У. Уилер - Зеркало Елены Троянской
Честно говоря, о ребёнке своём она никогда не вспоминала. Она не особенно горевала ещё тогда, оставив малютку в холодном, угрюмом приюте. Скорее, она испытывала страх перед разоблачением и стыд. Со временем эти чувства поблёкли и отступили. Забылся даже тот день, когда она произвела на свет младенца. В ноябре? Мисс Филпотс уже не помнила точно. Молодую женщину тогда более волновал вопрос об обустройстве своего будущего. Когда скончался отец, тридцатилетняя мисс Филпотс забила тревогу и испытала все проверенные средства для быстрого брака. Она всё ещё была очень привлекательна, унаследовала от отца небольшой, но крепкий капитал, и вполне могла бы найти достойного мужа.
Но она ни разу не была даже помолвлена.
К тому времени, когда в жизни мисс Филпотс появилась мадмуазель Зулейка, ни тётушки, ни повитухи уже не было в живых, и в мире не было никого, кто знал бы о ребёнке Кэролайн. Однако… Однако, обратившись к гадалке по поводу нескладывающейся жизни, мисс Филпотс получила от неё совершенно вразумительное сообщение о том, что причина безмужества крылась в старом грехе. «Твой грех не отпустит тебя», — сказала Зулейка и Кэролайн поняла, что попалась.
Она стала ходить к Зулейке чуть ли не ежедневно, каждый раз страшась, и каждый раз надеясь на перемену участи. Она приходила в небольшую палатку у Камденских шлюзов, а Зулейка раскидывала карты и крутила магический кристалл. Собственно, Кэролайн сама рассказала Зулейке о своём брошенном ребёнке (хотя потом ей казалось, будто гадалка всё знала и так), и стала зависима от сварливых прорицаний магессы. Вскоре мисс Филпотс решилась предложить мадмуазель переехать к ней: Ей казалось, что предоставив ей свой дом, она искупит старые грехи и избавится от страха. Власть давнишней тайны связала их жизни крепче, чем родственные узы, и мисс Филпотс уже забыла, когда приняла на себя все заботы о мадмуазель, и когда та стала безраздельной хозяйкой в доме: Хозяйкой взбалмошной, тиранической, не слишком рачительной и вообще не забивавшей себе голову такими пустяками, как ведение хозяйства. Во многом равнодушие Зулейки к вопросам оплаты своих услуг объяснялось тем, что она не имела ни малейшего понятия о том, сколько стоит фунт мяса или тонна угля. Она занималась своим ведовством скорее ради искусства, чем ради пропитания, заботы о котором взяла на себя мисс Филпотс. А когда Зулейка пристрастилась к собирательству разнообразных артефактов, траты стали превышать все разумные пределы. Но мисс Филпотс безропотно сдала первый этаж нотариусу, предоставила свои комнаты Зулейке, а сама переехала на этаж прислуги.
Что же, теперь этому пришёл конец. Мисс Филпотс всё же была искренне привязана к мадмуазель, но теперь патронесса испытывала своего рода удовлетворение: Страх отпустил её навеки, все тайны похоронены на Кентском кладбище, всё складывается очень удачно, и, как ни странно, Зулейка оставила ей очень перспективное наследство.
— Спасибо, дорогая, — прочувствованно произнесла мисс Филпотс.
Прервав размышления мисс Филпотс, в салон, вяло стукнув, вошла горничная. Пожалуй, горничную тоже со временем нужно будет сменить. И было бы неплохо взять какую-нибудь туземную девушку из колоний: Мисс Филпотс слышала, что теперь можно недорого нанять темнокожую горничную из Индии или ещё откуда-нибудь, и что они славятся спокойным нравом и трудолюбием. Но пока придётся мириться с Мэри, этой девицей с унылым лицом и ленивой походкой.
— Мадам, там пришла какая-то девушка. Говорит, по объявлению в газете к мадмуазель, — сообщила Мэри, с недоверием глядя на мисс Филпотс, сидящую в кресле магессы. Прежде мисс Филпотс не смела лишний раз зайти в салон, не говоря уж о том, чтобы сидеть в кресле Зулейки.
— Проводи её сюда, и повежливее, — распорядилась Филпотс.
Через минуту в салон осторожно, чуть робея, вошла юная леди приятной наружности. Она остановилась напротив столика и с сомнением посмотрела на новую хозяйку салона.
— Простите, я хотела бы видеть мадмуазель Зулейку, — несмело сказала она.
— Нас постигло ужасное горе. Мадмуазель Зулейка покинула нас. Но она оставила мне наказ не отказывать тем, кто нуждается в помощи. Вы ведь нуждаетесь в помощи? — не столько спросила, сколько сообщила Филпотс.
— Д-да, — не слишком уверенно ответила девушка. — Мне хотелось бы…
— Садитесь здесь и рассказывайте. Я… я — мадмуазель де Витель, и я вам помогу.
