Светлана Белова - Визитатор
— Дайте-ка подумать, — Жакоб снова почесал нос. — Кажется, до.
Викарий подался вперёд и, понизив голос, спросил:
— В таком случае, когда же добрейший брат Гийом смог настолько испачкать свои сандалии, что был вынужден их сменить? Ответ напрашивается сам собой: только после того как начался дождь. Из этого следует, что брат Гийом выходил из кельи в неположенное время, но скрыл этот факт от нас. Почему?
Глаза Жакоба округлились.
— Потому, что он выходил подрезать верёвку.
— Но как это проверить? — Спросил викарий. — А что, если его ночные прогулки не имеют никакого отношения к смерти пономаря? Опять же, чтобы подняться на колокольню, нет необходимости шлёпать по лужам. Как ты знаешь, туда можно без труда пройти прямиком из братского корпуса. Отсюда следует, что брат Гийом скорее всего бродил ночью по внешнему двору. Спрашивается, что он там делал?
— Нужно прижать его как следует, он во всём и сознается, — тут же предложил Жакоб.
Викарий сложил кончики пальцев и задумчиво покачал головой.
— Не уверен, да и не в этом дело. На главный-то вопрос мы до сих пор так и не нашли ответа: почему кто-то желал избавить грешный мир от брата Жана? И что, собственно, нам известно о его прошлом? Ровным счётом, ничего. — Викарий повернулся к Жакобу. — Кстати, у пономаря ноги тоже были измазаны грязью. Хотелось бы знать, не вдвоём ли они с братом Гийомом разгуливали роковой ночью?
После Вечерни, когда братия устремилась к выходу из храма, Матье де Нель окликнул ризничего. Брат Антуан повернулся и хмуро уставился, на излучавшего любезность, викария.
— Я хотел вас расспросить, брат Антуан, о том ковчежце для святых мощей, что вы мне показывали, помните, на нём ещё сохранились остатки инкрустации слоновой костью? Если не ошибаюсь, ему лет двести, а то и триста.
— Скорее триста, — сдержанно подтвердил ризничий.
— Да, теперь таких не делают, — посетовал викарий. — Конечно, сейчас можно приобрести более изысканную утварь для богослужений, но мне больше по вкусу старые сосуды. А вам?
Брат Антуан поджал сухие губы.
— У меня нет времени для подобных размышлений: я обязан и за ризницей следить, и за порядком в храме.
— Я думал, у вас есть помощники, — удивился викарий.
— Есть, конечно, — нехотя согласился ризничий. — Да только я привык сам за всем присматривать.
— О, в таком случае вы наверняка знаете всю древнюю утварь, находящуюся в ризнице?
— Смею надеяться, не только древнюю, — губы ризничего сомкнулись в тонкую нить.
Отчуждённая холодность брата Антуана всё больше раззадоривала Матье де Неля, ему даже показалось, что лихорадка отступила.
— Прекрасно! — Воскликнул он. — У меня есть интересный образец. Не могли бы вы определить, насколько он ценен?
— Когда? — осведомился ризничий без всякого энтузиазма.
— Да вот прямо сейчас, — простодушно ответил викарий. — Сегодня постный день, ужина не будет, а до Повечерьямы вполне успеем.
Ризничий пожевал тонкими губами, недовольно сопнул, и вынуждено согласился.
В своих покоях викарий усадил гостя за стол и нарочито небрежно поставил перед ним, найденную на колокольне, кадильницу.
— Ну, брат Антуан, что вы можете сказать мне об этом предмете?
Ризничий отшатнулся не в силах отвести взгляд от кадильницы, лицо его стало восковым.
— Откуда это у вас?
Викарий был доволен произведённым эффектом.
— Вам знакома эта кадильница, не так ли?
— Д-да, — прохрипел ризничий. — Но я не понимаю…
— Когда она пропала? — Перебил его Матье де Нель.
— Накануне вашего приезда.
Викарию пришлось напрячь слух — голос брата Антуана походил на шелест опавших листьев.
— Что-нибудь ещё исчезло из ризницы?
Брат Антуан едва заметно кивнул в ответ. Он казался совершенно раздавленным, от его былого самодовольства не осталось и следа.
— Светильник, такой же старый как и кадильница. Мы ими давно уже не пользовались. Поймите, господин викарий, — лепетал ризничий, кусая тонкие губы, — я всегда сам слежу за сокровищницей, и знаю, что где лежит. Эта кража меня очень обеспокоила.
— Вам, разумеется, было от чего разволноваться, — согласился викарий, — это ведь не первая кража. В прошлом году решили, что брат Рауль похитил канделябры и отправили его в карцер, после чего несчастный умер, но один из канделябров так и не нашли. Не так ли?
