Юрий Каменский - Чиновник для особых поручений
— Мы тоже, — в сумерках голоса разносились далеко. — Я — министр внутренних дел Столыпин. Беспорядков и кровопролития я не допущу. Приготовьте ваши заявления, я иду к вам.
Тёмная фигура, перейдя через мостик, стала приближаться. Вынырнув из темноты, перед ними встал министр, хорошо знакомый по фотографиям в газетах.
— Здравствуйте. Давайте ваши заявления. Я позабочусь, чтобы все они дошли по назначению.
Остались позади поля и перелески, за окном замелькали знакомые пристанционные здания, проплыла водонапорная башня. Пассажиры в своих купе неспешно собирали вещи, готовясь к выходу. Астматично пыхтя и подрагивая на стрелках, локомотив уже замедлял ход у перрона Санкт-Петербургского вокзала, когда в коридоре послышался зычный голос:
«Господа, соблюдайте спокойствие! Полиции необходимо осмотреть ваши купе. Просьба всем оставаться на местах до особого распоряжения».
— Простите, господин околоточный надзиратель, — послышался женский голос. — А вы не скажете, это надолго? А то муж будет волноваться.
— Не волнуйтесь, мадам, мы осмотрим ваше купе первым.
Стас поглядел на Ингу — никаких эмоций её лицо не выражало.
— Не волнуйся, — улыбнулась она. — Я всё протёрла.
— С чего ты взяла, что я волнуюсь? — удивился он.
Вот, здорово, она его ещё успокаивает! Нашла, блин, неврастеника. В дверь купе негромко постучали.
— Войдите, — отозвался Стас.
На пороге возникли два сыскаря. Уж тут-то ошибиться было невозможно, тем более, ему.
— Помощник участкового пристава Беклищев, — представился старший. — Извините, ночью из вашего поезда двух господ выкинули. Уже мёртвых. Мы должны осмотреть купе.
— Понял, — кивнул Стас. — Дорогая, освободи диван, пожалуйста. Прошу вас, господа.
Они стояли, пока сыщики деловито осматривали обстановку.
— Вы окно открывали? — обернулся Беклищев.
— Да, — спокойно ответил Сизов.
— Зачем, позвольте спросить?
— Я попросила, — капризно дёрнула плечиком Инга. — Душно было. А что, разве нельзя?
— Что вы, нет, конечно, — примирительно сказал сыщик, моментально сообразив, что дамочка из тех особ, что из мужа верёвки вьют. — Я только уточнил. Мы всё осмотрели. Всего хорошего, позвольте откланяться.
Больше их никто не обеспокоил и, по мнению Инги, на сей раз слежки за ними не было. Они спокойно вышли на привокзальную площадь. Петербург встретил хмурым небом и промозглой сыростью дующего с Финского залива ветра. Когда они уже ехали на извозчике, Стас тихонько положил руку поверх затянутой в перчатку руки Инги.
— Ты хочешь объясниться мне в любви? — с изрядной долей ехидства поинтересовалась она.
— Ну, вот ещё, — хмыкнул он. — Лучше к тигру в клетку. Я тебе уже и слова сказать боюсь.
— Рассказывай, — усмехнулась она. — Пугливый нашёлся.
Она вежливо отняла руку.
— Я же сказала тебе, что не люблю мужчин.
— Я хочу предложить тебе работу, — серьёзно сказал Стас. — Мне, очень нужен такой специалист.
— Я подумаю, — ослепительно улыбнулась она. — Смотря по тому, какую плату ты можешь мне предложить. Останови у гостиницы.
— Что Вам угодно? — остановил его на входе в министерство дежурный.
— Мне срочно нужно к Петру Аркадьевичу. Дело не терпит отлагательства.
— Вы разве не знаете? — офицер понизил голос. — Нет его здесь. Сняли. Сейчас там господин Макаров.
— Понял, — кивнул обескураженный Стас.
Не вдаваясь в подробности, он вышел на улицу.
— И дым отечества так сладок и приятен, — вполголоса процитировал он. — Тьфу, мать вашу!
И стал медленно спускаться по ступенькам, раздумывая — что делать? А что тут поделаешь? Надо домой к нему ехать, заодно хоть повод есть с Наташей повидаться. И он махнул проезжающему извозчику.
Дверь ему открыла Елена.
— О, какой гость! Здравствуйте, Станислав! Вы что, сбежали?
— Откуда сбежал? — вздёрнул брови Стас.
— Да ладно вам притворяться! — скорчила она рожицу. — Мы же всё знаем. Вы теперь настоящий арестант, да?
— Настоящий, — кивнул опер. — Отпетый уголовник. Здравствуйте, Пётр Аркадьевич.
— Здравствуйте, Станислав. Я тут всех адвокатов до мыла загонял, а он — здрасьте! — тут как тут. Вправду сбежали?
— Сговорились? — проворчал Стас. — На третий день выпустили. Правда, сам я об этом только месяц спустя узнал, когда действительно сбежал. Здравствуйте, Наташа.
