Кэролайн Роу - Утешение для изгнанника
Тут двери открылись, слуги внесли подносы со сладкими сиропами, маленькими пирожными и конфетами. Юсуф посмотрел на них с подозрением, потом взял финик с одного подноса и чашку сиропа с центра другого. Когда надкусил финик, заметил, что принц смотрит на него с любопытством.
— Вижу, ты жил при дворе, — сказал Исмаил.
— Я ожидал увидеть старуху, — сказал Юсуф, как только они вышли из дворца. — Седую, беззубую, с морщинистым лицом. Почему не предупредил меня?
— Ты знал, что у нее есть ребенок младше пяти лет и что ее старшему всего пятнадцать. Ей еще нет тридцати, — ответил со смехом Наср. — Я пытался предостеречь тебя.
— Пытался, но поскольку все называют ее старой царицей, я этого не ожидал.
— Признаю, сегодня она вела более возмутительно, чем обычно, — сказал Наср. — Почему-то хотела, чтобы ты неловко себя чувствовал, и я нахожу это интересным. Обычно она окружает своих гостей лестью и обаянием. Что она может иметь против тебя?
— Не могу представить, — ответил Юсуф.
— Понимаю, это звучит невероятно, — сказал Наср. — Она не может думать, что ты строишь заговор, дабы не допустить ее сына к трону, — негромко добавил он. — Ты жил в другой стране и не знал никого из нас.
— Почему принц Исмаил почти все время именует себя «мы»? — спросил Юсуф. — Это звучит очень странно.
— Нисколько. В течение многих лет он был уверен, что будет назван наследником трона.
— Почему он так думал?
— В этом его убедила старая царица, — ответил Наср. — И хотя он обращается с красивыми речами к своему брату эмиру, всем ясно, что он по-прежнему так считает. Он практиковал на тебе свои царственные речи и манеры, вот и все.
3
— После того как мы виделись вчера, жизнь была очень интересной, — сказал Юсуф. Он сидел у бассейна рядом с матерью, наблюдая, как она расчесывает волосы его братишке, а потом себе.
— Я слышала, — ответила она. — Ты не сказал мне, что собираешься устраивать скачки с Насром.
— Я не знал, — сказал Юсуф. — И Наср не знал. Видимо, обрывок разговора по дороге сюда другие истолковали как брошенный и принятый вызов. Впервые мы узнали об этом намного позже того, как я был у тебя.
— Это любопытно в свете того, что произошло, — спокойно сказала его мать. — Надеюсь, ты оправился от падения.
— Да.
— Хорошо. Мне так говорили, но я не хотела верить всему услышанному, пока не увижусь с тобой.
— Кроме скачек вчера произошло еще кое-что, — заговорил Юсуф. — Я очень хотел увидеться с тобой во второй половине дня, спросить тебя кое о чем — не только о людях, причастных к скачкам, но и о других вещах — потому что начинаю пугаться. Но маленький Абдулла, мой раб, сказал, что это будет очень неразумно. Знала ты, что он на самом деле принадлежит Ибн аль-Хатибу, который приставил его ко мне?
— Я не удивляюсь, — ответила его мать. — Он и твой отец были большими друзьями.
— Как думаешь, Абдулла должен шпионить за мной?
— Сомневаюсь. Аль-Хатиб поверил моим заверениям, что ты сын моего Хасана и никем иным быть не можешь. И, разумеется, он видел тебя сам и убедился в этом. Абдулла, скорее всего, должен оберегать тебя от неприятностей. Думаю, ему можно доверять.
— А Насру? — негромко спросил Юсуф, так как Зейнаб то и дело выходила во двор и прислушивалась к их разговору.
— Надеюсь, что да, — ответила его мать. — Хотя никто не может знать, что в душе у честолюбивого молодого человека. Скорее всего, он заслуживает большего доверия, чем многие. Я слышала, ты встречался с Мариам, Скажи, что о ней думаешь?
— Сперва скажи, почему она как будто ненавидит меня, хотя ни разу не видела раньше.
— Подозреваю, что она строит или пытается строить заговор с христианами, чтобы они помогли ей возвести Исмаила на трон. И, видимо, не может решить, будешь ты помехой или помощником в этом деле. — Она положила гребенку и отправила маленького Хасана за сестрами. — Восшествие Мухаммеда на трон явилось для нее жестоким ударом. Знаешь, говорят, она уговорила нашего великого эмира Юсуфа позволить ей носить многие из царских украшений, а как только услышала, что он убит, спрятала их в надежное место. Теперь она баснословно богата. Говорят, она подкупила кое-кого из кастильских эмиссаров и, вне всякого сомнения, пыталась подкупить арагонских, которые уехали сегодня утром.
— Но не может же она ожидать, что кто-то из христианских королей вторгнется в эту страну только для того, чтобы возвести на трон Исмаила? Если вторгнутся, то, уверяю тебя, мама, для того, чтобы захватить эмират.
