Диана Гэблдон - Шотландский узник (ЛП)
Он узнал в стихотворении закодированный якобитский документ; он видел немало подобного в дни своей шпионской эпопеи в Париже. Он не знал, кто и для чего написал его, тем более не знал кода и содержания, но если в Ирландии были скрытые якобиты (а Тобиас Куинн дал ему понять, что это действительно так), Джейми не хотел привлекать к ним внимания англичан. Но если…
Его размышления резко оборвались, когда он проследовал за графом и Греем в столовую, и перед ним встал тот самый таинственный джентльмен.
Джейми не был испуган. Он просто не верил своим глазам. Как бы то ни было, он совершенно спокойно взял протянутую в приветствии руку Томаса Лалли.
— Брох-Туарах, — сказал Лалли с изысканной любезностью, словно они стояли среди подстриженных кустов в Версале.
— Господин граф, — ответил Джейми, пожимая руку Лалли. — Comman ca va? [13]
Тамас Лалли был одним из соратников беглого Чарльза Стюарта. Наполовину ирландец, рожденный в Ирландии, он так же был наполовину французом; он приехал в Шотландию после Фолкерка, перейдя на службу из французской армии, где он зарекомендовал себя храбрым, но не популярным командиром.
Как, черт возьми, он попал сюда? Джейми не озвучил эту мысль, но она ясно отразилась на его лице, заставив Лалли кисло улыбнуться.
— Я, как и вы, нахожусь в английском плену, — сказал он по-французски. Я был захвачен в Пондичерри. Хотя мои похитители были достаточно любезны, что оставить меня под честное слово в Лондоне.
— Ах, я вижу, вы знакомы, — сказал фон Намцен, который, очевидно, говорил по-французски свободно, но дипломатично делал вид, что не понимает их. Он радушно улыбнулся. — Прекрасно! Не пора ли нам сесть за стол?
Они наслаждались ужином в английском стиле — Лалли ел жадно, и Джейми подумал, что если его английские победители и поддерживают его, они не слишком щедры. Лалли был лет на двадцать старше Джейми, но сейчас выглядел еще старше; сильно почерневший под индийским солнцем, наполовину беззубый, со впалыми щеками, которые еще больше подчеркивали его выступающий подбородок и нос, и глубокими морщинами на лбу, сообщавшими ему выражение скорее гнева, чем беспокойства. Он не носил форму, его костюм, вышедший из моды, был сильно изношен на локтях и манжетах, хотя белье было чисто.
Во время трапезы Джейми узнал, что положение Лалли было несколько сложнее его собственного: пока Лалли был узником английской короны, французы обвинили его в измене и требовали его возвращения во Францию, где он под трибуналом должен был очистить свое имя.
Граф не сказал, но у Джейми сложилось впечатление, что фон Намцен обещал замолвить за Лалли словечко в его французских делах и, таким образом, обеспечил себе его присутствие и, по видимому, лояльность.
Он знал, что Лалли изучает его так же пристально, как и он Лалли, и, несомненно, по тем же причинам, интересуясь отношением Джейми с его покровителями и природой его сотрудничества с ними.
За обедом разговор имел общий характер и велся, в основном, на английском языке. Так было до тех пор, пока стол не был очищен, и копия стихотворения и перевода Джейми не легли перед Лалли. Джейми слушал, как Лалли бормочет по-ирландски, держа перед собой лист на расстоянии вытянутой руки, медленно читая его вслух.
Это вызвало у него странные ощущения. Он много лет не слышал и не говорил по-ирландски, и теперь эти такие знакомые и домашние звуки заставили его на мгновение почувствовать подступающие к горлу слезы. Он сглотнул, и этот момент прошел.
— Herr Graf сказал мне, что вы сделали перевод этого, — произнес Лалли, резко опуская бумагу и глядя на Джейми, — Bhfuil Gaeilge [14]стихотворения? Вы так хорошо знаете ирландский?
Джейми покачал головой:
— Chan-eil. Ach tuigidh mi gu leor dha na faclan. Bheilthug’amthuigsinnsa? — сказал он по-ирландски. — Нет, хотя могу разобрать большую часть слов. Вы меня понимаете?
Лалли улыбнулся, его суровое лицо чудесно смягчилось, и Джейми подумал, как давно Лалли не слышал своего родного языка.
— «Твои слова благоухают цветами», — сказал Лалли, или Джейми показалось, что он так сказал, и улыбнулся в ответ.
— Так вы можете понять язык друг друга? — спросил фон Намцен заинтересованно. — Для меня они звучат почти одинаково.
— Это скорее как итальянский для испанца, — сказал Джейми, все еще улыбаясь Лалли, — Но мы могли бы достигнуть консенсуса.