— Здравствуйте, Станислав.
— А чего зарделась-то, как майская роза? — съехидничала Елена. — Жив твой жених, как видишь.
— Что же вы такая злая, Лена? — шутливо спросил Стас. — Или я вам в родственники рылом не вышел?
— Фу! — скроила мину насмешница. — Что за выражения при дамах!
— Беги дама, на стол накрывай, — хмыкнул Пётр Аркадьевич. — Узника нашего откармливать будем. Тюремные харчи, смотрю, не впрок ему. Ишь, как отощал.
Сквозь неплотно прикрытую штору заглядывал рожок старой луны. Они уже битый час сидели в кабинете, поданный чай давно остыл.
— Да, похоже, вы правы, — задумчиво сказал экс-премьер. — Пожалуй, что без утечки информации не обошлось. На кого-нибудь грешите?
— Трудно пока сказать. Проверить надо. Кстати, теперь наша группа, что, Макарову в подчинение перешла?
— Ну, не настолько всё плохо, — хмыкнул Столыпин. — Все ваши дела были в моём личном сейфе. Мне почему-то показалось, что он, этих наших экзерсисов не оценит.
— Вас, насколько я понимаю, за Ленские события попросили? — спросил Стас без обиняков.
— Эк вы тактично, — покачал головой хозяин дома. — Угадали, за них. За то, что допустил.
— Ну, я почему-то так и подумал. А в прежней истории, Трещенков кучу народу на прииске положил. Тем самым главный жупел против царизма породил. Так, что, можете гордиться. Вы не только концессионерам, вы и господам социалистам та-акую свинью подложили! Вам за это памятник при жизни поставить надо.
— Поставят, — хмыкнул Столыпин. — Живьём на крест приколотят.
Звонок телефона резко прозвучал в тиши кабинета, и у Стаса почему-то сжалось сердце от недоброго предчувствия.
— Да, — взяв трубку, ответил Пётр Аркадьевич.
И по мере того, как он слушал, лицо его каменело, и опер понял, что предчувствие не подвело его и на этот раз.
— На нашем прииске бунт, — сказал Столыпин, положив трубку. — За что боролись, на то и напоролись.
Глава 15. Новые загадки
Из всех возможных средств передвижения самым быстрым оказался автомобиль. День выдался на удивление тёплым, когда они выезжали из Санкт-Петербурга. Столыпин, плюнув на все условности, сел за руль сам. Шофёром он оказался хорошим. Стас даже удивился, что эта «этажерка» может бегать с такой скоростью. Новенький тёмно-красный «Бьюик», рыча мотором, глотал версту за верстой. Опер прикинул в уме, что в сутки они, примерно, могут уложиться, но… рассчитали на бумаге, да забыли про овраги. Оврагов, конечно, не было, но не зря же поётся «эх, российская дорожка, семь загибов на версту».
Они выехали ранним утром, по темноте.
— Попробуйте поспать сидя, Станислав, — посоветовал Столыпин. — Я, конечно, человек, к бдениям привычный, но всю дорогу управлять не смогу.
— Это не вопрос, — пожал плечами Стас. — Вы только объясните, как с этим чудом техники управляться.
Управление оказалось не таким сложным, как он ожидал. К вечеру на горизонте показался какой-то город. На въезде у них проверили документы. Унтер, увидев, что за рулём сам Столыпин, вытянулся во фрунт. При этом, он так озадаченно глянул на Стаса, что последний едва сдержал смех. Сразу вспомнился анекдот — «…я не знаю, кто это был, но за рулём у него — сам Брежнев!»
— Вольно, — спокойно сказал Пётр Аркадьевич. — Я вам теперь не начальство.
— Тогда, — неуверенно сказал тот. — Позвольте вас в журнал зарегистрировать.
— Давайте, только быстро.
Город оказался Вологдой. Проезжая через него, Столыпин притормозил только один раз — у здания вокзала. Оно, на удивление, оказалось двухэтажным и каменным, выкрашенным в светло-зелёный цвет, с белой лепниной.
— Ресторан здесь, пообедаем и дальше.
— Ясно, — кивнул Стас. — Заказывайте, а я схожу телеграмму отобью.
Отыскав телеграфиста, он отбил Сосо короткую телеграмму: «Срочно приезжай на работу. Друг». Когда он вернулся в ресторан, Столыпин уже с аппетитом ел отбивную с картофелем. Его здесь, возможно, кто-то и узнал, но никто открыто не пялился, и на том спасибо. Стас невольно усмехнулся. Свои «акулы пера» тут, конечно, есть, но до нравов XXI века, слава Богу, пока не дожили.
— Кому телеграмма, если не секрет?
— Джугашвили, — отозвался опер, беря в руки вилку с ножом. — Социалисту нашему.
— Вы серьёзно? — нахмурился спутник. — Нам без него забот мало?
