затем я велел принести мне перо и бумагу, и мы вместе составили список из дюжины таверн, которые мы знали, но где не знали нас. Мы договорились, что будем встречаться раз в три дня в это время в каждой из таверн по очереди. Естественно, Элиас будет следить за тем, чтобы не привести за собой хвост.
– Что касается завтрашнего дня, – сказал я, – встречаемся под вывеской «Спящий ягненок» на Литтл-Картер-лейн.
– А что там будет? – спросил он.
– Там будет правая рука. И мы подумаем, какую перчатку на нее надеть.
Я попросил Элиаса встретиться со мной в мастерской портного по имени Свон. Я пользовался его услугами долгое время, считая его достаточно искусным в своем деле и добросердечным (он не слишком нажимал на меня в отношении оплаты кредита) с той поры, когда он обратился ко мне, где-то за год или полтора до описываемых событий, сказав, что нуждается в моих услугах. Оказалось, что его сын проводил время в компании друзей не в самом лучшем районе столицы, а именно в Уоппинге, неподалеку от доков, и выпил лишнего. По этой причине он, в отличие от приятелей, не успел сбежать вовремя, когда их компанию атаковали флотские рекрутеры.
Как известно моему читателю, подобное редко случается с парнями из среднего класса, начинающими ремесленниками, поэтому мистер Свон предпринял усилия, чтобы отыскать и освободить своего сына, но все было напрасно, повсюду ему говорили, что сделать ничего нельзя. Подобные уверения ложны, они означают одно: не имеет смысла что-либо делать, дабы избавить от королевской службы на море сына портного. Если бы Свон был аристократом с годовым доходом в пятьсот или шестьсот фунтов, тогда очень многое можно было бы сделать. При сложившихся обстоятельствах от отца лишь отмахнулись, заверив, что парня не найти и что служба на флоте пойдет ему только на пользу.