— Я буду очень благодарен вам за помощь в этом вопросе, господин граф, — официальным тоном произнес Грей, — как и мой брат.
Ах, вот оно что, подумал Джейми. Влияния Пардлоу будет достаточно, чтобы убедить Лалли. Англичане могли бы получить точный перевод. А, может быть, и нет, решил он, видя ответную вежливую улыбку Лалли.
Принесли чернила, перо и бумагу, граф с Греем удалились в дальний конец комнаты, обмениваясь банальностями по-немецки, чтобы не мешать Лалли в его работе. Он прочитал стихотворение еще раза два или три, задавая Джейми короткие вопросы. Они говорили, в основном, по-английски, но все чаще вставляли фразы на гэльском, не отрывая глаз от документов, потому что сознавали, что Джон Грей наблюдает за ними.
— Вы опустили что-нибудь machnaigh? [15]— небрежно спросил Лалли.
Джейми попытался вспомнить, что значит «machnaigh», и решил, что это означает «намеренно».
— Se an fhirinn a bhagam. Achaseo. [16]Я приложил все усилия. Но здесь… — Он приложил палец к строчке о белых розах. — Bhae… goirid. [17]Я несколько… сократил.
Глаза Лалли метнулись к его лицу, затем вернулись к тексту, но выражение лица графа не изменилось.
— Да, думаю, вы были правы, — небрежно заметил он по-английски. Он взял чистый лист, вытащил перо из пенала и вручил все это Джейми. — Вот. Запишите свой перевод. Это поможет.
Понадобилось некоторое время, обмен листами, пометки Лалли в переводе Джейми с многочисленными кляксами, вопросы, иногда по-ирландски, иногда на французском или английском языке, чтобы он настрочил своей вариант перевода, испещренный поправками и заметками на полях. Никакого упоминания о белых розах.
Наконец чистовой вариант был переписан — Лалли писал медленно, его руки плохо гнулись из-за ревматизма, суставы пальцев распухли, а сами пальцы были искривлены — и вручен лорду Джону.
— Вот, милорд, — Лалли откинулся на спинку стула и слегка застонал. — Я надеюсь, это окажет вам помощь в вашем деле.
— Благодарю вас, — сказал Грей, просматривая текст. Он взглянул на Лалли, приподняв одну бровь. — Будьте любезны, вы уже встречали подобные вещи раньше?
— О, довольно часто, милорд. — Лалли удивился. — Хотя и не в письменном виде. Эта легенда очень популярна в Ирландии.
— Вы не слышали ее в другом контексте?
Лалли с уверенность покачал головой:
— Нет, милорд.
Грей вздохнул, тщательно сложил лист и убрал его в карман, еще раз поблагодарил Лалли, коротко взглянув на Джейми, и встал, чтобы уйти.
Вечер стоял прекрасный, они шли пешком к Аргус-хаусу. Грей размышлял о встрече с Эдуардом Твелветри — стоит ли говорить о ней Хэлу? Поэтому они разговаривали очень мало, но, когда достигли Ворот Александры, Грей, повернувшись к Джейми, спросил серьезно:
— Как вы думаете, он сделал верный перевод?
— Я совершенно уверен, что он приложил все усилия, милорд.
Глава 13
Визиты в темноте
Джейми резко проснулся и сел в постели, рука метнулась под подушку за кортиком, прежде чем он осознал, где находится. Дверь закрылась бесшумно, и он уже был готов спрыгнуть с кровати и сбить с ног злоумышленника, но от него пахло духами, и он в недоумении замер. Камера в тюрьме, дом Джареда в Париже, гостиничный номер, Клэр… но Клэр никогда не пользовалась подобным ароматом.
Матрас прогнулся под весом женщины, ее рука коснулась его руки. Прикосновение легкое, как касание бабочки, но он почувствовал, как волосы поднимаются на затылке.
— Извините за бесцеремонное вторжение, — сказала герцогиня, и он расслышал нотки юмора в ее низком голосе. — Я подумала, лучше соблюдать осторожность.
— Вы считаете, что осторожны сейчас? — он едва смог понизить свой собственный голос. — Святый Боже!
— А вы бы предпочли случайно столкнуться со мной в парке на шоу Панча и Джуди? — Спросила она, и его сердце чуть не остановилось. — Сомневаюсь, что у меня нашлось бы для этого время.
Его сердце колотилось, как барабан, но он уже мог справиться со своим дыханием, по крайней мере.
— Значит, это долгий разговор? — ответил он как можно спокойнее. — Тогда, возможно, вам будет удобнее пересесть в кресло.
Она встала с тихим звуком, похожим на его собственное фырканье, и он услышал приглушенный турецким ковром стук ножек стула. Он воспользовался ее перемещением, чтобы выбраться из постели и уселся на подоконник, целомудренно зажав ночную рубашку между коленей.