— Конечно, но Мариам считает, что решила эту проблему. Она выдала сестру Исмаила Зару замуж в богатое семейство, у которого, по слухам, есть полезные связи с кастильцами. Кажется, город пребывает в покое только тогда, когда она уезжает навестить Зару и ее мужа. Теперь скажи, что ты думаешь о ней.
Зейнаб с Айешей присоединились к ним, и Юсуф, оправившийся от первого шока после знакомства со «старой» царицей, щедро угостил их преувеличенным рассказом о ее возмутительном поведении. Двор оглашался пронзительным смехом, его смех был самым громким. Но когда смех прекратился, на глазах Юсуфа навернулись слезы, и у него защемило сердце по утраченным годам.
Глава шестая
ГРАНАДА. ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ
1
Юсуфу показалось верхом роскоши его жилье во дворце, выбранное с расчетом, чтобы поместить там Насра, а также Абдуллу и стражника. Было утешительно иметь вооруженного человека в их комнатах и видеть в коридоре другого.
— Где был Его Величество сегодня вечером? — спросил Юсуф Насра, когда они пришли в свои комнаты на ночь.
— Наверно, обедал где-то, — вкрадчиво ответил Наср. — Наверняка с друзьями.
— Его Величество обедал с женщинами, — негромко сказал Абдулла.
— Вот, видишь? Я должен знать все дворцовые слухи, и половину их приходится получать от Абдуллы, — сказал Наср. — Разумеется, вот почему Ибн аль-Хатиб знает дела каждого даже лучше, чем визирь.
— Интересно, почему нас так хорошо охраняют? — спросил Юсуф.
— Тебя это беспокоит?
— После вчерашнего нисколько, — ответил Юсуф. — Но я не ожидал этого.
— Его Величество поражен — чуть ли не больше нас — этой историей со скачками, — сказал Наср. — Ему кажется, что тут дело выходит за пределы обычного озорства мальчишек с конюшни.
— Это сделал кто-то из тех мальчишек? — спросил Юсуф.
— Ему было бы легче всего повозиться с седлом Сокола, — ответил Наср. — Но мальчишке с конюшни было бы трудно организовать скачки без согласия участников. Скажем так, что это дело еще разбирается. Но по крайней мере эту ночь мы проведем в безопасности. Что собираешься делать завтра?
— Не знаю, — ответил Юсуф. — Кажется, всякий раз, как я оглянусь, меня тот или другой уводят в неожиданные места. Но я собираюсь пойти утром к матери. В этом мне отказать не могут.
На четвертый день своего пребывания в Гранаде Юсуф пришел в дом матери, когда утро уже давно вступило в свои права. Шел дождь, но он сел рядом с ней во дворе под аркой, подпирающей балкон наверху, и стал смотреть на всплески дождевых капель в бассейне. Как только он появился, мать отослала его сестер и брата и заговорила о его отце, об Ибн аль-Хатибе, об эмире, о его младшем брате, о визире Ридване и что о нем думают в городе, о Насре, о всех неугомонных фракциях при дворе, о том, как они объединяются на время ради какой-то цели, а потом расходятся снова. Говорила, кто из мужчин — или женщин — может быть опасен и как она, вдова человека, которым некоторые восхищались, которого некоторые боялись и ненавидели, избегала бед для себя и своих детей.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Юсуф. — Живешь в этом доме, редко выходишь, мало с кем видишься.
— Должно быть, ты странно представляешь себе мою жизнь, — сказала его мать. — С твоего приезда до визита ко мне я действительно не выходила из дома, чтобы не разминуться с тобой, но у меня много друзей, и женщин, которых я хожу повидать, и почтенных мужчин, которые меня навещают.
— Меня интересует политическая жизнь двора, — продолжала она. — Твой отец, мудрый человек и блестящий законовед, обучил меня всем тонкостям права и обычаев, которым учителя не обучили меня в детстве. Хоть я и не состою в советах могущественных, — сказала она, сильно понизив голос, — мужья моих подруг состоят. То, что мы слышим и обсуждаем, мужчины называют женской болтовней, — добавила она с улыбкой обычным тоном. — Но ты найдешь ее очень точной.
— Ты не боишься так говорить? — спросил Юсуф.
— Неужели мой сын предаст свою мать?
— Ни за что. Ты это знаешь. Притом ты не сказала ничего изменнического. Но кое-что, пожалуй… опрометчиво.
— Это так. Но в душе у меня нет изменнических мыслей, поэтому нет и слов измены на языке. Однако то, что я сейчас сказала, тебе нужно знать для своей безопасности и благополучия. Раньше я не говорила этого, так как очень немногое из того, что говорится в этом доме, не становится известно нескольким заинтересованным людям. Но в дождливый день, здесь, вдали от слуг, услышать, что говорят люди, трудно. Я дожидалась дождя, чтобы сказать тебе это.
