Лиза Марич - Минута после полуночи
— Марат, я женщина терпеливая, но могу и рассердиться. Выбирай выражения. Что у вас стряслось?
— А ты не знаешь?
Женщина подошла к кожаному дивану, села и закинула ногу на ногу. На ней была свободная шелковая блуза и легкие светлые брюки.
— Завтра в редакции большой прием, — сказала она, доставая сигарету из пачки на журнальном столе. — У тебя ровно десять минут.
— Какого черта ты подсыпала Ирке в термос эту дрянь?!
Рука женщины, чиркнувшая зажигалкой, остановилась на полпути к сигарете. Голубые глаза удивленно вскинулись на гостя.
— Я… что сделала?..
— Хватит! — Посетитель упал в кресло напротив дивана и вытер ладонью лоб. — Марго, ты ведьма! И как я не догадался, что у тебя на уме? Совсем тронулась со своей кровной местью, ненормальная! А я тоже хорош! «Пустячковые услуги» — так ты это называла? «В бельишке покопаться»! Господи! За пару тысяч паршивых долларов влипнуть в такое дерьмо!
Женщина прикурила и откинулась на спинку дивана, наблюдая за гостем. Сигарета странным образом ей шла.
— У тебя восемь минут.
— Какого черта ты подсыпала ей… то, что я тебе дал? — выкрикнул посетитель и тут же перешел на шепот. — Это же смертельная доза!
Рука с дымящейся сигаретой остановилась, не коснувшись губ. Вторая рука медленно скрутила на морщинистой шее нитку крупного розового жемчуга.
— Ира… умерла?
Это был голос человека, находящегося в столбняке. Гость изумленно разглядывал разом опустившуюся кожу на лице хозяйки и потускневшие тонкие губы. Не знает. Не притворяется.
— Ирина жива, — сказал он неохотно. — Это он чуть не умер.
Превращение покойника в живого человека произошло так же мгновенно. Бледная кожа порозовела, глаза засверкали. Женщина заулыбалась.
— Никита? Значит, она его все-таки отравила… Дорогой мой, это чудесно! Расскажи мне все и по порядку.
Рассказ занял гораздо больше оставшихся восьми минут, но хозяйка слушала с напряженным вниманием, время от времени перебивая вопросами. А когда зазвонил телефон, сбросила трубку и рявкнула по селекторной связи:
— Ни с кем не соединять!
Уселась в кресло на колесиках и, как девчонка, сделала несколько крутых виражей вокруг железной оси.
— Потрясающе! — Сыворотка молодости продолжала действовать. Гостю показалось, что даже морщинки на лице хозяйки кабинета разгладились. Он вдруг увидел совсем другую женщину: молодую и хорошенькую со смешливым ртом и счастливыми ликующими глазами. — Как давно я не получала таких приятных известий!
— А я думал, что ты ждешь не дождешься ее смерти, — проворчал немного успокоившийся гость.
Женщина откинула голову и расхохоталась молодым безудержным смехом. Кудряшки весело запрыгали на ее голове.
— Я-а-а?! Ах ты, Дуремарчик, Ду-ре-му-ля, — произнесла она по складам, вытянув губы трубочкой. — Это для тебя труп врага — лучшая добыча, ты ведь ненавидишь по-мелкому, исподтишка. А я хочу, чтобы она жила очень долго, как я. И чтобы мучилась так же, как я. Хочу увидеть ее опозоренной и униженной. Хочу, чтобы ее выбросили из того идеального мирка, в котором она существует. — Она пожала плечами. — Какой мне прок от мертвой Ирки? Мертвые сраму не имут!
— Ты помешалась, — неуверенно произнес гость.
Женщина сдвинула брови. По ее лицу рябью пробежала тень сомнения, словно она уже задавала себе этот вопрос, но так и не нашла ответа.
— Не думаю, — сказала она после минутной паузы. — Нет, я не сумасшедшая. Просто я пятнадцать лет жду единственную статью, ради которой начала издавать музыкальный журнал. Разве сумасшедшие мыслят так последовательно?
Она взглянула на гостя с надеждой, словно ожидая поддержки.
— Мне плевать на вашу вендетту! — отмахнулся тот. — Я просто хочу знать, что ты не использовала… то, что я тебе дал.
Женщина поманила его к себе. Открыла нижний ящик стола, нагнулась и пошарила в глубине.
— Вот! — Она выпрямилась. Перед лицом гостя закачался пластиковый пакет с упаковками таблеток и белого порошка. — Узнаешь? Хотела… но передумала. Можешь пересчитать.
Женщина бросила пакет на стол. Гость быстро перебрал таблетки, шевеля губами. Его лицо прояснилось.
— Слава богу! — выдохнул он облегченно. — Марго… — Гость поколебался. — Верни мне ключи от квартиры Ирины. Я не должен был делать эти дубликаты.