— Де Витель? — переспросила девушка растерянно.
— Именно так, дитя моё, — невозмутимо ответила мисс Филпотс.
Она незаметно выдвинула ящичек стола, пошарила в нём и достала видавшую виды колоду. Увы, несколько карт остались на дне ящика. Но новоявленная ведунья сочла, что подбирать их сейчас не стоит. Будет нехорошо, если она станет шарить в ящике на глазах у клиентки. Филпотс выпрямила спину и придала лицу проницательное, как ей казалось, выражение, для чего прищурилась и приподняла подбородок. Девушка села, не отрывая глаз от странной прорицательницы со старомодными букольками, и начала теребить платок, раздумывая — как начать.
— Меня зовут Флоренс. Флоренс Папати. Уже четыре года я помолвлена с молодым человеком. Учёным. Мы любим друг друга. Вернее — мы очень любили друг друга, когда решили пожениться, хотя мои родители были всегда против. Правда, теперь они уже не так возражают, хотя всё-таки не слишком довольны. Но он очень славный человек. И он — учёный, а я очень стремлюсь к образованию, и мои родители… — девушка путалась в собственных словах и ощущениях, явно не зная, что следует сообщить в подобном случае. — Мы хотели пожениться в этом году, когда он получит хорошее место. Но в последнее время мне кажется, что он охладел ко мне. Его поведение стало крайне странным.
Мисс Филпотс выложила несколько карт перед собой и придала лицу ещё большую значительность.
— Тут замешана другая женщина, — грозно изрекла она.
— О, я так и знала… — тихо прошептала Флоренс, напряжённо глядя на карты.
— Хм, и чего бы вы хотели?
— Я бы хотела знать… ну… неужели это женщина? Это на него так непохоже…
— Несомненно — женщина. Темноволосая сирота, самого низкого нрава и развратной натуры. Ваш жених обманывает вас, дитя моё, и вам придётся с этим смириться. Он не женится на вас.
— Развратная сирота? Но как же наша помолвка? И… что же будет? — не дыша, спросила Флоренс.
Она глотала слёзы, которые непроизвольно потекли по её хорошенькому личику.
На мисс Филпотс снизошло вдохновение. Вернее, это было не вдохновение, а мстительный раж. Обо всех сущих мужчинах мисс Филпотс была безапелляционно низкого мнения, и не без причины считала их источником всех бед.
— Он умрёт! — с определённым удовольствием отрезала Филпотс.
— Боже мой! — воскликнула Флоренс. — Какой ужас!
— Так свидетельствуют карты.
— Неужели ничего нельзя сделать?
Мисс Филпотс решила, что для первого раза не стоит брать на себя слишком большую ответственность, она и так уже хватила лишнего со смертью неизвестного жениха, и потому лишь отрицательно помотала головой.
— Ну что же. Раз всё так… — девушка вытерла глаза платочком, деликатно высморкалась и поднялась.
— С вас три шиллинга, дитя моё, — сообщила мисс Филпотс, зорко наблюдая за реакцией посетительницы.
Та безропотно открыла ридикюль, достала деньги и, почтительно положив их на край стола, двинулась к дверям.
«Надо сказать кухарке, чтобы отдала шиллинг зеленщику и купила кролика к обеду, — подумала Филлпотс. — И надо завести какое-нибудь серебряное блюдце для денег, так нехорошо».
— Ах, да! — неожиданно обернулась Флоренс. — Не так давно я встретила одного почтенного джентльмена, тоже учёного. Он немолод, но очень… очень мил. Скажите — мистер Дорбингейл сделает мне предложение?
— Несомненно, в самом недалёком будущем, — милостиво заверила мисс Филпотс, даже не глядя на карты.
— О, благодарю вас! — Флоренс просияла сквозь слёзы и выпорхнула из салона.
Надо отдать должное мисс Филпотс: Она не обольщалась по поводу собственных способностей и внимательно отмечала про себя — где ей следовало бы употреблять словесные обороты повитиеватей, производить какие-нибудь впечатляющие пассы и принимать особые выражения лица. Всё это требовало определённой тренировки, но было делом вполне достижимым. Мисс Филпотс сделала для пробы несколько гримас, машинально взяв с каминной полки древнее зеркало — но по его поверхности лишь пробежала тень сморщенного личика в обрамлении тусклых седых буколек и Филпотс с досадой отложила бесполезный предмет.
Впредь она наказала себе быть поосторожнее. Право, не стоило так огорошивать бедную девочку. Но всё же мисс Филпотс чувствовала удовлетворение. Откуда выскочила эта странная де Витель — она затруднялась себе ответить, но сочтя это имя состоявшимся фактом своей биографии, она не стала более ничего придумывать и отправилась в редакцию «Таймс» вносить коррективы в оплаченную рекламу.