— Истинная правда, господин викарий, — подтвердил ризничий, — раз уж вам и так всё известно, то…
— Расскажите мне подробней о той краже, — попросил викарий.
— Да тут и рассказывать нечего. Как-то после Утрени подхожу я к ризнице, хочу дверь открыть, вижу — замок сломан. Ноги у меня так и подкосились. Что украдено я сразу заметил: эти два канделябра были из тех, которыми мы пользовались в праздники, и хранились особо. Это были дорогие позолоченные канделябры, — ризничий провёл языком по сухим губам. — Я тут же рассказал всё господину аббату, и он согласился со мной, что вор должен быть найден и примерно наказан за кощунство. Ворота аббатства закрыли, не выпускали даже гостей и крестьян, бывших в то время в стенах обители. Помню, мы хотели начать именно с них, то есть не с братии. Но вдруг отец-настоятель посылает за мной и просит идти прямо в келью брата Рауля. Там без лишнего шума мы и нашли один из канделябров.
— А вас не удивило, что вор был найден так быстро? — спросил викарий.
— Удивило? С какой стати? — Лицо брата Антуана неожиданно просветлело, и он с благоговением пояснил. — Святой Аполлинарий явился во время молитвы отцу-настоятелю и указал, где искать.
— Ах, вот даже как! И вы ни на минуту не усомнились в виновности брата Рауля?
— Как же усомниться, когда канделябр у него под тюфяком нашли, — поразился брат Антуан.
— Но, если вы знали брата Рауля как достойного монаха…
Ризничий бесцеремонно перебил викария:
— Наши суждения ограничены и полны самообмана, господин викарий, но Святой Аполлинарий ошибиться никак не может.
Матье де Нель вздохнул, решив переменить тему.
— Скажите, брат Антуан, какого мнения вы были о покойном пономаре?
Ризничий поджал бескровные губы.
— Говорлив был пономарь без всякой меры, а это, как известно, дурно действует на братию.
— То есть разговоры были далёкими от благочестия? — уточнил викарий.
— От благочестия?! — Возмутился брат Антуан. — Их даже не назовёшь благопристойными! О таком в деревенских харчевнях лишь всякое отребье болтает.
— Интересно было бы послушать.
Ризничий на мгновение замер с приоткрытым ртом.
— Вам-то зачем?
— Видите ли, — терпеливо стал объяснять викарий, — я веду дознание о смерти пономаря и уже не единожды слышу о, так называемых, «историйках», которыми славился покойник. У меня сложилось впечатление, что где-то среди этих историй следует искать разгадку смерти брата Жана. Понимаете, это наитие, не более.
— А-а-а, — протянул брат Антуан, хотя лицо его красноречиво свидетельствовало о том, что объяснение викария он посчитал неубедительным.
Матье де Нель обругал себя за глупость. Лучше было бы ему сослаться на откровение от Святого Аполлинария: ему-де с неба виднее, чем интересоваться при дознании в первую очередь. Но теперь уже ничего не исправишь. Вероятно, завтра по аббатству поползут слухи, что визитатор охоч до скрабезных историй.
Брат Антуан, придя в себя после ошеломляющего заявления викария, сказал, осторожно подбирая слова:
— Я, собственно, не могу вам ничем помочь. Вы лучше спросите брата Гийома или друга его, брата Тома — это наш вестиарий 27, вот те вам понарасскажут — настоящие паршивые овцы в стаде Господа.
— Кстати, с братом Гийомом я уже говорил сегодня, — подхватил тему викарий. — Мне показалось, он был огорчён вашим вмешательством. Вы, кажется, однажды не дали им дослушать интересный рассказ брата Жана.
— Конечно, им только такое и подавай. Одно бесстыдство на уме, — ризничий презрительно скривил рот и нехотя продолжил. — Пономарь, рассказывал о каком-то купеческом сыне, которого он учил грамоте, да о его матери, что любым способом пыталась урезать, положенную отцом плату за уроки. Вот пономарь, то есть тогда он ещё не был монахом, и решил отомстить оной даме, обратив своё похотливое внимание на старшую дочь. Вот и всё, что он успел рассказать.
— Немного, — викарий был разочарован.
Брат Антуан резко выпрямился в кресле.
— Не мог же я, господин викарий, допустить, чтобы братия узнала конец этой, несомненно, гнусной истории!
— Вы поступили абсолютно правильно, — поспешил заверить ризничего Матье де Нель. — Но я, признаться, ожидал большего. Возможно, каких-то деталей, которые натолкнули бы нас на правильный путь.