— А вот об этом, мой дорогой, надо было думать раньше! — отрезала женщина и швырнула пакет обратно в ящик. — Тебе заплачено! И заплачено хорошо!
— Я верну деньги! — быстро сказал гость.
Голубые глаза мрачно взглянули на него.
— Даже если бы ты вернул мне в десять раз больше, я бы тебе их не отдала. Что сделано, то сделано. А теперь исчезни. У меня масса дел.
— Марго, если премьера сорвется — я конченый человек, — хрипло сказал гость. — Умоляю, подожди хотя бы до осени.
Тонкие брови женщины взлетели на лоб.
— Ты в своем уме? Какая премьера?.. Очнись, мальчик! — Она наклонилась вперед. — Хочешь совет? Беги оттуда, пока еще есть время! И побыстрее! Скоро там будет очень жарко и твои маленькие шалости, — костяшки пальцев стукнули по закрытому ящику с пакетом, — могут выплыть наружу!
С этими словами Марго выпрямилась, нажала кнопку на громоздком телефонном аппарате и спросила прежним хрустальным голосом:
— Аллочка, мне кто-нибудь звонил?
— Звонили из ресторана и прачечной. Пришел счет от Риммы. Он немного превышает смету, — ответила секретарша. — Хотите взглянуть?
— Да, дорогая, принеси его сюда, — отстучали серебряные молоточки с прежней хрустальной пленительностью. — Только проводи сначала нашего гостя и закрой приемную. Я не хочу, чтобы нам мешали. А если ты еще раз посмеешь заговорить со мной таким тоном, — договорила она, отключая связь, — я сдам тебя Никите с потрохами. До того, как Ирка его отравит.
Женщина, улыбаясь, сложила руки на столе. Кудряшки на ее голове торчали с непобедимой стойкостью — словно проволочные. Посетитель вздохнул, признавая поражение, повернулся и медленно направился к двери.
Москва, ноябрь 1884 года
DISINVOLTO[11]Гостиная, уставленная вазами с живыми цветами, благоухала. Генеральша позвонила. Вошла горничная Даша.
— Где Катя?
— Она у себя. Одевается.
— Поторопите ее, — велела генеральша.
Даша сделала быстрый реверанс. Пробежала по длинному полутемному коридору, постучала в запертую дверь.
— Войдите, — откликнулся негромкий женский голос.
Катя поправляла прическу перед зеркалом, Лили сидела на кровати в новом нарядном платье, которое контрастировало с ее унылым видом.
— Елизавета Прокофьевна просят поторопиться, — сказала горничная. — Скоро пять часов.
— Передай, что я уже готова, — ответила Катя.
Даша закрыла дверь. Катя села на кровать рядом с Лили. Минуту девушки молчали, потом Лили спросила:
— Во сколько отходит его поезд?
— Какая тебе разница? — удивилась Катя. — Хочешь проводить?
Лили потупилась. Ее дрожащие пальцы затеребили концы шелкового пояса на талии.
— Он уедет, ты выйдешь замуж и переедешь к мужу. Экка, что будет со мной?
— Ничего особенного. Если Елизавета Прокофьевна найдет достойного жениха, тебя выдадут замуж. — Катя пожала плечами. — Впрочем, не думаю, что твоя жизнь после замужества сильно переменится. Просто вместо матери тобой будет руководить муж. Вот и все.
Лили опустила голову. По ее щекам поползли слезы.
— Перестань! — велела Катя. — Все равно уже ничего не исправишь. Поезд уйдет через два часа, и ты его больше никогда не увидишь. Все к лучшему.
Лили закрыла лицо руками и упала на кровать, содрогаясь всем своим неуклюжим телом. Глаза Кати засверкали. Несколько секунд она не отрываясь смотрела на рыдающую подругу, потом наклонилась и потрясла ее за плечо:
— Ну, будет, будет…
— Это еще что такое? — властно спросила генеральша, появляясь на пороге. — Что тут происходит?
Услышав материнский голос, Лили вскочила с кровати и бросилась вон, по дороге опрокинув скамеечку для ног. Катя проводила ее сочувственным взглядом.
— Что у вас произошло?
— Ничего особенного. Лили огорчена нашей предстоящей разлукой.
«О боже!» — чуть не произнесла Елизавета Прокофьевна. Однако сдержалось, потому что притворяться осталось недолго.
Генеральша оглядела воспитанницу, одетую, как обычно, в белую кофточку с черной юбкой и нахмурилась:
— Почему ты не надела нарядное платье?
— А разве сегодня праздник?
Елизавета Прокофьевна только рукой махнула:
— Делай как знаешь. Я позову тебя, когда приедет Дмитрий Данилович. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей.
Влюбленный доктор прибыл точно в пять. На его статной фигуре отлично сидел новенький черный фрак, но выглядел Дубов так, словно не спал несколько ночей подряд.
